«Гараж Чарли» находился в самом конце дороги. Сквозь высокую проволочную сетку с табличками «Не подходить!» я увидела сам гараж: три рабочих отсека, а рядом пристройка из листов алюминия, скорее всего контора.
Вытащив из сумочки фонарик-карандаш, я заглушила мотор, но оставила включенными фары. До моего слуха донесся собачий лай, что не прибавило мне храбрости, однако я решила продолжить поиски стаканчика из-под кофе, который вполне может валяться в машине Маркуса Эванса.
Умный человек приехал бы сюда утром, но только не я. Несколько раз посветив сквозь ограду фонариком, я разглядела разбитый «кадиллак», который прежде видела лишь на фотографиях. Мне вспомнился мой ноутбук. Затем записка на моей двери. Что в свою очередь навело на мысли о неизвестном злоумышленнике, которому известно, где я живу. В «Гараже Чарли» сейчас, пожалуй, не так опасно, как в моем доме. Я прошла вдоль ограды в поисках входа. Ворота оказались заперты на висячий замок. Подняв голову, я убедилась, что по верхнему краю ограды нет колючей проволоки, и решила попытать счастья. Когда-то я занималась альпинизмом, пусть недолго и в спортивном зале, но разница не так уж велика. Никакой страховочной веревки не понадобится, да и нет ее у меня сейчас. Такого рода вещи я не ношу в сумочке каждый день.
Вставив ногу в одну из ячеек сетки, я оторвалась от земли, с трудом подтянулась и забралась наверх. Теперь мне предстояло самое сложное.
Сжав зубами фонарик, я задрала юбку и принялась спускаться с другой стороны ограды на землю. Когда мне оставалось не более фута до земли, я прыгнула и, не удержавшись на ногах, упала на четвереньки.
Я отряхнула руки и, стараясь не думать о том, что юбка и блузка теперь в грязи, двинулась между рядами мертвых и умирающих машин в направлении заветного «кадиллака».
Я посветила фонариком внутрь салона и вся съежилась, увидев темное красное пятно на сиденье. Кровь. Впрочем, чему удивляться? Похоже, я зря пришла сюда. Не найдя ничего интересного, я обошла машину и заглянула внутрь со стороны пассажирского сиденья. Представляете мое волнение, когда луч фонарика высветил что-то белое?
Как же добраться до предмета моих поисков? Крыша была продавлена почти до уровня капота. Хотя стекол в окнах автомобиля не осталось, внутри салон был щедро усеян осколками.
Я боком попыталась протиснуться внутрь. Мои пальцы не дотягивались до бумажного стаканчика всего на какой-то дюйм.
— Черт! — выругалась я, сняла с ноги босоножку и, балансируя на одной ноге, попыталась подцепить этим импровизированным инструментом завалившийся под сиденье стакан. — Ура!
Я вытащила босоножку и вместе с ней извлекла из останков машины мятый бумажный стакан.
Прежде чем надевать обувь, я по возможности тщательно стерла с ноги грязь. Меня распирало от гордости — подумать только, я сумела-таки раздобыть важное вещественное доказательство. Пульс участился, сердце бешено стучало в груди…
Лязг металла и рычание собаки вернули меня к реальности. Примерно в двадцати футах от меня стоял злобного вида пес и скалил зубы. Нет, даже не зубы, а зубищи.
— Хор-о-о-шая собачка.
Пес зарычал. Я взвизгнула.
Тот, кто советовал не делать резких движений, оказавшись рядом с незнакомым животным, очевидно, сам никогда не попадал в западню. Тем более когда рядом с вами — претендент на роль нового Куджо[9]. В общем, я решила спасаться бегством.
Не самое разумное решение. Я вскарабкалась всего на пару футов от земли, когда пес цапнул меня за задницу.
Глава 12
Глупость следует признать уголовным преступлением. Но в таком случае придется построить десятки новых тюрем.
— Я не воровка! — крикнула я.
На мгновение треск рвущейся ткани заглушил вой полицейских сирен.
По ноге потекло что-то теплое. Кровь, подумала я и страшно испугалась. Утешало одно — я все-таки не лишилась ноги. Удивительно, потому что меня едва не сожрала заживо настоящая собака Баскервилей. Я мысленно приготовилась к тому, что еще пара секунд — и сторожевой пес загрызет меня, разорвет на части, как тряпичную куклу.
Раздался короткий пронзительный свист, пес рыкнул на меня еще раз, затем развернулся и бросился назад к невидимому хозяину.
Кстати, определить, каких кровей сей верный страж гаража, было довольно сложно. Я видела черты немецкой овчарки, добермана и еще каких-то неизвестных мне пород. Одно могу сказать точно — на медали Американской ассоциации собаководов рассчитывать ему не стоит.
Я все еще продолжала цепляться за ограду в страхе за свою жизнь, когда неподалеку, взметнув в воздух фонтанчик гравия, под рев сирен остановилась первая из трех патрульных машин. Ослепив меня светом фар, они встали вокруг моего БМВ.
— Слава богу, что вы приехали! — в отчаянии крикнула я, обращаясь к силуэту полицейского, когда тот направился в мою сторону. — Эта жуткая собака чуть не загрызла меня!
— Эй, Чарли! — позвал один из полицейских. — Попридержи-ка пса, чтобы леди могла спокойно спуститься на землю.
