кликнула: «Боже мой, Олег! Да с какой красавицей!» И абсолютно не смутившись, она ткнула пальцем в Сандру и, обращаясь к Ивану, громко поинтересовалась:
— Это кто ж с ним? Певица какая-нибудь?
Медведь сначала опешил, не зная, как поступить, потом решил, что из ситуации можно извлечь пользу, и пошел в контратаку: — А вы знаете Олега? Вы ему кто?
Завязавшейся беседой заинтересовалась девочка. Подлетев к матери, она встала на цыпочки, пытаясь рассмотреть карточки.
— Иди играй, — потребовала мать. — Тут дядя Олег. И какая-то тетя, — добавила она ядовито.
Девочка послушно отошла, а Медведь вежливо, но твердо попросил:
— Вы мне фото верните, я их Олегу нес, а его дома нет. Вы его, как я понял, знаете?
— Абражникова? Да мы в этом доме, знаете, сколько лет живем? Учились вместе, в одной школе. — Голос женщины дрогнул, что не укрылось от чуткого Медведя. — А вы-то сами кто ему, приятель? Я вас никогда не видела…
— Да нет. — Иван. решил развить неожиданный успех. — Скорее коллега, в параллельных структурах работаем.
Женщина с интересом посмотрела на него и ухмыльнулась:
— Вы, значит, тоже по этому делу…
— По какому? — не удержался Медведь.
— Сыщик, охранник и так далее в одном флаконе…
Медведь искренне поразился, насколько они близки с незнакомым ему лично Абражниковым, но быстро закивал головой — мол, естественно.
— А что это за фифа? — ревниво заострила вопрос «одноклассница», упорно не возвращая фотографий.
— Это? Это представительница одной очень известной фармацевтической компании, она тут в командировке, — быстро нашелся Медведь. — А я провожал в аэропорт одного нашего клиента. Встретились, поговорили. У меня фотик был с собой, вот я и щелкнул их на память.
— Что-то одета она как-то странно для представительницы компании, — усомнилась ревнивица, но дальше развивать тему не стала — подошла дочка и требовательно потянула ее за руку.
— Простите, — обратился к ней Иван уже на правах знакомого, — я больше Олега ждать не могу, я ведь так, без приглашения сегодня, а он, может быть, на работе сидит. Фотографии всего лишь сувенир. У меня дело к нему: хороший клиент наклевывается, один не потяну.
— Да вы позвоните ему.
— Он мобильный выключил, а дело срочное, в течение часа-двух надо дать ответ.
— Так подъезжайте к нему в офис, это в центре.
— Я знаю, вот только адрес точный не помню, визитка в конторе осталась. Конечно, стоило бы попробовать… — Медведь замялся, словно соображая, как ему поступить, и при этом мысленно заклинал свою неожиданную спасительницу: «Ну, давай, родная, колись!»
— Я точного адреса тоже не помню, но описать, где это, могу.
Забрав наконец фотографии и раскланявшись, Медведь едва ли не бегом направился к метро — разыскать офис «коллеги» теперь уже особого труда не составляло. То, что он сильно наследил в логове врага, его особенно не заботило. Мало ли кто мог «пасти» частного сыщика!
Однако поете разговора с соседкой Абражникова ему в контакт с объектом лучше не вступать. Эти свои соображения он высказал Лайме и Корнееву, которые поджидали его в штаб-квартире.
— Ждать до утра не будем, — решил Корнеев. — Нужно заглянуть в офис Олега Абражникова немедленно. Может быть, он привык там ночевать: не такая уж редкость для людей столь сложной профессии.
— Ну, а если действительно ночует? — задался вопросом Медведь. — Что мы с ним сделаем?
Несмотря на недюжинную силу, а возможно, и благодаря ей, Медведь был миролюбив, как голубь. Его коробило от одной мысли о применении силы. Дрался он только в чрезвычайных обстоятельствах.
— Наша задача — обнаружить Абражникова и сесть ему на хвост, — успокоила его Лайма. — Только так мы сможем узнать, есть ли у него контакт с Сандрой Барр. Или он встретил ее в аэропорту и передал кому-нибудь другому.
— Существуют и другие пути, — поправил ее Корнеев. — Еще мы можем подключиться к телефонам в доме и в офисе. Правда, это потребует времени и определенной сноровки.
— Если он опытный сыщик, то обнаружит прослушку в два счета, — заметил Медведь.
— Он может не ожидать такою поворота событий. В общем, все зависит от того, какую позицию занимает фигура Абражникова на нашей шахматной доске.
ГЛАВА 4
Машину оставили на платной стоянке, откуда до офиса Абражникова еще минут десять нужно было идти пешком.
— Слишком далеко, — сокрушался Корнеев, оглядываясь через плечо на любимое средство передвижения. — Что, если придется удирать?
— От кого? — удивилась Лайма. — Мы ведь всего лишь на разведку идем.
— А вдруг увидим Сандру Барр, которая садится в лимузин и уезжает за горизонт? Я себе этого не прощу.
— Да что ты, Евгений! — воскликнула еще не накопившая оперативного опыта Лайма. — Сейчас полночь. Что может делать Сандра Барр в полночь в офисе Абражникова?
— Мы вообще не знаем, что она может делать в Москве, — парировал тот. — Допустим, она специально прилетела, чтобы вскрыть в его офисе полы, потому что у этого парня там бриллианты спрятаны.
