— Это просто великолепно, — заверила я и попросила продолжать.
— А Лизоньки дома не оказалось. Домашние сказали, что вы забрали ее с собой. Естественно, я сразу обо всем догадался.
— Что ж тут естественного? Я могла забрать ее в любое другое место. К себе в гости, например.
— Могли, — Лихогон лукаво улыбнулся. — Но на то я и сыщик, чтобы чувствовать такие моменты. Вам явно было что-то нужно у меня в офисе. На неделе ничего выудить у меня вам не удалось из-за моей повышенной бдительности. Тогда вы решили действовать в выходные! Откуда я мог знать пределы вашего коварства? Может, вы собирались нанести Лизоньке вред? С этими мыслями я помчался в офис, и, как видите, не прогадал. Впрочем, если бы вас тут не оказалось, я бы все равно не почувствовал себя проигравшим. Поработал бы наконец с Баскерфилей. Песик наверняка соскучился. Он, конечно, у меня приучен подолгу оставаться в одиночестве, но сейчас я поступил нехорошо — сказал, что скоро вернусь, а сам пропал на всю ночь.
Я не смогла сдержать улыбку. Во-первых, потому, что бывшие одноклассники были очень похожи во всем. Лихогон, может, на самом деле и предполагал, что мы с Лизой отправились в офис, но ехал сюда исключительно из желания поработать. Узрев нас здесь, он легко убедил сам себя, что заранее знал, что найдет нас в офисе, и вот теперь всерьез гордился собственной проницательностью. Во-вторых, потому, что Лихогон снова принялся извиняться перед собакой, делая ей многозначительные намеки, мол, пойми, дружище, были обстоятельства и такая ночь, от которой джентльмены не отказываются.
— Знаете… — начала я, так как эти мелочи и определили мой выбор. — Я вот сейчас, может быть, совершаю ошибку, но принимаю решение рассказать вам все начистоту. Буду считать, что вы порядочный человек, а раз так, то…
— Э, барышня, вам до детектива еще расти и расти. — Лихогон неожиданно все испортил. — Впрочем, и так не дорастете. С таким-то образом мышления.
— Какой такой у меня образ мышления? — обиделась я.
— Да хоть какой, — ошарашил Лихогон. — Проблема в том, что он у вас определенно есть. Вот у меня, — Лихогон любовно погладил себя по левой части затылка правой рукой, — у меня — нет. Нет устоявшегося образа мышления. Поэтому я могу мыслить по-всякому. Предполагать все что угодно. И одно из предположений, уверяю вас, точно будет разгадкой.
— Хотите сказать, что я должна предположить, будто вы подлец, и ничего вам не рассказывать?
— Не «должна предположить», — многозначительно поправил Лихогон, — а «не имею права не предполагать и такое». Понимаете? Настоящий детектив изначально рассматривает все варианты, а потом осмысленно отбрасывает те из них, которые оказываются невозможными. А обычные люди сразу же отбрасывают бóльшую часть вариантов. Причем делают это неосознанно, автоматически. Исходя из своего сложившегося образа мышления. Сначала ограничат выбор и потом уже выбирают. Увы, истина чаще всего оказывается именно в тех, отброшенных подсознанием, вариантах.
Нравоучительные беседы о том, каким должен быть настоящий детектив, страшно надоели мне. Раньше мне казалось, что пагубной страстью к проповедям отличается только мой муж. Бедная Лиза, она даже не представляет, на что идет, соглашаясь выйти замуж за обожающего свою работу детектива, пусть даже и в следующем августе. Посочувствовав мысленно бедной Лизоньке, я вдруг поняла, что напрочь забыла о ее существовании.
— Лиза! — крикнула я. — Мы уже немного сговорились! Иди к нам!
— Как — сговорились? — опешил Лихогон. — Мы только что пытались выяснить, подлец я или нет. Это была бы красивая логическая задача, а вы все испортили, приняв решение даже без попыток проанализировать. Типично женская непоследовательность. Удивительно, как Георгий мог на вас жениться.
— Считаете, он должен был жениться на мужчине? — холодно бросила я.
— Ну, как дела? — Лизавета, словно ничего не произошло, мило внесла в приемную поднос с кофе. — Катюша, ты объяснила Петеньке, что не собиралась делать ничего плохого?
— Не объяснила. Потому что действительно собиралась влезть в его сейф и просмотреть один важный документ. И на работу к вам устроилась исключительно ради этого, — от совершенного признания мне стало значительно легче. — Лично перед тобой, Лиза, мне хотелось бы извиниться за обман. Понимаешь, у Собаневского с Лихогоном — свои счеты. Кроме того, в ваше агентство сейчас обратился такой непорядочный клиент, что всем пришлось идти на крайние меры. Мы с тобой невольно оказались по разные стороны баррикад, хотя вообще-то я искренне с тобой подружилась!
— Ох уж эти мужчины! — с пониманием вздохнула Лиза. — Вечно от их междоусобных игр сплошные неприятности… Ничего, может, еще помирятся и все образуется.
Лихогон пропустил мимо ушей наш сугубо женский диалог и вмешался, грозно уставившись на меня:
— Это какой такой «непорядочный клиент»? Вы о чем вообще говорите?
— О Песове Леониде Марковиче, — решилась наконец я. — Он ведь собирается получить наследство после смерти дяди, да? А это наследство, как вы знаете, на самом деле должно достаться не ему.
