— Да послушай же! — я уже давно пыталась улучить паузу, чтобы ворваться в его монолог. — Я знаю, что она будет с ним делать. Лихогон не работает на лжекузена. Лихогон работает на Леонида Песова.
— А я тебе про что? — не унимался Жорик. — Ужас! Ты никого, кроме себя, не слышишь. Лихогон работает на Леонида, а Песов и наша Маша — это одна шайка. Чтобы понять, чего они хотят, я собираюсь сделать вид, что ни о чем не подозреваю.
— Жорочка, услышь меня! — взмолилась я. — Мария заберет у тебя завещание и помчится к ближайшему нотариусу, чтобы это завещание пустить в ход.
— Ну как можно пустить в ход завещание? — хмыкнул Георгий. — Ты как маленький ребенок, право слово. Переписать или уничтожить — и то нельзя, потому что наверняка ведь копия у нотариуса хранится. В том-то и дело, что, если ты не вписан в это завещание, оно тебе совершенно не нужно. Поэтому-то и неясно, зачем Мария столько ухищрений придумала, чтобы бумажку эту посмотреть.
— Завещание составлено на предъявителя!
— То есть? Как на предъявителя? Так не бывает! Что ты опять напридумывала? Пожалуйста, успокойся.
— Р-р-р-р-р!!! — закричала я на всю округу и, кажется, добилась своего: Георгий замолчал. — Знаешь что? Прочти его! Мне ты все равно не веришь. Возьми и прочти его!
— Что?
Я глубоко вдохнула, сосчитала мысленно до десяти и ангельским голоском пропела:
— У тебя есть выкраденная из сейфа Лихогона папка. В папке — оригинал.
— Большой?
— Кто?
— Оригинал. Ну, знаешь, обычно говорят: «Большой оригинал этот ваш товарищ». Вот я и спрашиваю, в папке — большой оригинал или так себе, заурядный тип, ни рыба ни мясо? — Жорик говорил так, будто уже принял решение ни в чем мне не противоречить.
Я вдруг поняла, что странно было бы удивляться подобному отношению. Достаточно вспомнить, как я вела себя в момент последнего нашего разговора по телефону. Правда, я вела себя так потому, что находилась в улавливающем тупике. Но Георгию этого, кажется, не объяснишь. Кроме того, я представила, как выгляжу в его глазах сейчас. Сначала с дикими криками бросалась под колеса машины, потом гналась за фордом, размахивая кулаками, теперь ору на весь лес, вместо того чтобы спокойно объясниться с телефонной трубкой, обладающей нормальными динамиками для улавливания звуков и не нуждающейся в повышенных тонах.
Нужно было немедленно разубедить мужа.
— Жорочка, послушай, — начала я, — я абсолютно здорова. Улавливающий тупик уже позади. Теперь все ясно. Ну, хочешь, я скажу тебе что-нибудь такое… Задай вопрос на проверку моей психики.
— Как звали президента США, правящего во время их Гражданской войны? — вдруг поинтересовался Георгий. — Авраам…
— Тоже мне проверочки, — фыркнула я. — Конечно, Форд! Это вопрос на эрудицию, а не на уравновешенность психики.
— Кто?! — Георгия на том конце разговора, кажется, окончательно охватила паника.
— Ой, ну подумаешь, оговорилась, — я смекнула, что ошиблась. — Линкольн ведь тоже машина. Вот я и перепутала. Понимаешь? Слушай, ты меня так никогда не поймешь. Прочти, пожалуйста, это дурацкое завещание. Тебе сразу же все станет понятно. Ты везешь преступнице в руки орудие преступления! А Лихогон работал раньше на покойника, а теперь на живого Песова-младшего. На настоящего племянника. Я договор видела. Собственными глазами. Теперь веришь?
Спустя какое-то время форд неуверенно заурчал и, окончательно убедившись в правоте своей хозяйки, послушно подъехал к моим ногам. Жорик вышел наружу, на ходу снимая шапку и тулуп.
— Ух и запарился! — фырчал он при этом. — Но когда мне было раздеваться? Сначала от вас улепетывал, потом сюда мчался. Ты же знаешь, я вожу аккуратно, на ходу раздеваться было бы нарушением всех правил безопасности.
Я вспомнила, как красила ногти на ногах, сидя за рулем и тихонько продвигаясь в пробке, но Жорику, естественно, ничего об этом не сказала.
— А зачем ты вообще так вырядился? — спросила я вместо этого.
— Для защиты. Надел специально самые мягкие вещи, чтобы собака ваша офисная меня не слишком больно погрызла. Я ей, конечно, сувенирчик-то вез, но, прежде чем его проглотить и уснуть, она могла попытаться проглотить меня.
— Какой сувенирчик?
— Косточку со снотворным.
— Не вздумай говорить об этом Лихогону! — прошептала я одними губами, прежде чем Лиза и Петр Степанович подошли к нам.
— Ну что, чертяка, опять накрутил делов?! — мгновенно оживившись, приветствовал Георгий Петра Степановича. В сравнении с неуклюжим великаном — Лихогоном — Жорик смотрелся на удивление ладно скроенным, но каким-то не слишком значительным существом.
— Прошу уточнить, давненько ли вы стали обращаться сами к себе вслух? — вежливо поинтересовался Петр Степанович. — Это вы заварили кашу. Впрочем, я уже давно привык, что любая каша, заваренная не по моей инициативе, оказывается делом ваших рук.
Георгий немного подумал, счел услышанную фразу безобидной и даже лестной, после чего вопросительно глянул на меня — не заметила ли я какой скрытой издевки, нет? Я успокаивающе кивнула, после чего Жорик широко улыбнулся и протянул бывшему однокласснику руку.
