Привет. Извини, что беспокою, но мой случай действительно крайний, – радостно защебетала я, услышав знакомый голос и мигом позабыв о своей сдержанности.
Твой случай – медицинский, – с истинно программистской вежливостью сообщил мне бывший муж, – Мне уже звонили трое из наших общих знакомых. Ты, говорят, срочно нуждаешься в помощи. Хочешь узнать, почему кто-то там, в ответ на твоё приглашение прогуляться и посмотреть звезды, кричит, что прежде должен выкопать себе могилу. Ты уверена, что этот не слишком-то галантный “кто-то” заслуживает такого внимания?
Уверена! – твердо ответила я, – Только дело обстоит совсем по-другому. Понимаешь, я тут написала в одной жутко важной анкете, что увлекаюсь интеллектуальными играми. И теперь меня завалили странными загадками. А я, ты же знаешь, не слишком-то умею их решать…
Эх, – неодобрительно вздохнул бывший муж, – Ты как всегда маешься безответственностью. Горбатого могила исправит.
И тут меня осенило.
Что ты сейчас сказал? Повтори!
Не волнуйся так. Я не хотел тебя обидеть…
Ты – гений! – вместо того, чтоб успокоиться, завопила я, – Действительно – горбатый! Этот тип – горбатый, поэтому, чтобы посмотреть на звезды, ему нужно рыть яму и ложиться горбом в неё. Ура!!! Я всегда знала, что ты решишь все мои проблемы.
Особенно те, о сути которых не буду знать.
Временем на объяснения я не располагала.
Когда-нибудь потом расскажу. В любом случае спасибо и пока.
Бувай, – кажется, этот человек не удивлялся уже никаким моим странностям.
Таким образом, я записала ответы, на все предложенные в тесте вопросы. Тихая Секретарша засияла и тут же робко постучала в дверь кабинета шефа. Собеседование господин Лихогон назначил мне на сегодня. На десять утра.
Из квартиры я вышла в полной боевой готовности. Увы, добираться приходилось общественным транспортом. Я, конечно, умела водить машину, но личного автомобиля не имела. Этот факт злил меня необычайно, но поделать ничего было нельзя. Имей я авто, пришлось бы тут же продавать его, чтобы пустить вырученные средства на заботу о детях.
В сотый раз прокручивая в голове факты своей биографии, я пыталась полностью вжиться в выбранный образ. Да, чуть не забыла сообщить, звали меня по-прежнему Катерина. Для избежания лишней путаницы имя решили оставить настоящее. Ни с каким Георгием Собаневским, разумеется, я знакома не была. И о том, что именно он послал меня наниматься на работу к своему конкуренту – г-ну Лихогону, предпочитала не вспоминать. Обновленная Я шла совершать очередные шаги своей новой жизни.
Настолько всерьез работать шпионом раньше мне никогда не приходилось.
Как всегда, когда я из кожи вон лезла, дабы не опоздать, время вредничало и проносилось мимо меня с совершенно неприличной скоростью. С умеренным отвращением втиснувшись в переполненный троллейбус, я усилием воли помогала ускорению езды. “Ну, давай же, езжай быстрее, быстрее”, – мысленно я подталкивала этот неповоротливый транспорт. Упиралась всеми мыслями в забрызганный грязью бампер и толкала, что было силы. От моих усилий у троллейбуса, конечно же, отвалились рога. Я начинала нервничать.
“Все в порядке. Успокойся. Думай о чем-нибудь другом и все тут же обойдется. Водитель разберется с рогами, троллейбус приедет вовремя… Главное, не давай судьбе почувствовать твою заинтересованность в скорейшем прибытии”.
Для отвода глаз, я решила подумать над каннибальской информацией на борту нашего троллейбуса. “Лучшие мясные консервы!” – гласила рекламная надпись. Так как написано это было прямо под окном, сквозь которое просматривались взгромоздившиеся один на другого пассажиры, то реклама воспринималась вполне однозначно. Если бы у меня был выбор, я бы в такой троллейбус не села.
Впрочем, к подобным казусам все уже давно привыкли, наш город всегда отличался некой людоедской направленностью. Чего стоила одна табличка – “Кормление животных посетителями запрещено!” – красовавшаяся на вольерах в зоопарке. Это что же за посетители такие должны быть, чтобы кому-то пришло в голову кормить ими животных?
Благодаря резкому спаду моего внимания к своей персоне, троллейбус довольно быстро починился и подкатил к нужной остановке.
Слава Богу, вы, наконец, пришли, – сокрушенно косясь на часы, зашептала Тихая Секретарша, едва я переступила порог приемной, – Вы опоздали на четыре с половиной минуты. Не знаю даже, сможет ли шеф принять вас теперь.… У него такой жесткий характер. Ой, я хотела сказать – жесткий график…
Проводить со мной собеседование немедленно, потенциальный шеф отказался. Раз опоздала, значит должна подождать, пока его величество г-н Лихогон разберется с текущими делами. Это было уже совсем невежливо. Уж я-то знала, что ни у одного детектива в мире не существует никаких срочных дел в такую рань. По крайней мере, никаких дел, которые нельзя было бы немного отложить. Если эти дела тебе не навязывает Георгий, разумеется. Но, г-н Лихогон – сам себе Георгий. А значит, вполне мог устроить ради меня небольшой перерыв.
Раздосадованная, я ожидала в приемной.
Всякий раз, когда раздавался звонок, Тихая Секретарша сначала испуганно вздрагивала, потом неодобрительно косилась на голосящий телефон, шепча: “Боже, что опять могло случиться!”, и лишь после этого снимала трубку, с плохо скрываемой грустью сообщая:
Сыскное агентство господина Лихогона к вашим услугам.