— Откуда вы знаете? — Лихогон снова схватился за пистолет, потом встретился глазами с Лизой и, по всей видимости, передумал меня убивать. — Знаете, тут явно какое-то недоразумение, — сказал он наконец. — Давайте я расскажу вам то, что знаю. Только прошу, воздержитесь от разглашения услышанной информации. — Лихогон смотрел на меня очень серьезно, и даже пальцами шевелить прекратил для усиления торжественности момента. — Молчите о завещании пса как рыба. Тьфу, в смысле, о завещании Песова как Рыбина. Расскажи вы о нем хоть кому-то, нам придется вести с вами за это завещание настоящую войну, понимаете? Мне еще массу информации нужно проверить, и только после этого можно будет обнародовать завещание. К чему преждевременно будоражить общественность?
Улавливающий тупик замаячил передо мной снова. Лихогон откровенно признавался в своей причастности к делу Песова. Не скрывал, что «гора» следит за Марией. Рассказывал о завещании. Но говорил это с таким видом, будто ничего плохого не совершал.
— Петенька, я не знаю, о чем речь, — робко начала Лизавета, — но мне кажется, Кате нужны более точные объяснения. Пойди ей навстречу. Она же девушка. Не ее вина, что она чего-то не понимает. Ты должен ей растолковать. Ведь ты же мужчина.
Лихогон в удивлении замер. Тот факт, что мы с ним принадлежим к разным полам, с лихвой компенсировался и в его, и в моем сознании фактом принадлежности к одной и той же профессии. Конкуренты не делятся на женщин и мужчин.
К моему счастью, Лиза об этом ничего не знала.
— Послушай, ведь, признаюсь тебе откровенно, я очень сблизилась с Катей за это время, — продолжала секретарша все увереннее. — Надеюсь поддерживать с ней дружбу и впредь. А как же мне делать это, если между вами остались недоговоренности? Могу ли я дружить с тем, кого недолюбливает мой муж? Вернее, — тут Лиза набрала полную грудь воздуха, как перед погружением в воду, зажмурилась и едва слышно проговорила: — Вернее, как я могу выйти замуж за человека, который недолюбливает мою подругу? Мне кажется, тебе стоит помочь Кате разобраться, а не усугублять еще больше ее подозрения.
И тут я поняла, на какой подвиг пошла ради меня эта женщина. Пусть мягко, но совершенно ясно она решилась возразить Лихогону. Более того, она, можно сказать, поставила его перед выбором. Или он поможет мне, или она станет сомневаться в возможности своего с ним союза. И это после стольких бессонных ночей, наполненных мечтами об этом самом союзе, после стольких стараний и попыток этот союз породить!
— Что? А! — Лихогон замер, насупившись. — Вообще-то ты права, — вздохнул он, поразив меня неожиданной сентиментальностью. — Если расценивать эту даму и ее кавалера как потенциальных спутников в нашей будущей семейной жизни, то стоит наладить с ними отношения. А от этого спутничества, как показывает опыт, все равно никуда не деться. Да и рассказал я действительно все очень путано. Ладно, поясняю!
Я постаралась даже не дышать, чтобы наконец услышать вожделенные объяснения.
— Завещание появилось у меня уже очень давно. Собственно, за неделю до смерти моего уважаемого клиента, выдающегося бизнесмена и общественника Роберта Песова. — Лихогон говорил с большой торжественностью и совершенно без намека на иронию, будто и впрямь уважительно относился к покойному клиенту. — Почувствовав приближение смерти, мой старинный постоянный клиент и даже немного друг вызвал меня к себе и дал довольно странное поручение. Нужно было найти одного человека. Ребенка Роберта Альбертовича. Понимаете, отношения с этим ребенком у отца несколько… гм… не сложились, поэтому, где и кого искать, в смысле паспортных данных, мой клиент не знал. Но найти нужно было, потому что ребенок этот должен был стать наследником солидной части имущества Песова.
У меня прямо камень с плеч свалился. Все рассказываемое пока соответствовало изложенным Марией фактам. Завещание существовало. Наследница была в конфликтных отношениях с родителем. Но перед смертью отец простил ей все и пожелал озолотить. То есть история Марии не была вымыслом, придуманным матерым сценаристом. Как же здорово, что наша Маша не оказалась негодяйкой! О том, что Мария рассказала нам, будто сама явилась к отцу (в то время как Лихогон сейчас сообщил, что Песов-старший нанял частного детектива, пытаясь разыскать дочь), я решила не думать, чтобы не умчаться снова в сторону улавливающего тупика.
— Племянник Роберта Альбертовича — Леонид, — продолжал рассказ Лихогон, — должен унаследовать оставшуюся часть имущества. И, собственно, унаследовал бы. Но есть одна проблемка. Вступить в силу завещание сможет только тогда, когда все наследники будут в сборе. Таково условие покойного. То есть, пока мы не найдем этого его сына, несчастный Леонид Песов не сможет получить свою долю наследства. Фирма будет простаивать, так как Леонид пока не имеет никакого права ни быть ее владельцем, ни распоряжаться ее деньгами. Даже в городском доме дядюшки Леонид не может пока жить. Все это страшно действует на нервы Леониду. Он — человек предприимчивый, поэтому перерыв в делах приносит ему не только колоссальные убытки, но и катастрофические душевные травмы. В общем, после смерти дяди Леонид обещал удвоить мой гонорар за нахождение второго наследника, не без подобострастия попросил меня поторопиться с поисками, а сам бросил все и уехал в деревенское имение, которое дядя еще два года назад переписал на любимого племянника. Роберт Альбертович растил Леонида почти с самого детства, поэтому племянник был очень близок дяде.