Чарли? Выходит, владелец гаража в дружеских отношениях с полицией? Похоже, ничего хорошего мне тут не светит.
— Ко мне, Бубу!
Я втянула голову в плечи. Выходит, меня укусила за задницу псина по кличке Бубу — ну и позор!
Наконец Чарли куда-то увел своего пса, после чего открыл замок на воротах и впустил трех помощников шерифа внутрь. Мои пальцы совсем онемели. Я все еще продолжала цепляться за сетку.
— Можете спускаться, — предложил один из копов. — Кстати, вам помочь? — С этими словами он нажал на радиопередатчик, висевший у него на плече. — Мы в «Гараже Чарли». Попытка незаконного проникновения.
Попытка незаконного проникновения? Ох уж эти полицейские! Неужели нельзя изъясняться на нормальном языке? Машина у них — «транспортное средство». Приход в здание — «проникновение в жилое строение». Боже, как эти парни все усложняют!
— Со мной все в порядке, — солгала я, силясь сохранить остатки личного достоинства.
Мой зад горел огнем, новая юбка была разорвана в клочья и не подлежала восстановлению. Да, похоже, я вляпалась в серьезные неприятности.
За полсекунды до того, как к нам подошел сам Чарли, мой нос уловил его запах. Пивной перегар, смешанный с вонью сигарного дыма. Чарли оказался воплощением всего худшего, что может быть в мужиках. Волосы у него были настолько жирными и липкими, что даже порывы ветра, проникавшие во двор гаража, были бессильны их взъерошить. Представьте себе здоровенного мордоворота. Шеи практически нет, ручищи — толщиной с телеграфный столб и сплошь в татуировках, которые изображают все на свете, начиная с драконов и кончая пышногрудыми крылатыми красотками. Да, плюс душещипательная картинка — ярко-красное сердце и корявая надпись «мама» на волосатом предплечье. Подбородок украшает по меньшей мере трехдневная щетина. Под ногтями — траурная кайма. Когда-то белая футболка давно потеряла свой первоначальный цвет, заляпана и порвана в нескольких местах.
Чарли сверлил меня недобрым взглядом даже тогда, когда беззастенчиво пялился на мою грудь.
— Зря ты спустил на нее собаку, — пожурил его один из полицейских.
Чарли пожал плечами и языком передвинул погасший окурок сигары в другой конец рта, где у него, как оказалось, отсутствовало несколько зубов.
— Она без разрешения проникла на мою землю.
— Мисс, не желаете ли объяснить нам, что привело вас сюда?
Нервы порой толкают нас на совершенно нелепые поступки. Знаю, мне не следовало этого делать, но в ту минуту просто не сработал фильтр между разумом и органами речи. Мне не хотелось лгать, так что частичная правда показалась мне лучшей альтернативой, чем признание в том, что я — любопытная ассистентка юриста, пытающаяся доказать что-то себе самой.
— Меня послал сюда Лайам.
— Макгеррити? — удивился Чарли, смерив меня подозрительным взглядом.
— Он самый. Мы вместе занимаемся одним расследованием.
— Вас послал сюда Макгеррити? — не веря своим ушам, переспросил Чарли. — Велел перелезать через забор? Не надо лапшу мне на уши вешать, дамочка!
— Вообще-то он не посылал меня сюда, скорее, это моя собственная инициатива, — ответила я, чувствуя, как кровь по-прежнему течет по ноге.
Может, упасть в обморок? Но я мужественно отказалась от этой идеи. Все равно придется давать объяснения, даже после того, как меня приведут в чувство. Попробуем выкрутиться без всяких обмороков. Правда, если я скончаюсь здесь от потери крови, это будет уже другая проблема.
— Похоже, что она хотела что-то забрать вон из той машины. — Чарли указал на разбитый «кадиллак» Маркуса Эванса. — Я отвечаю за эти машины и за все, что в них находится. — Он повернулся ко мне, обдав смрадным дыханием. — Я не собираюсь снова платить штраф, так что будьте добры, мадам, верните, что вы там забрали.
Черт! Стаканчик! Его нет, я уронила его, когда пыталась улизнуть от зловещих челюстей смерти. Я потерла лицо. Черт, нужно в срочном порядке придумать объяснение моим действиям, в противном случае мне светит курс принудительного лечения в психиатрической клинике.
— Меня зовут Финли Таннер. Я работаю в юридической фирме «Дейн, Либерман и Зарновски».
Уфф, похоже, мои слова произвели на них впечатление.
— Вы та самая телка, которой нужно было проверить состояние «кадиллака»? — уточнил Чарли.
— Да, — кивнула я, чуть не плача. — Правда, никакая я не телка, но…
Я не закончила фразу. Сейчас не время для нравоучений на тему правильного выбора слов, да и Чарли не из тех, кому ведомо понятие политкорректности. Черт, да он понятия не имеет, как пишутся по отдельности слова «политический» и «корректность». Ладно, если спрашивает, я ему отвечу.
— В машине находился бумажный стаканчик, который мне нужно было достать. Я не думала, что вы окажетесь здесь, и поэтому перебралась через ограду.
— Я тут живу, — проворчал Чарли таким тоном, будто нет ничего удивительного в том, чтобы спать в обнимку с пустыми бочонками из-под моторного масла.