— Ну слава богу! — обрадовался Жорик. — Ты позвонила. Я тут столько всего узнал! Надо бы с тобой посоветоваться, а то у самого уже мозги пухнут. Ты в состоянии сейчас воспринимать?
От негодования я чуть не подавилась. Ну почему в нашей семье постоянно присутствует фактор какой-то изощренной конкуренции? Почему мы постоянно хотим то абсолютно разное, то непременно одно и то же именно тогда, когда все должно было бы быть наоборот? К примеру, если я хочу послушать одну радиостанцию, то Георгию непременно потребуется послушать новости на другой, но если мне понадобится машина, то Жорик срочно вспомнит, что ему нужно куда-то на ней уезжать.
— Ты все перепутал! Это я собиралась тебе рассказывать, — пытаясь не раздувать скандал, я говорила довольно мягко, — это ты будешь воспринимать.
— Нашла из-за чего спорить, — произнес устало Георгий. — Рассказывай ты, если тебе так уж хочется. Только побыстрее, потому что я должен рассказать тебе много важного.
— Что значит «если так уж хочется»? — на этот раз я не сдержалась и повысила голос. — Ты таким тоном говоришь, будто мне одолжение делаешь, выслушивая! Могу и не рассказывать, если тебе не интересно. И со своей важной информацией тоже тогда сам справляйся! То из тебя слова не вытянешь, то сказать ничего не даешь!
В общем, в результате мне пришлось действовать по запасному плану. А он был, прямо скажем, очень рискованным.
— Алло, как ты? — на этот раз я позвонила Лизе.
— Какое счастье! — восторженно запричитала собеседница, и я чуть было не поверила в ее искренность. — Какое счастье, что ты не позвонила минутой позже! Тогда бы я уже наложила на лицо омолаживающую маску и со стянутой кожей совершенно не могла бы говорить.
И эта туда же! Даже весьма корректная формулировка намека на то, как они все заняты и как я всем мешаю, вызвала во мне раздражение.
— Как проходят твои выходные? — спросила Лизавета и тут же прислала текстовое сообщение: «О Петре — ни слова. Дома маменька, а она слышит отовсюду».
Я отнеслась с пониманием. В родительском доме у меня у самой имелась такая маменька. Слух родителей, похоже, улучшается прямо пропорционально возрасту детей. Будучи маленькой, громким ревом требуя очередную конфету, я рисковала быть не услышанной. Зато, учась в старших классах школы, могла быть уверена, что даже если буду шептаться с телефоном о планируемом завтра прогуле, то мамочка будет дословно знать весь разговор.
«Я в кофейне возле офиса. Приходи поговорим», — написала я в ответ.
— Как хорошо, что ты неподалеку! — вслух проговорила Лиза и тут же прокричала куда-то за пределы телефона: — Мама, я пойду выпить кофе с Катей. Вернусь не очень поздно.
Вскоре мы уже шушукались, словно лучшие подруги, никогда в жизни ничего друг от друга не скрывавшие. Обнимая Лизу в знак приветствия, я незаметно сняла с ее воротника Жоркин жучок, потому что программу-минимум, предусмотренную по той встрече, можно было считать выполненной. Но я хотела большего.
— Я так тебе благодарна! — Лиза беззаботно тараторила о своем. — Прежде всего хочу сказать, что моя петробоязнь бесследно исчезла после первого же его признания, что он давно — еще со времен моих старших классов, представляешь? — находит меня очень привлекательной и страшно стесняется своих чувств. Но лучше расскажу все по порядку! И фильм, и Петр оказались на высоте. Твоя идея попросту спасла мое счастье. Если бы это не произошло между нами с Петенькой в ближайшее время, я бы, наверное, зачахла вконец. От безответной любви, между прочим, можно даже умереть! Медицине известны случаи. Я о них недавно в журнале прочла и вдруг почувствовала — про меня это! Точно помру, если что-то не переменится. А тут ты со своей идеей.
Я терпеливо дожидалась окончания Лизиного монолога. По предыдущему опыту зная, что если я начинаю чего-то ожидать, то оно никогда не осуществится, я усилием воли заставила себя слушать заинтересованно. Лиза, видимо, почувствовала это и, не желая упускать столь чуткого слушателя, принялась углубляться в подробности. Когда сюжет фильма уже предстал передо мною во всей красе, рассказчица перешла к главному.
— И тут парочка, сидящая впереди нас, начала… — Лиза смутилась, — ну… скажем так… отдаваться животной страсти. Я сижу, красная как знамя. От экрана голову не отворачиваю. Стараюсь делать вид, что ничего другого не замечаю. В общем, совершенно не знаю, куда себя деть. Надо ж было мне Петеньку именно на эти места усадить. И тут Петр увидел причину моего смущения, нахмурился и невозмутимо так тихо мне говорит: «Докатились! Молодежь, что с них возьмешь! Кто ж так ведет себя с девушкой? Еще и на таком фильме!» Я с перепугу возьми да спроси: «А как надо?» А он внимательно так на меня посмотрел и поднес мою руку к своим губам…
Непроизвольно я подметила, что Лиза акцентирует каждое слово так, будто я могла неправильно их истолковать. Будто не сразу было ясно, что Лихогон никак не мог взять тогда чью-то другую руку. Или, скажем, руку-то взять Лизину, но поднести ее к чьим-то чужим губам. Может, я кажусь людям глупой? Чем иначе объяснить дурацкую потребность окружающих так подробно разжевывать мне ситуации?
