— Борис, я понимаю, что вы не сможете заплатить мне сразу, и готова подождать, пока вас признают законным наследником. Но со своей стороны я гарантирую, что Настя отправится в тюрьму за убийство тётушки, освободив вам дорогу.
Борис положил ладонь на моё плечо. Меня окатило горячей волной. Я ощутила, как бьётся раскалённым гейзером кровь в сонной артерии. В висках застучало.
— Лена, не держите меня за идиота, — негромко проговорил Борис, наклоняясь надо мной. — Да, я ошибся, когда сделал на вас ставку. Вы должны были прочитать триллер, встретиться с автором книги, сделать вывод о виновности Насти и сдать её полиции. Всё, точка. А вы стали копать, добывать сведения, анализировать… Зачем? — его лицо было совсем близко.
— Привычка во всём доходить до самой сути.
— Больше я своей ошибки не повторю… Вы слишком умная и слишком наглая.
Почему он не добавил: и слишком красивая?!!
— Только не подумайте, что я пожалел для вас миллиона евро. По сравнению с суммой наследства это сущие копейки. Но с вами опасно иметь дело. Проще сейчас придушить вас, чем потом на всю жизнь превратиться в дойную корову.
— Я вовсе не собираюсь вас доить всю жизнь! — в отчаянье выпалила я. Его руки были уже на моей шее.
— Да бросьте! Я даже не получил наследство, а вы уже требуете миллион. Что будет потом, когда я стану хозяином огромного состояния? Да вы же от меня не отстанете! Лучше я от вас отделаюсь прямо сейчас. Конечно, потом мне придётся придумать новую схему, чтобы подтолкнуть расследование без вашей помощи… Нужно будет как-то подсунуть следователю автомобиль… Но я справлюсь.
— Я не буду вас шантажировать… — прошептала я. — Неужели вы серьёзно собираетесь меня убить? Но это же смешно! Какая бредовая идея! Вам мало двух трупов?
— Вы сами всё устроили так, чтобы мне было удобно от вас избавиться. Остановились в этом огромном отеле с тремя десятками этажей и тысячей номеров. Кто узнает, что я сюда приходил?
— Подождите, — попросила я и начала расстёгивать блузку. — Уберите на секунду с моей шеи ваши прекрасные руки, я уже ощутила, насколько они сильные. У меня для вас приготовлен сюрприз. Посмотрите на мою грудь, мсье.
— Я вас умоляю, — скривился Борис. — Не пытайтесь меня соблазнить. Блондинки меня не привлекают.
Вот! А я знала, знала!
— И тем не менее…
— Что это?! — в ужасе отпрянул Борис. Так, словно у меня грудь, как у снежного человека.
К счастью, нет.
Моя грудь прекрасна и высоко ценится мужским населением (в смысле, Константиновым).
— Это микрофон, — учтиво объяснила я. — Хорошенький такой микрофончик. Прикольно, правда? Вчера я встретилась с Жильбером Бриссоном и заручилась его поддержкой. А он организовал полицейскую засаду — они сидят в соседнем номере. У них и синхронный переводчик есть, но, конечно, это не ваша Констанс. Наша беседа записана, поэтому оставьте идею меня придушить. Всегда лучше иметь в биографии на один труп меньше. У вас их и так уже два. Если ещё и мой труп добавите — это будет явный перебор.
— Вы блефуете! — в ярости закричал Борис.
— Да вы слепой, наверное? На мне микрофон, вы что, не видите? Вот, прямо тут лейкопластырем приклеен!
31. История любви
Программист Толик всё-таки восстановил текст.
А у него не было выхода. Если бы он потерпел неудачу, то ощущал бы себя на рабочем месте в нашем бизнес-центре точно так же, как испанский конкистадор на завоёванных землях — того и гляди просвистит над ухом отравленная стрела или вонзится в спину томагавк, брошенный индейским воином.
Настя не должна была на меня обижаться за то, что я читаю её дневник. Ведь только благодаря моей грандиозной настойчивости и проницательности она стала обладательницей крупного состояния. А убийца Изабель был пойман.
Читая текст, я узнавала знакомые пассажи из психологического триллера «Наука ненависти». Но если в книге всё имело знак минус, то в Настином дневнике — знак плюс. Он весь был пропитан любовью к Изабель и восхищением ею.
«Я прекрасно помню тот момент, когда я поняла, что влюбилась в Изабель. Вернее, тогда она была ещё просто Изабеллой — ещё не уехала во Францию и не переделала имя на французский манер… Она стояла на краю бассейна, загорелая, невероятно красивая, вся в сверкающих капельках воды, и радостно мне улыбалась. Она была как луч солнечного света — вытянутая в струнку, изящная, яркая, божественная.
Я была (и до сих пор остаюсь) толстой неуклюжей девочкой с заплаканными глазами и пухлыми, как булки, щеками. Стояла, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, прижимая к груди потрёпанного мишку, подаренного мамой.
Изабелла подошла ко мне, присела рядом и взяла за руки. Её изумительное лицо, освещённое солнцем, было совсем близко. Она была так красива!
— Привет, моё солнышко! — произнесла она, улыбаясь. — О, мишка, привет! — она потрясла моего медведя за лапу. — Наконец-то ты приехала, Настя. Я так по тебе соскучилась! Поверь, теперь всё будет хорошо. Я тебе обещаю…»
И далее — сто страниц восторженных излияний в адрес драгоценной тётушки Изабель… Настя действительно очень её любила, она вовсе не водила меня за нос все эти месяцы.