Перекинувшись несколькими словами со звонящим, Тихая Секретарша глубоко вздыхала, озабоченно поправляла очки на переносице, переводила взгляд на меня и принималась оправдываться.
Такое уж место работы, – с интонациями истовой фаталистки сообщала она, – От каждого телефонного звонка ожидаешь очередных неприятностей. Поделиться радостью звонят не сюда. До поступления на эту работу, мне и в голову не приходило, сколько всего дорогого и важного ежедневно теряют люди. Пропадают автомобили, дорогие вещи, даже любимые собаки.… Знали бы вы, сколько всевозможных трагедий происходит вокруг.
Я знала. Причем знала довольно хорошо. Правда, отчего-то все эти многочисленные пропажи не воспринимались мною так серьезно. Собеседница словно прочитала мои мысли:
Можно, кончено, очерстветь душой и окаменеть сердцем, как некоторые наши конкуренты. У работников детективного агентства “Order”, например, сообщение о том, что у одной десятилетней девочки уже месяц назад пропал любимый котенок, не вызвало никакого сочувствия. Хладнокровно отвергли они всякую возможность поиска.
“Так-с, выходит не только они у нас, но и мы у них “постоянно на устах”. Следует учесть”, – впечатала я в свой мысленный блокнот. Работать совсем без блокнота я не умела, поэтому пользовалась услугами собственного воображения.
Я сделала страшные глаза и мелко затрясла головой. Отчего-то мне казалось, что такое поведение должно выражать нечто среднее между соболезнованиями хозяевам котенка и негодованием по поводу моего жестокосердия (а брать на себя поиски пропащего котенка отказалась именно я).
Другое дело, мой шеф, – гордо зашептала секретарша и благоговение, сквозящее в её интонациях, сразу же навело меня на некоторые подозрения. Всеми щупальцами своей женской интуиции я почуяла глубокую драматичную любовь к боссу, раздирающую сердце бедной тихони, – Он не отказался от дела. Он верен своим принципам и никому не отказывает в помощи! Всегда справляется с поставленными задачами.
Нашел котенка? – не поверила своим ушам я. На мой взгляд, найти животное, которое уже целый месяц ищет дружная кагала родственников (родственников хозяйки, а не животного, разумеется), можно было только в том случае, если ты сам этого зверя и украл. Или, если бы зверем этим был, скажем, Бегемот.
Купил девочке нового котенка, – ответила секретарша, – И все сразу успокоились. И ребенок сразу сделался счастливым.
Мысленно я заметила, что, дабы сделать ту девочку действительно счастливой, нужно было купить ей новых родителей, таких, что сумели бы и сами догадаться о столь простом способе успокоить собственное чадо. Вслух же я ограничилась сочувственным: “Надо же!”
– Пётр Степанович очень тонкий человек, – окончила свой рассказ Тихая Секретарша.
От приятных воспоминаний лицо секретарши просветлело и вдруг оказалось вполне даже хорошеньким. В свои выводы я тут же внесла небольшую коррекцию: вполне возможно, что чувства Секретарши взаимны, а значит, причина трагичности её облика лежит где-то за пределами личной жизни. Это могло быть связано с работой, а значит, представляло интерес для моего шпионского любопытства.
“Тонкий человек”, тем временем, еще десять минут кощунственно продержал меня в приемной, после чего таки пригласил войти. Из кабинета его при этом никто не выходил, а значит, никакого важного посетителя все это время там не было. То есть меня заставили столько ждать исключительно в педагогических целях! Направляясь к кабинету, я прилагала неимоверные усилия, чтобы скрыть свое раздражение. Войдя – уже ничего не могла поделать с обрушившимися на меня эмоциями.
И не совестно вам! – набросилась я на потенциального работодателя за секунду до того, как включились мозги и заставили меня успокоиться. Фраза эта была вызвана, прежде всего, острым приступом зависти, обрушившимся на мою склонную к всевозможным порокам психику при столкновении с внешним видом кабинета Лихогона. Это была моя мечта, а не кабинет. Небольшая комнатка казалась просторной из-за отсутствия крупногабаритной мебели. Заставленные наиценнейшей литературой книжные полки по периметру; аккуратный компьютерный столик в углу, оборудованный всеми необходимыми подставками для документации, как бумажной, так и электронной; два венских стула – достаточно изысканных и удобных, но занимающих очень мало места, – и всё. Основным достоинством этого помещения был безупречный порядок. Каждая вещь, и это бросалось в глаза сразу, имела здесь своё идеально удобное место и никогда не оказывалась в каком-нибудь другом. Книги были разложены по тематическим разделам и располагались в алфавитном порядке, все компьютерные диски находились в коробочках и хранились в специально подписанных ячейках подставки, письменные принадлежности гордо торчали из вмонтированного в стол пенала. В общем, это был тот самый порядок, который вот уже несколько лет я безуспешно пыталась создать в нашем доме-офисе. Вдобавок к этому, из кабинета имелся дополнительный выход. Тот самый обособленный выход, необходимый каждой организации, до которого, увы, так и не дошли руки у нас с Георгием. А у Лихогона дошли! И теперь, тайно от ожидающих в приемной, он мог проводить в своем кабинете любые встречи и переговоры. Мог организовывать поток посетителей таким образом, чтобы те не сталкивались друг с другом. В общем, мог обойти с помощью этого запасного выхода массу неприятных моментов.