Во дела! Я уже устала пугаться новых фактов и только восхищалась ими. Выходит, приходивший сюда Песов был вовсе не Песовым? Но ведь я сама видела паспорт. Да и зачем кому-то другому приносить конверт для завещания? Если кто-нибудь немедленно не объяснит мне, что происходит, я сойду с ума.
— Вывод напрашивается сам собой, — немного расспросив Лизу и меня, спас мой рассудок г-н Лихогон. — Самозванец с поддельным паспортом хотел выкрасть из моего сейфа завещание покойного г-на Песова. Завтра, пожалуй, отнесу завещание в офис к настоящему Леониду Песову, там оно будет сохраннее.
Так нежданно-негаданно я получила точную информацию о том, где хранится нужная мне бумага, и знак, что действовать нужно как можно скорее.
— Лиза, — вкрадчиво проговорила я, как только снова осталась с секретаршей наедине. — Помнишь о нашем плане по охмурению твоего шефа? Первая часть — стать женщиной-партнером — уже, считай, выполнена. Пора переходить к операции «есть контакт». Тем более что сегодня нам обещали короткий день. Слушай меня внимательно! — начала я и даже немного переборщила, добавив: — Слушай и повинуйся!
Глава одиннадцатая,строптивого детектива укрощающая
— Выхожу на исходную позицию, — включив громкую связь, я назидательно бубнила в трубку, когда мы с Жориком отъехали на нужное расстояние, выждав оговоренный с Лизой промежуток времени после работы. — Объявляю начало операции. Главное, не потеряй при виде него голову. Веди себя достойно и следуй нашему плану.
Лиза в ответ агакала с таким энтузиазмом, что мне было немножко не по себе. С одной стороны, сговорившись с Лизаветой, я чувствовала, что поступаю правильно — и работу свою я делала, и под это дело полезную аферу проворачивала — помогала одиноким сердцам объединиться. С другой — то, с каким трепетом Лизавета относилась к предстоящему мероприятию, меня пугало: чего доброго испортит все или проговорится, что это я все подстроила, и навлечет на меня лихогоновский праведный гнев.
— Ты волнуешься, кажется, даже сильнее, чем она, — усмехнулся сидящий за рулем Жорик.
— Сильнее, чем она, — невозможно, — парировала я.
Мы, конечно, ужасно рисковали, сидя в собственной всем известной машине неподалеку от офиса конкурента, но других, приемлемых для всех, вариантов как-то не нашлось. Шпионить из соседнего кафе Жорик мне запретил, хотя, между прочим, я всю жизнь мечтала побыть супергероем, распивающим кофе с наушником прослушки в ухе, следя за проходящими мимо объектами сквозь незаметные прорези в газете. Увы, этот милый образ непоправимо устарел. Человека с газетой в наш век виртуальной жизни заметили бы все, а спрятаться за планшетом и наблюдать из-за него никак не получилось бы. Оставалось надеяться, что Лихогон будет слишком увлечен происходящим и не станет всматриваться в заполонившие все стоянки автомобили.
— Здравствуйте еще раз, Петр Степанович, — медовым голоском защебетала я, наконец позвонив, собравшись с духом. — Дико извиняюсь, что беспокою, но, понимаете, у меня нет другого выхода. Вы должны мне помочь.
— А? Что? Что случилось? — насторожился Лихогон.
— Понимаете, мы с Лизой собирались сегодня после работы пойти в кино. Само по себе это не является ничем чрезвычайным, но, видите ли, один из моих сыновей слегка прихворнул… Ничего особенного, совсем не сильно. Но его нельзя оставить сейчас одного.
— Вы хотите, чтобы я посидел с вашим сыном? — кажется, Лихогон ожидал от меня чего угодно.
— Ох, нет, ну что вы… Просто я не смогу пойти с Лизой. И предупредить ее об этом тоже не смогу, потому что ее телефон не отвечает.
— Конечно не отвечает, она ведь забыла его на рабочем столе! Раза три уже трелью заливался.
— Бывает, — вздохнула я. — В общем, Лиза ждет меня возле кинотеатра. С билетами. А я не приду. Представляете? На улице такой противный ветер, ваш секретарь может простудиться…
— Хотите, чтоб я вызвал ей врача?
Недогадливость Лихогона начала раздражать меня.
— Нет! — с возмущением ответила я, подумав, как можно быть таким недотепой. — Понимаете, кинотеатр-то не где-то далеко, а в двух шагах от нашего офиса!
— Да?! — заинтересовался Петр Степанович. — А я и не знал. Какой кинотеатр?
Я несколько раз повторила название известного во всем городе кинотеатра и снова вернулась к своей просьбе:
— Не могли бы вы прогуляться к кинотеатру и предупредить Лизу, что я не приду?
На том конце трубки воцарилось сопящее молчание.
— Ну знаете ли, — выдавил наконец из себя Лихогон, — во-первых, я занят. Не так часто выпадает возможность провести опыты по дрессировке. И потом, это как-то не слишком удобно. Лиза ожидает увидеть подругу, а встретит начальника. У Лизаветы с детства ко мне какая-то загадочная антипатия, которую я не в состоянии ни преодолеть, ни разгадать, как ни бьюсь. Ей будет неприятно, что я пришел. Хотите, я попрошу свою маму? Мы живем неподалеку.