Мы с Лизой сентиментально заахали, аплодируя этому знаменательному рукопожатию и обмениваясь многозначительными взглядами. Похоже, прав был Лихогон — теперь нам придется дружить семьями.
— Кажется, все хорошо кончается, — улыбнулась Лиза.
— Увы, все только начинается, — мрачно прокомментировала я, возвращая присутствующих к реальности. — Что будем делать, господа? Станем изображать карающий меч правосудия или попросту предотвратим несправедливость?
Откровенно говоря, Марию было немножко жаль. Ничего существенного натворить она не успела, а в том, что она поставила детективное агентство Order в дурацкое положение, мы, в общем-то, сами были виноваты.
— Очень надеюсь, что, узнав о твоем, Катя, визите в Академию культуры, Маша поняла, что ее хитрость провалилась, и давно сбежала, — озвучил мои мысли Георгий. — Еще до того, как прослушал запись, я умудрился сообщить Темке с Марией, что моя жена беседовала с соучениками лжекузена. Я как раз на дачу к ним приехал, расслабился.
— Какую запись?! — ахнула я.
— Ой, ну обычную запись, — заканючил Георгий, явно раздосадованный, что проговорился. — Нашла время спрашивать.
«Запись… запись…» — лихорадочно соображала я, начиная уже кое о чем догадываться.
— Постой, а откуда ты знаешь о том, что Маша — это не Маша вовсе? Ты сказал, что я тебя этой новостью не удивила.
— Не, ну немного удивила, конечно, — пошел на попятную Жорик. — О том, что Мария работала секретарем, я, к примеру, не знал. А о том, что меня для фильма похищали, знал.
— Кстати, надо разузнать, как моего Мишутку убедили сниматься в кино. Я думал, он стеснительный, а вот ведь… — вмешался Лихогон. — Не знаете, как вашей Маше это удалось?
— Сначала давайте поговорим про запись, — запротестовала я, а потом выкрикнула тоном скандалистки из очереди за колбасой: — Я первая занимала!
— Кто крайний? — робко поинтересовалась Лиза. — У меня тоже имеется вопрос. Отчего мы остановились посередине дороги и никуда не едем? Разумеется, на первоочередности ответа я не настаиваю. Меня вполне устроит ваше решение после ответов на остальные вопросы. Я ведь последняя подошла.
На самом деле Лизин вопрос был самый актуальный. Вообще, с тех пор как Лиза перестала впадать в маразм в присутствии Лихогона, на нее любо-дорого было смотреть. Петр Степанович напряженно замирал всякий раз, когда Лиза открывала рот, опасаясь услышать от нее какой-нибудь глупости, и блаженно улыбался в конце ее речи. В направленном на возлюбленную взгляде Лихогона сквозили восхищение и даже, кажется, гордость. Впрочем, веса Лизиным словам в нашем совещании это не прибавляло.
— Я знаю, что правильнее всего ехать на дачу, но не сдвинусь с места, пока Георгий мне все не объяснит, — твердо сказала я, и присутствующие поняли, что спорить бесполезно.
— Ну хорошо, — смирился под общим натиском Георгий. — Если ты обещаешь мне всепрощение, я расскажу, в чем дело.
Я пообещала, незаметно скрестив при этом пальцы на руках, — не люблю быть обязанной придерживаться чего-то строгого в отношении Жорика. Тем не менее муж поверил и перешел к саморазоблачению:
— Понимаешь… Я тут получил наконец деньги за предыдущее дело. Помнишь, нам еще оставались должны? И мы планировали тогда часть полученного истратить на развитие фирмы… Ну так вот, я и истратил. — Вдруг Георгий вспомнил о своем недоверчивом отношении к Лихогону. — Не спрашивай, на что, сейчас не время и не место, — оборвал он меня на вдохе для новой серии вопросов. Но в его интонациях отчетливо слышалось: «Это не та компания, чтобы я мог откровенничать».
— Можете не скрытничать, — вмешался Лихогон. — Кодовое слово «запись» и разговор о том, куда потратить деньги, последний месяц у меня ассоциируется только с одним — с цифровым диктофоном-авторучкой. Есть у меня подозрения…
— С тем диктофоном, который продавался у известного нам обоим гражданина Мели? — поинтересовался Георгий, не слишком скрывая радость первообладателя.
— Я так и знал! — Лихогон наигранно отчаянно принялся рвать на себе волосы. — Вы купили его, да?
— Катерина, помнишь, ты нашла изъян в новом жучке Мели? Ну, мол, на одежде-то его, конечно, можно и не заметить, но ведь одежду часто стирают, а возможность оперативно забрать жучок обратно есть не всегда. В общем, оказалось, что есть решение для прослушки, минуя этот недостаток. Залезь к себе в карман пиджака и достань авторучку, — твердо скомандовал Георгий.
Я недоуменно подчинилась.
— Это он! Моя мечта! Вы опять опередили меня, Собаневский. Я ведь собирался купить его буквально на днях.
Лихогон принялся объясняться с Лизой:
— Лизонька, поверь, это очень важная вещь. В авторучку вмонтирован диктофон, записывающий информацию. Гигантский объем памяти. Тишину не пишет. Улавливает великолепно. Даже если я буду разговаривать с тобой из дальнего угла кабинета, твой диктофон прекрасно запишет мои слова. Потом ты преспокойно подключишь свою авторучку к компьютеру и прослушаешь записанное. Или же, если заранее установить настройки, ручка выгрузит запись в Интернет и ты скачаешь ее в любое удобное время…