— Я позвонила маме. Сказала, мол, много работы, — продолжала Лизавета. — Всю ночь мы с Петей бродили по городу. Целовались, говорили, держались за руки, потом опять целовались.
«Потом опять говорили, потом держались за руки… Потом она снова звонила маме и снова целовалась»… — я с ужасом прокручивала в мыслях возможное развитие разговора.
— Сегодня Петя с родителями поехал выкапывать картошку. А завтра вернется, и мы обязательно поженимся. Об этом мы и говорили. Представляешь? Я выхожу замуж! Где-то в следующем августе.
Меня всегда поражало, как люди могут всерьез планировать свои жизни на столь отдаленный срок?
— Поздравляю, — тем не менее вежливо ответила я и тут же, воспользовавшись паузой в ее повествовании, спросила напрямую: — Почему ты не сказала мне, что знаешь, откуда я появилась?
Лиза замерла с очень удивленным лицом. Хм… Наверное, дело было не во мне, а в том, что, желая быть понятой, мне лучше действительно очень подробно излагать свои мысли.
— Ты знала, что я работала у детектива Собаневского, но ничего мне не сказала. И наверняка вы с Петром Степановичем подозревали меня в намерении пошпионить за вами. Почему ты не спросила меня прямо, зачем я пришла к вам работать? Делала вид, что мы подруги, а сама держала камень за пазухой.
— Ох, — деловито вздохнула Лиза. — Ну… Сначала мы не были подругами, а потом стало ясно, что никаких шпионских целей у тебя нет. Петр рассказал мне про твой перстень со встроенной камерой. И я могу гарантировать, что ты ни разу не пыталась им воспользоваться. Еще важно, что я видела, как ты убираешь, — действительно тщательно и добросовестно. В таких вещах не соврешь. Сразу видно, ты и правда работать пришла или чем-то другим заниматься. А потом я узнала, что Георгия Собаневского видели с какой-то наглой блондинкой в ресторане, и все поняла.
— Что поняла? — не поверила своим ушам я.
— Ну… У Петра есть знакомые журналисты. Так сложилось, что если они узнают какую-то новость про Собаневского, то сразу передают нам. Сама понимаешь, конкуренция и все такое. Ну и вот. Я сразу поняла, что случилось. Вы так крупно поссорились с Собаневским, что он, не скрываясь, стал шататься по городу с другой женщиной. Естественно, ты не могла оставаться работать в его агентстве. И куда тебе идти? — Лиза разгорячилась, с хрустом сжав кулаки. — Ясное дело, туда, где у тебя есть опыт работы, — в детективное агентство. И естественно, ты не стала афишировать свое прежнее место работы. И разумеется, сказала, что ты вдова. Это нормально! Так все психоаналитики говорят: чтобы легче пережить расставание, нужно представить, что предавший вас человек вовсе не ушел к другой женщине, а всего-навсего умер. Я, конечно, не совсем понимаю, зачем ты придумала себе двух сыновей. Но, возможно, это твоя тоска по детям! Первый звоночек, кстати, что тебе пора бы их завести… Ой!
Лиза закрыла себе рот обеими руками:
— Что я несу? Прости! Прости! Вернемся к истории с твоим приходом к нам в офис. Естественно, узнав о вакансии у Лихогона, ты пошла к нам! Ты же не знала, что Петя придумает эту глупость с должностью уборщицы. Кстати, я поговорю с Петей, ты не думай! — Лиза торжественно улыбнулась. — Он восстановит справедливость. Тебя — на секретаря, меня — на мое место уборщицы. Вообще-то моя должность называлась администратор офиса, но ничего другого, кроме поддержания чистоты, я раньше не делала. Я бы и раньше еще с ним поговорила, но ты ведь знаешь, как я на него реагировала. Сейчас все по-другому. Говорят, первый поцелуй забирает три капли власти мужчины над женщиной и прибавляет их к власти женщины над мужчиной. Красиво сказано, да? А главное, правдиво. — Лиза снова выпала из реальности, перенесясь в романтичные мечты, но довольно быстро вспомнила о моей скромной персоне. — Ты об этом хотела поговорить, да? Чтобы я сказала Пете дать тебе нормальную должность?
Я отрицательно замотала головой.
— Не нужно ни с кем говорить. Я больше не буду у вас работать. — Чтобы сразу пресечь все вопросы, я ляпнула первое, что пришло в голову. — Я помирилась с Собаневским. Та блондинка была большой его ошибкой. — И тут в разговор вмешалось мое любопытство: — Ведь большой, правда?
— О да! — чисто по-женски отреагировала Лизавета. — Необъятных размеров просто! Нам так и сказали — какая-то огромная блондинка с лысой головой.
Я благодарно кивнула и снова переключилась на должностные обязанности.
— С завтрашнего дня я погрязну в хлопотах, связанных с Георгием. Рядом с этим человеком у меня точно не будет ни минуты свободного времени, — осторожно говорила я. — Но не могу бросить тебя на произвол судьбы. Нужен хотя бы час возле твоего компьютера, чтобы я до конца выполнила свой долг. Показала тебе, как составлять таблицы, как сайт обновлять. Я специально выделила сейчас пару часов, чтобы немного тебя поднатаскать.