— Препод по операторскому. Противный тип. За посещаемость гоняет. Конспект заставляет вести. Прикинь! Кроме того, задания, которые он дает, выполнить невозможно. У нас говорят: «Если задача имеет решение, значит, Берия ошибся при ее постановке».
Видимо, не зря все же сестрица просиживала джинсы среди абитуры и неудачников.
— Но нам туда не надо, — остановила я Лену, которая явно вела нас на лекцию. — Мне бы для начала — в деканат.
— Так Берия у нас и препод и декан. А сотрудники деканата все его лекции слушать ходят. Не из интереса, а для проявления уважения. А что вам от них надо-то?
— Да так, — уклонилась я, — порасспрашивать.
— Нам сюда.
На двери аудитории висела табличка «Студия Бережного А. И.». Я прочла ее, но особого значения прочитанной надписи не придала. С тех пор всем настоятельно рекомендую внимательнее относиться к написанному.
Настасья хлопала глазами и старалась не дышать. Кажется, ребенок чувствовал, что находится в святая святых. Похоже, здесь ей все же было интереснее, чем в кофейне. От этого факта настроение мое надумало улучшиться и тут же испортилось снова.
Сухенький старичок с лошадиным лицом и пеной у рта кричал что-то непонятное в адрес вытянувшегося по струнке студента. Настасья на всякий случай тоже выпрямилась, отчего вдруг сделалась очень привлекательной барышней.
— Если вы мне такое еще раз скажете, то не видать вам следующей сессии никогда! Что значит, ручку забыл? Подайте нищему на мотоцикл! Мое дело диктовать, а ваше — записывать любыми средствами! И не клянчить при этом ничего у однополчан, отвлекая их своими идиотскими просьбами! Явился на лекцию! На сессию лучше без ручки приходите!
— Пришли, — наша провожатая, крадучись, поспешила к задним столам.
Студент, надо заметить, был на пару голов выше преподавателя, потому сцена отчитывания выглядела ужасно комичной. Но никто не смеялся. На воспитуемого смотрели с нескрываемым сочувствием. Каждый раз при слове «сессия» студент нервно вздрагивал и вытягивался еще сильнее. Казалось, скоро макушка его упрется в потолок, а объем грудной клетки сожмется до исчезающих размеров. Парня нужно было спасать. И делать это должна была я, так как никакой сессии не боялась. Меня Берия не страшил, значит, можно было вежливо вмешаться в ход экзекуции, позадавать свои вопросы, спасти парня и убежать. Единственной проблемой было то, как к этому тирану обратиться.
— Как Берию зовут? — шепотом поинтересовалась я у круглолицего юноши, с невозмутимым видом черкающего что-то в конспекте. Через его мясистое плечо я разглядела, что парень тщательно срисовывает ноги сидящей рядом девочки.
— Лаврентий Павлович, — раздалось в ответ.
Я вежливо поблагодарила и направилась к декану. Настасья взволнованно зашипела за моей спиной, но было поздно. О чем я думала, когда произносила заветное: «Простите, Лаврентий Павлович, можно вас на секундочку отвлечь», — до сих пор остается тайной. В следующую минуту все мои мысли разлетелись по разным углам аудитории.
— Что?! Как вы меня назвали?! — захлебываясь от негодования, кричал преподаватель. — Вон!!! Зачет не мечтайте сдать даже во сне!!! Фамилия? Группа?
На меня уже очень давно всерьез никто не кричал, поэтому я совершенно растерялась.
— Кроль… Четвертая группа крови… Редкая…
— Что? Продолжаете издевательство?! Студбилет — на стол!
Тут до меня начал доходить смысл совершенной оплошности. Из агрессивного монстра преподаватель моментально превратился для меня в несчастную жертву.
— Простите, ради бога, — залепетала я, — не хотела вас обидеть. Это все сплошное недоразумение. Я вообще здесь не учусь.
— Что? — Берия и не думал успокаиваться. — Не учитесь?! Все вы здесь не учитесь? Что?! Вон!!! Все вон отсюда!!!
Несколько раз просить не потребовалось, аудитория мгновенно опустела. Заботливые руки сестрицы подхватили меня и потащили к выходу. Подозревая, что преподаватель сейчас начнет крушить все вокруг, и не желая пасть жертвой физической части его праведного гнева, я не слишком-то сопротивлялась.
— Фух! — сестрица, подражая нашей новой знакомой — той самой импозантной Лене, — уселась на подоконник в конце коридора и обратилась к присутствующим: — Не смотрите на нее так. Она вообще-то хорошая. Просто накатило. С кем не бывает…
Кажется, Настасья решила, что моя репутация нуждается в спасении. Лена рассмеялась довольно специфическим смехом. Вместо обычного, привычного уху «ха-ха!» брюнетка, выпячивая губы и несколько в нос, произносила отчетливое «хо-хо-хо!».
— Что ни делается, все к лучшему, — назидательно проговорил болезненного вида парень, увязавшийся за нами. — Зато на этой ужасной лекции сидеть не надо. А неприятностей не будет — леди ведь не с факультета.
— Не с факультета, — подтвердила я, тоже не в силах сдержать смех.
— Лена, — представилась мне наша новая знакомая, не зная, что я уже прекрасно знала ее имя от Настасьи.
— Катя, — ответила я.
— Крона, то есть Кроль Настя, — встряла Настасья. — А почему ты Лена?
— Это от фамилии, — призналась сценаристка. — Производное от Аленкиной.