Но меня интересовало другое. Я даже начала выписывать на листок бумаги: ядовитая гарпия, самодовольная стерва, колючка, волчица, гадюка, мерзкая выдра и злобный грифон.
Вот какие эпитеты подобрала Настя для дорогой начальницы…
Уж грифоном меня ещё ни разу не обзывали!
Я провела большую работу с Шарлоттой и могу быть довольна: мадам перестала названивать мне в три часа ночи. Теперь она звонит в половине третьего.
Огромный прогресс!
До декабрьской выставки в Шанхае остался месяц, поэтому мы трудимся, как пчёлки. На прошлой неделе я снова слетала в Париж. Персонал в стеклянной башне Дефанса уже со мной породнился — старательно здороваются по-русски, вворачивают в разговор русские словечки. Надеются меня растрогать, чтобы тут же схватить и начать целовать в обе щёки. Но я уворачиваюсь от поцелуев, так как по-прежнему не желаю участвовать в этой национальной забаве французов.
Ещё чего не хватало.
— Что с вашим сайтом? — поинтересовалась я у Шарлотты. — Опять модернизируете?
— Сайт пришлось перепоручить другой фирме, — вздохнула коллега.
— А что случилось?
— Борис закрыл студию. У него, очевидно, какие-то глобальные проблемы. Он исчез. Поговаривают, что он под следствием.
— Под следствием? А что случилось? Финансовые махинации? Мошенничество? — прикинулась я валенком.
— Хуже, — расстроенно произнесла Шарлотта. — Убийство.
— Какой кошмар!
— И не говорите, Леночка. Пришлось завести нового любовника, я покажу вам его фото…
Константинов оттеснил меня от ноутбука, чтобы пообщаться с молодёжью. Вернее, с одним Мишей, так как Натка, поговорив с мамочкой, сразу отправилась, моя умница, читать конспекты, готовиться к занятиям.
Миша что-то говорил басом с экрана, мужчины перекидывались мужскими шуточками. Мишина физиономия, пострадавшая в ДТП, зажила. Более того, мой знакомый француз, Жан-Поль, умудрился вытрясти из виновника аварии компенсацию для бедных студентов, и теперь на счету детишек в банке красовалась круглая сумма.
— Какой молодец Жан-Поль, — вставила я.
— А какая у него подружка! — тут же подхватился Миша.
Опять она!
— Какая? — встрепенулся Константинов.
И эти два негодяя ещё минут пятнадцать, убавив громкость, что-то обсуждали. Скорее всего, международную политику…
В полночь Володька — редкий гость в моей постели — как-то уж слишком сурово придавил меня сверху.
— Там у тебя на компе болтался аудиофайл… Прямо на «рабочем столе»…
Моё сердце оборвалось.
Почему я его не удалила!
Это был файл, присланный Жильбером Бриссоном. Запись моего искромётного диалога с Борисом Лантье, начиная с того момента, когда француз появился в номере на двадцатом этаже отеля, и заканчивая минутой, когда доблестные полицейские ворвались в комнату.
— Да это так… — промямлила я.
— Как? — грозно спросил Константинов.
— А зачем ты вообще трогаешь файлы в моём ноутбуке! — возмутилась я.
Лучшая защита — нападение!
— Я думал, у тебя там музыка хорошая! Хотел на телефон сбросить. А ты там с каким-то французом препираешься. Махинацию замышляешь, чтобы денег с него стрясти. Да ещё и грудь ему показываешь!
— Ничего я ему не показывала!
— Показывала! Прямо так и сказала: мсье, посмотрите на мою грудь.
— Ты лучше сам посмотри на мою грудь и займись уже делом. Хватит трепаться! И вообще, я показывала ему микрофон.
— А микрофон у тебя был где? Вот именно! Он был там… А-а-а…
— Что?!
— Значит, ты и французским полицейским всё показала? Пока они увлечённо обклеивали тебя лейкопластырем, как Петродворец обоями?! Я тебя сейчас задушу! — гневно рявкнул Константинов.
Чувствую, он сильно разозлился из-за этой аудиозаписи.
— Да меня только месяц назад пытались придушить!
Это становится трендом сезона — душить бедную Леночку.
— Лучше бы дал денег на развитие бизнеса, — прохрипела я. — Ты же прослушал запись! Неужели не понял, что я мечтаю об инвестициях?
— Не дождёшься, — отрезал грозный Отелло.
И только к двум часам ночи, истратив миллиард килоджоулей, мы с Константиновым всё-таки помирились.
Соболиный палантин превращал Настю в мамонта — и цветом, и габаритами. Она сбросила накидку на диван, взяла в руки меню и начала пристально изучать ассортимент.
— Какая красота! — я пощупала пышный мех.
— Жильбер подарил. Он заваливает меня подарками.
— И что это означает?
— Не знаю, — пожала плечами Настя. — Сама недоумеваю. Уж не влюбился же он в меня? Хотя… В меня теперь очень просто влюбиться. Ведь я не девушка, а чистое золото!
— Инкрустированное сапфирами и изумрудами. Смотри, не попадись на удочку какого-нибудь альфонса. Мужчины будут вокруг тебя виться.