— Какая антипатия? О чем вы говорите? — поразилась я. — Лиза привязана к вам всем сердцем. Подумайте сами, пошла бы она работать к тому, кого не любит?
Лихогон задумался, потом все же ответил:
— Пошла бы. Чтоб преодолеть саму себя. Она очень упорна в достижении цели. У нее всегда была страсть к самосовершенствованию. Уверен, она пошла ко мне на работу, чтобы избавиться наконец от своей детской фобии. Иначе зачем бы она так долго скрывала свои профессиональные навыки? Я только сегодня узнал, что она умеет не только включать компьютер, но и пользоваться им. Это умение она прятала, как мне кажется, исключительно для того, чтобы свести минуты нашего общения к оптимальному минимуму: необходимому и достаточному, чтобы пересилить себя и общаться с тем, кто внушает тебе неприязнь, но при этом не слишком себя мучить.
Похоже, Лихогон много думал об этом, а значит, мысленно уделял Лизе куда больше внимания, чем той казалось. Правда, ничего хорошего эти его рассуждения не сулили. Просто удивительно, насколько мнительными бывают мужчины-гении. Знаю по тому, каким раньше был Георгий. Мания величия на профессиональном поприще компенсируется у них комплексом неполноценности, когда речь идет о личной жизни.
— Послушайте, не знаю уж, что вы себе напридумывали. Лично я вижу, что Лиза относится к вам очень хорошо. В любом случае вы, как порядочный человек, не можете не выручить меня. А подсылать к Лизавете свою маму попросту неприлично. Лиза решит, что вы ее сторонитесь.
— Я?! — Лихогон явно был удивлен. — Отчего бы я тогда предложил ей работу?
— Чтобы пересилить свой страх и научиться наконец работать в команде? — предположила я, но тут же спохватилась: — Сейчас речь не об этом. Сеанс начинается через пятнадцать минут. Вы должны помочь мне.
В этот момент в поддержку мне пришло само провидение. Заморосил мелкий, противный дождь.
— Не знаю, как у вас, а у меня тут, — загадочно описала свое месторасположение я, — отвратительная погода. Лиза вымокнет до нитки.
Ради благого для всех дела я без зазрения совести незаметно прицепила секретарше к воротнику выданный Жориком жучок-пушинку, потому в наушнике теперь отчетливо слышала, как не подозревающая о прослушке Лиза, совершенно не замечая дождя, повторяла себе под нос придуманный мною текст аутотренинга: «Я сильная. Я спокойная. Я самая прекрасная. Он не достоин моей робости. Он не сможет заставить меня смутиться. Я сильная. Я спокойная…»
Когда Лиза пошла на третий круг текста, я готова была себя придушить.
Надо ж было придумать такой бездарный монолог, да еще и надоумить человека повторять его, пока не явится Лихогон! Произносящему этот текст, может, и на пользу, но вот для подсушивающего шпиона — сущая пытка. Если она немедленно не замолчит, я сойду с ума.
Сходить, видимо, было уже не с чего, потому что Лиза не замолчала, но никаких существенных изменений в моей голове не появилось. Зато появился наконец переубежденный мною Лихогон. На полном ходу он промчался мимо стоянки, даже не взглянув на припаркованные там машины. Срежессированную собственноручно сцену, как выяснилось, очень хочется не только слышать, но и видеть, поэтому я тихонько выскользнула из салона и притаилась за углом кинотеатра.
— Лиза? — позвал Лихогон после деликатных покашливаний и прочих попыток обратить на себя внимание. Как и было задумано, секретарша старательно делала вид, что не замечает его. Правда, вместо того чтобы смотреть вдаль, высматривая меня, Лизавета почему-то отвернулась на 180 градусов от Лихогона и оказалась развернутой лицом прямо к мраморной стене кинотеатра.
— Лиза, это ты? — еще раз позвал Лихогон.
— Я, — каменным голосом проговорила Лизавета, почему-то не оборачиваясь. И добавила несколько агрессивно: — А вы что здесь делаете?
— Отчего ты стоишь ко мне спиной? — вопросом на вопрос ответил Лихогон.
Лизе пришлось выкручиваться, что, впрочем, пошло ей на пользу — она немного расшевелилась:
— Я стою спиной к ветру, а не к вам. К вам — просто по совместительству.
— Можешь обернуться, я заслонил ветер.
Лиза резко обернулась и бессильно оперлась спиной о стену. Кажется, близость Лихогона оказывала на нее все более пагубное воздействие. Впрочем, и он тоже был хорош. Нет чтобы завести разговор. Стоял истуканом и смотрел в одну точку.
— Ты ведь нашу уборщицу ждешь, так? — спустя несколько долгих минут все-таки поинтересовался Лихогон.
— Как я могу ждать сама себя? — насупившись, поинтересовалась Лиза.
— Я имел в виду Катю. Ты у нас теперь секретарь.
— Вашей милостью… Грамотного человека полы мести заставили, а меня, недоучку, за умную технику посадили. Вот так логика!
У меня просто отвисла челюсть. Ничего себе новости! Вспомнилось лихогоновское: «Прежняя уборщица пошла на повышение». Теперь понятно, о ком шла речь. Что ж, это многое объясняет. Вот почему Лиза так нелепо смотрелась на занимаемой должности.
— Ничего, — Лихогон коротко усмехнулся, — ей полезно. Там, у Собаневского, она полы небось не мыла.