— Томкин, — произнес парень, галантно раскланиваясь. — Эдуард Томкин.
Я моментально поверила в чудеса.
— Везет! — не удержавшись, хором воскликнули мы с сестрицей.
— Да что уж там, — потупился Эдуард, и в его голосе я узнала знакомые телефонные интонации. — Имя как имя. Спасибо на добром слове.
— Да не вам везет, — поспешила исправить очередное недоразумение я, — мне везет! Я сюда в академию шла специально, чтобы с вами побеседовать. Еще переживала, как же ж я вас тут найду. А вы сами возьми да найдись. Я из агентства Order.
Эдуард вдруг резко стал еще меньше. Лена, подозрительно сощурившись, строго переводила взгляд с меня на парня.
— Я его, дурака, из этого болота-кофейни вытаскиваю, а он опять свои идиотские проделки неудачника выкидывает! Эд, что ты натворил? — спросила она наконец, не скрывая недовольства. Потом обратилась ко мне: — Он ничего не знает. Иначе признался бы.
Я решила, что настал подходящий момент для корыстного обмана.
— Успокойтесь, — заговорщическим шепотом проговорила я, — я не враг. Я — своя. Я хочу вам помочь.
— Вы пришли из-за того, что я участвовал в похищении вашего детектива? — с явным отчаянием поинтересовался Эдуард. — Я не нарочно, поверьте! Я не знал, что жертва не в курсе того, что мы кино снимаем. Я только позже об этом догадался. И сразу стал искать грамотного детектива, который мог бы меня подстраховать, — последнюю фразу Томкин говорил Лене. — И надо же, одно из первых агентств, куда я позвонил, принадлежало тому самому детективу Собаневскому, которого я похищал… Ой! — парень встретился взглядом со мной и позеленел. — Якобы похищал, понимаете?
— Понимаю, конечно. Георгий не держит на вас зла, догадываясь, что вас просто использовали. Расскажите мне, как было дело, и, обещаю, никаких претензий со стороны детектива Собаневского вы не услышите.
— Не может быть и речи! — надулся вдруг Томкин. — Мое дело сейчас на контроле у детектива Лихогона. Он сказал никому ничего не рассказывать.
— Это что, какие-то новые проделки Песова? — громко спросила Лена. — Опять снимаете скрытой камерой? Эй! — она замахала руками. — Где камера? Где? Знаете, — Лена обратилась ко мне, — я Леньку нашего терпеть не могу. После того как в одном из этюдов он меня убил — на бумаге, конечно, но у него бумажные планы частенько в жизнь воплощаются, — я с ним дел иметь не хочу. Реально боюсь. Эй! — она закричала куда-то в пространство. — Да, я тебя разлюбила и бросила, но это не повод пугать меня и устраивать эти свои скрытые съемки! Эй! И вообще я слышала, ты с Машкой нынче встречаешься! Вот ее на скамейке и убивай!
Заверения Томкина и Настасьи, что никакого Песова с нами нет и никаких съемок никто не ведет, на взволнованную Аню Аленкину никакого воздействия не оказали. Возмущенно раскачивая бедрами, обтянутыми шерстяными шортами, сценаристка умчалась прочь.
Настасья тут же кинулась любезничать с Томкиным, а я нелепо моргала, пытаясь сообразить, почему не додумалась поехать в академию еще позавчера. Кажется, наконец мы начинали постепенно выходить из улавливающего тупика.
Глава тринадцатая,за живительную силу честности ратующая
Вот уж не думала, что моя сестрица умеет так преображаться. Вместо Настасьи перед нами предстала сама любезность. Обожающим взглядом сестрица следила за каждым движением Томкина и уже подсовывала ему под руку какой-то флаер.
— Можно попросить у вас автограф? — хлопала ресницами Настасья. — У нас в классе, знаете ли, все мечтают поступить в Академию культуры и все видели вашу работу на выставке. Ту, где про диктора из метро. Вы — талант. Пример для подражания у всего нашего класса. О группе на подкурсах я вообще молчу.
У Томкина на мгновение отвисла челюсть. Дрожащей рукой он поставил автограф на подсунутой Настасьей бумажке. Настроение допрашиваемого явно значительно улучшилось.
— А вы… — неожиданно севшим голосом проговорил Томкин, — вы тоже от Собаневского?
— Да, — твердо произнесла сестрица, отчего челюсть отвисла уже у меня. — Но это так, приработок. Хожу в личных секретаршах замдиректора, — сестрица кивнула на меня. — Простому смертному клиенту до Катерины не добраться, поэтому существую я. Общаюсь с общим потоком.
Я наконец поняла, к чему клонит сестрица, и мысленно поаплодировала.
— А-а, — Томкин забеспокоился и переключился на меня. — Так вы при Собаневском особо важная фигура? И вы что, в самом деле на моей стороне? И можете, так сказать, нигилировать его гнев, да?
— Зависит от того, насколько ясно вы изложите мне ситуацию. И насколько честно, — включилась в игру я. — Не знаю, могу ли доверять вам.
— Можешь, можешь! — правильно отреагировала Настасья. — Это такой человек! Такой художник! Он сейчас вмиг все тебе объяснит.
— Ну ладно, — снисходительно согласилась я. — Следствие оказалось в затруднительном положении, — я решилась блефовать по-крупному. — Понимаете ли, Мария с Песовым постоянно созваниваются, но встречаться и не думают. Мне непонятны их отношения.