Лайма тут же замолчала, обдумывая предложенную версию. Они шли рядом, нога в ногу, не обращая внимания ни на шикарную ночь, наполнившую город глицериновой прохладой, ни на штучные витрины, освещенные дизайнерскими светильниками, ни на рекламу — бегающую, мигающую, сверкающую, искрящуюся, сыплющую огни вниз, на черные тротуары. Навстречу то и дело попадались парочки и группки гуляющих — они говорили и смеялись нарочито громко, как будто их пугала тишина в городе.
— Вот этот дом, — сказал Корнеев, замедляя шаг. — Давай пройдем мимо и посмотрим, где вход в офис.
Вход они обнаружили очень быстро — между маленьким магазинчиком подарков и фотостудией. Это была простенькая, наскоро покрашенная дверь с большой металлической ручкой, опущенной вниз. Дверь оказалась слегка приоткрытой. Окна, предположительно принадлежавшие конторе Абражникова, были наглухо закрыты жалюзи.
— Там кто-то есть, — шепотом сказала Лайма и схватила Корнеева за руку, как девица, которую кавалер привел в кинотеатр на фильм ужасов. Рука его оказалась напряженной и горячей. Значит, он тоже нервничает не меньше ее.
— Мне это не нравится, — откликнулся Корнеев и потащил свою спутницу вперед.
Они свернули в первый же переулок и сразу остановились. Напротив, через дорогу, сиял огнями большой супермаркет, и в самом начале переулка было достаточно светло.
— Вот где следовало оставить машину! — воскликнула Лайма и пальцем указала на стоянку для покупателей.
— Нет, — покачал головой Корнеев. — Светиться нам пока ни к чему. Мы ведь не знаем, что за личности опекают Сандру Барр. Ну что, командир, я пойду на разведку?
— Прямо туда?!
— Конечно. Абражников — кто? Охранник, сопровождающий и сыщик в одном лице. И на его двери нет таблички с часами приема; Может, у меня дело горит? Придумаю что-нибудь, если он окажется на месте. В крайнем случае, испугаю его удостоверением.
Лайма справедливости ради хотела предложить пойти вместо него, но, представив, что толкает приоткрытую дверь и оказывается нос к носу с незнакомым мужчиной, почувствовала неприятный холод в животе.
— Иди, — разрешила она. — Я тебя подожду в супермаркете. Или нет, — она сразу же отказалась от непродуктивной мысли. — В супермаркете я теряю над собой контроль и покупаю все подряд. Подожду тебя вон в том ресторанчике, я там однажды была, он тоже круглосуточный.
Корнеев молча кивнул. Он выглядел сосредоточенным, а лоб у него сделался влажным и блестел, словно его протерли масляной тряпкой. И тут Лайма подумала — не лучше ли было запустить к Абражникову Медведя? Ведь если Корнеева выведут из строя, группа сразу лишится мозгов. Останется пустая голова и сильное тело. Хоть ее и назначили командиром, ни одно важное решение без Корнеева не принималось.
— Может, вместе пойдем? — трусливо предложила Лайма. Но он только отмахнулся и похлопал себя по боку. Очевидно, проверял, на месте ли оружие.
Оружие! Оно должно было придавать уверенности в себе, но на самом деле только пугало. Корнеев молча отсалютовал, сделал несколько упругих шагов и исчез за поворотом. Прежде чем вслед за ним выйти из переулка, Лайма оглянулась назад — просто так, повинуясь инстинкту самосохранения. Переулок хоть и ответвлялся от оживленной улицы, так и разжился ни одним стоящим фонарем. Только далеко впереди, там, где он еще раз выныривал на свободу, болталась на уровне второго этажа слабенькая, убранная в решетчатое гнездо лампочка. Посреди переулка угадывались здоровущие мусорные баки, громадные и черные, как остовы кораблей. И возле этих баков что-то лежало.
Сердце Лаймы мгновенно ухнуло в пятки, как будто она оказалась в скоростном лифте и тот взлетел с нижнего этажа на верхний одним мощным рывком. Возле баков лежал человек. Совершенно точно — человек. Его силуэт едва можно было различить на угольно-черном асфальте. Лайма хотела закричать, позвать на помощь, но тут услышала тихий стон. Стон был хлипенький и плохонький — женский.
Покрывшись, подобно молодому огурцу, с ног до головы пупырышками, Лайма сделала два осторожных шага, приблизивших ее к лежащей женщине. Силуэт сделался более четким, как будто его взяли в фокус, и стало различимо пестрое платье и маленькие светлые сандалии — одна подле другой. Ни ног, ни рук, ни тем более лица все еще толком не было видно.
Лайма полезла в сумку за пистолетом — рука ходила ходуном, а сердце стучало высоко в горле, словно примеривалось выпрыгнуть изо рта. От тяжести пистолета в руке страх не ушел, но тело стало слушаться лучше. Она сделала еще несколько шагов, а потом быстро пошла в темноту.
Возле мусорных баков лежала старушка. Она была крохотная, будто игрушечная — и живая. Было слышно, как она постанывает.
— Вам плохо? — спросила Лайма, присев на корточки. — Вы меня слышите?
И в этот момент в переулке появился еще один человек. Он двигался с той, дальней, стороны и приближался очень быстро — прыжками. Длинными высокими скачками — так по лугу несутся ошалевшие от свежего воздуха дети. Это было так необычно, так страшно, что Лайма присела, выставив перед собой пистолет. Однако человек тоже заметил ее и перешел на обычный шаг. И тогда она крикнула: