Инсургентов было до 2000 человек, окруженных целыми массами сочувствующей им "черни". Такие силы в руках одного вождя могли решить все дело тем более, что из рядов правительственных войск постоянно приходили от солдат советы продержаться до ночи, а тогда и они перейдут на сторону восставших. Но тут-то и обнаружилась в рядах инсургентов полная дезорганизация. Ждали диктатора,он не появился. Не было единства действий, единства распоряжения. Наступил вечер, вечер декабрьский, холодный, солдаты утомились, озябли, проголодались, а А. Трубецкой все не являлся.
Перед инсургентами показались жерла пушек. В качестве прикрытия к ним был поставлен взвод кавалергардов под командою, опять обстоятельство, Которе могло бы иметь решающее значение, члена тайного общества, бывшего накануне на революционных совещаниях у Рылеева, поручика кавалергардского полка Анненкова... Артиллерийсая прислуга, как это тут же обнаружилось, не хотела вначале стрелять по своим... Перейди в этот момент инсургенты в наступление, и при создавшемся положении орудия легко могли очутиться в их руках, а тогда дело, конечно, приняло бы другой оборот.
Но за отсутствием единого ответственного руководителя, распорядиться было некому, а при таких обстоятельствах неизбежно должно было случиться то именно, что и случилось в действительности...
За первым выстрелом орудий последовал второй, третий, четвертый, и на этот раз картечь делала свое губительное дело в самой гуще инсургентов и народа. Все бросились бежать врассыпную. Михаил Бестужев хотел построить остатки своих войск на льду Невы и броситься с ними на Петропавловскую крепость, но по ним стали стрелять ядрами, и в довершение лед не выдержал тяжести массы народа и проломился. Раздались крики "тонем”. Трагедия приходила к концу. Лейб-гренадеры и моряки стали бежать по узкой Галерной улице. Но и туда послали орудия, которые открыли продольный огонь... Насколько в течение целого дня в правительственном стане было растерянности и нерешительности, настолько теперь в нем было силы и энергии.
Как могли подобные люди родиться и вырасти в России, в среде дворянства, которое не знало других традиций, кроме самого отвратительного холопства перед царем и самого варварского деспотизма по отношению к крестьянам — своим рабам, которое всеми своими интересами, всем своим существованием противоречило свободе и гуманности. Если бы в этой среде случилось несколько исключений, в этом не было бы ничего удивительного; но что несколько сот человек, родившихся, живших в привилегированной обстановке и занимавших более или менее блестящие и доходные места в обществе, принесли себя в жертву, отдали себя на заклание, чтобы, уничтожить привилегии и освободить своих рабов, вот чего никогда не видано было ни в одной стране и что действительно имело место в России. Как объяснить это странное явление? Я его объясняю себе варварской нетронутостью их натуры. Они еще нс были развращены длительным влиянием буржуазной цивилизации Запада, не имели времени пресытиться ею...
В личной жизни своей Николай I не представляет собой исключения в роду Романовых. И при нем во всей силе остаются те нравы, какие издавна прочно укоренились в доме Романовых. Если век Екатерины или Елизаветы Петровны своим бесшабашным, подчеркнутым каким-то цинизмом и распутством весьма успешно бил все рекорды, установленные при дворе Людовиков XIV и XV, если Екатерина и Елизавета навсегда связали свое имя с этой особой, юнкерской, какой-то ухарской, мозги набекрень развращенностью, и прославили этим свое имя, то Николай Павлович имеет все права обижаться за невнимание к нему. Он, со своей стороны, всемерно старался проявить себя и в этой области не менее, чем та же Екатерина. Вина не его, а только неблагодарного потомства в том, что имя Николая не сделалось в этой области нарицательным. Только жестокость Николая Палкина могла затмить эти его заслуги.
Среди хранящихся в Пушкинском доме в Петербурге материалов Добролюбова, не пропущенных царской цензурой, имеется статья, которая так и называется «Разврат Николая Павловича и его приближенных любимцев».
Всякому известно, что Николай пользовался репутацией неистового рушителя девических невинностей, рассказывает Н.А. Добролюбов. Можно сказать, что нет и не было при дворе ни одной фрейлины, которая была бы взята ко двору без покушения на ее любовь со стороны или самого государя, или кого-нибудь из его августейшего семейства... Обыкновенный порядок был такой: брали девушку знатной фамилии в фрейлины, употребляли ее для услуг благочестивейшего самодержавнейшего императора нашего, а затем императрица Александра начинала сватать обесчещенную девушку за кого-нибудь из придворных женихов.
Любопытная черта нравов того времени. Жениться на любовнице императора это считалось не только наилучшим путем к придворной карьере, но еще и честью. Иной взгляд очень редок. Когда, например, очередную "жертву" Николая Павловича, дочь барона Фредерикса, выдали замуж за полковника лейб-гвардии гусарского полка Никитина, и муж позволил себе упрекать жену за предшествовавший свадьбе ее роман с венценосцем, мужа, по жалобе жены, немедленно сослали, и только после того, как его жене надоел петербургский климат и она уехала развлекаться за границу, не в меру требовательному супругу было разрешено вернуться в Петербург.
Жалобы представляли собой исключение. Обычно же порядки такого рода считались вполне нормальными. Когда некая фрейлина Рамзай, дочь финляндского генерал-губернатора, позволила себе уклониться от обычных знаков внимания императора Николая и заперла на ключ двери своей спальни, ее отец был немедленно устранен от должности генерал-губернатора.
Ошеломительные карьеры, дающие любимцам государя власть над миллионами верноподданных, легко и просто создаются в царствование Николая путем услуг по женской части.
Наружность Николая, прятавшегося от России плотной стеной тайной полиции, составленной из филеров, битых офицеров и воров, пойманных на краже казенных денег, Герцен рисует чертами незабываемыми. Николай, превративший всю Россию в острог, свирепый часовой в ботфортах, со свинцовыми пулями вместо глаз, с бегущим назад малайским лбом и звериными выдающимися вперед челюстями... Он заводит бесконечные интрижки в театрах, где появляется в уборных актрис. На этих театральных амурах царя делает свою карьеру заботящийся об их интересах директор театров Гедеонов. Николай ездит с той же целью и в Смольный монастырь, и так как здесь его амурам помогает начальница института для благородных девиц графиня Адлсрберг, то ее сын, сотоварищ Николая в их похождениях, делает блестящую карьеру. По началу он назначен адъютантом Николая, а затем министром двора. Николай ездит по маскарадам, устраивает ряд веселых интрижек и пышную карьеру делает А.Ф. Орлов, которому надлежит при таких поездках наблюдать за местностью и охранять покой самодержца.
Сохранились рассказы современников, красочно описывающие те меры, какие применял глава Третьего отделения, гроза всей России, граф Клейнмихель с целью покрепче привязать Николая к своей жене. Николая было решено объявить отцом клейнмихелевых детей, дабы этим путем укрепить государево внимание и благосклонность. Но детей у Клейнмихелей не было. Способ, какой они придумали в виду этой причины, по сообщаемым Добролюбовым сведениям, был классически прост. Графиня Клейнмихель надевала на себя "подвязное брюхо", чтобы показать свою беременность. В свое время графиню объявляли больной, потом приносили ей разысканного на стороне младенца, и все оказывалось в порядке. Николай горячо благодарил усердного Клейнмихеля за то, что он так услужливо воспитывает незаконных царских детей. К этому способу прибегали не раз. Общее количество фабрикатов, поддельных детей такого рода, свелось к числу 8: пять сыновей и три дочери.
Во всех этих многочисленных и типично-казарменных амурных похождениях Николая I чрезвычайно отчетливо проявляется, что перед нами не просто похождения савраса без узды, но разгул и разврат именно его императорского величества, самодержца всероссийского. Такова сущность его манеры ухаживать. Любой комплимент по адресу смазливенькой дамы произносится Николаем I так авторитетно и увесисто, как будто под ним следует подпись: Дан в городе Санкт-Петербурге, в лето от рождества Христова 1851-е, царствования же нашего в 26-е...
Эти цифры, указание лет в данном примере не случайны. Именно в этом, 1851 году Николай I на дворянском балу встретил 18-летнюю красавицу Жадимировскую. Встреча оказалась чревата последствиями. В порядке высочайшей милости Николай I не только соизволил сказать Жадимировской несколько комплиментов, но и запомнил ее, и в обычном порядке до ее сведения было доведено о чувствах, какие его величество изволит питать по ее адресу. Ко всеобщему изумлению, Жадимировская, незадолго до того выданная замуж за нелюбивого мужа, вместо того, чтобы возликовать, резко уклонилась от амурных предложений царственного селадона. Горе несчастной ! Злобный, высокомерный, желчный Николай I сумеет отомстить наивной женщине, посмевшей — вы подумайте! — уклониться от объятий его величества.
О повышенной эротической чуткости и отзывчивости Пушкина единогласно говорят все отклики современников.
«В Лицее он превосходил всех чувственностью, а после, в свете, предался распутствам всех родов, проводя дни и ночи в непрерывной цепи вакханалий и оргий. Должно дивиться, как и здоровье, и талант его выдержали такой образ жизни, с которым естественно сопрягались и частые гнусные болезни, низводившие его часто на край могилы. Пушки