В чем причина спешки - Клашка не понял. Архаров и сам не сумел бы объяснить ее вразумительно. А только ему казалось, что с телом - неладно, и чем скорее оно окажется в мертвецкой и будет отмыто от сажи - тем лучше.
Клашка ускакал. Архаров так и остался, не давая коню никаких приказов, не посылая вперед, но и не удерживая на месте. Почтенный спокойный мерин встал, опустив голову, и замер без движения, а обер-полицмейстер на нем также не шевелился, и оба представляли собой образец для конной статуи.
Архарову виден был храм Феодора Студита, виден был и дом близ храма, где во втором жилье горели два угловых окошка. Возможно, это была спаленка Варюты Суворовой; возможно, сам Александр Васильевич только что вернулся и, никому не дав о том знать, поспешил домой, к жене; возможно, они были там вдвоем… Он заслужил это право - примчаться к женщине, которая готовится родить ему ребенка, и Архарову стало грустновато от мысли, что сам он разве что в Пречистенский дворец спешит или к Волконскому на Возвиженку.
Такое томное настроение неминуемо должно было навести на мысли о Вареньке Пуховой, но тут со стороны Гранатного переулка раздались выстрелы.
Архаров даже обрадовался - сейчас загадочные обстоятельства могли наконец проясниться! Шпор он на башмаках, понятное дело, не носил, потому ударил мерина каблуками в бока и с немалым трудом поднял его с ленивой рысцы в галоп.
Ловушка сработала, кто-то в нее, кажется, попался!
Когда он при выходе из подвала устроил шум, велел Тимофею стрелять по бурьяну, сам орал, как умалишенный, то цель он имел одну: отвлечь внимание тех, кто, несомненно, наблюдал за архаровцами, от арифметики. Эти супостаты, что прятались во мраке, скорее всего, наблюдали в какую-то дырку за поисками и выкапыванием сервиза. Странное шумное поведение обер-полицмейстера и опасность должны были отвлечь их от простейшего подсчета: в подвале было семь человек, наружу вышли пятеро…
Мерин был бестолков - как сперва с трудом понял, что от него хотят галопа, так потом - что нужно остановиться. Архаров соскочил с него уже у самого крыльца, сильно удивившись, что чертова скотина не прошибла башкой закопченную стенку. То-то было бы грохота!
В подвале галдели знакомые голоса.
– Эй, света мне! - заорал обер-полицмейстер, уже наощупь спускаясь по каменной лестнице. - Оглохли вы, любить вас всей ярмаркой под гудок да волынку?!
Внизу появился Устин с фонарем.
– Ваша милость, я не виноват! - сразу воскликнул он. - Я за длинным погнался, так он прочь побежал, а откуда этот взялся - Христом-Богом, не ведаю!
– Кто еще взялся?
– Пузатый, ваша милость!
– А ну, пусти…
Казалось бы, сколько времени отсутствовал Архаров? Четверть часа, не более. И в подвале ждали всяческих сюрпризов Федька со Степаном. И вокруг развалины караулили трое архаровцев. Однако и противник был ловок - рядом с покойником в буром армяке, с измазангным сажей лицом, уже лежал брюхом вверх другой, воистину необъятный. У этого лицо было чистое, вот только ниже - сплошная рана: кто-то весьма грамотно перерезал ему глотку…
– Урожайная, мать бы ее, ночка, - сказал, подходя, Тимофей. - Ваша милость, а ведь я этого детинку знаю. Это Скитайла.
– Мать честная, Богородица лесная…
Архаров лично не был знаком с удачливым мазом, про чьи подвиги докладывали то Демка, то Яшка-Скес. До сих пор Скитайле удавалось от него уходить. Он время от времени возвращался в Москву, но шалить тут остерегался, а занимался делами: сбывал слам, проводил переговоры с собратьями по ремеслу. Была тут у него и мартона, которая иногда заглядывала к Марфе. Впрочем, мартон у него имелось несколько - и в Твери, и в Калуге, и в Щелкове, и в Черкизове.
То, что Скитайла не от старости помрет, в общем-то было ясно. Но какого черта он среди ночи забрался в подвал и дал себя зарезать именно здесь, над сервизом мадам Дюбарри? А главное - кто его, болезного, на тот свет отправил?
Это не могли быть Федька со Степаном - они бы всячески постарались доставить этого голубчика к Шварцу в подвал живьем. Стало быть, либо - свои мазы, и это можно было хоть как-то увязать с закопанным сервизом, либо в дело вмешался кто-то вовсе непредвиденный.
Степан и Федька на зов явились не сразу - кого-то гоняли за бурьянами. Архаров, не имея ни малейшего желания таращиться на двух покойников, вышел из подвала и строго допросил их снаружи, во дворе.
– Ваша милость, сидели тихо, как мыши! - отвечал за двоих сильно возбужденный Федька. - А эти трое прямо так и полезли в подвал, даже не прятались, с фонарем, сразу как вы изволили уехать!
– Трое?
– Трое, ваша милость, - подтвердил Степан. - Но только они не знали, где сервиз прикопан, повсюду разбрелись, переговаривались. Ваша милость, они за нами не первый день следили. Потому и сюда попали - за нами шли и ждали, покуда мы уберемся.
– Да, а пришли они как раз за сервизом! - перебил Федька. - Стало быть, не они его закопали!
– Погоди, не трещи, - приказал Архаров. - Вошли, значит, трое, и один из них был этот грешник Скитайла?
– Именно так, ваша светлость, - отвечал Федька. - Его уж ни с кем не спутаешь. И они стали обходить подвал, и еще смеялись, что его какие-то малашельные загадили, в охно бы ногой не ступить.
– А фонарь поставили на бочонок, а сами шли вдоль стенок, - подхватил Степан. - И тут фонарь погас. Я думаю, в него куском кирпича запустили. Они заорали…
– А это вслед за ними кто-то спустился вниз и из-за угла глядел! - стал объяснять Федька. - И он на них кинулся…
– Один на троих?
– Ну так, выходит, не один, ваша милость! И мы вылезать сразу не стали, а только к пролому подкрались, и тут кто-то прямо мне в руки, я с ним схватился, упали оба, о порог запнувшись!…
– А я вижу - надо наших звать, я и заорал котом, - доложил более спокойный на вид, но внутренне взволнованный Степан. - Заорал и полез в большой подвал, они ведь вдвоем через порог перевалились…
– Все бока ободрал, ваша милость! - пожаловался Федька. - А он, скотина, все равно как-то вырвался, ловкий оказался, руку мне так завернул - из глаз искры полетели, я громче Канзафарова взвыл…
– То бишь, пришли трое, одного кто-то зарезал, двоих вы упустили, - перебил Архаров. - Хороши полицейские! Какого ж хрена я вас тут оставлял?
– Ваша милость, я за одним погнался и подстрелил его. В бурьянах, поди, валяется, - доложил Степан. - Я слышал, как он кричал, а кричал, уже лежа.
– Пошли, поглядим.
Федька сбегал за фонарем, все трое забрались в заросли бурьяна и там нашли обещанного Степаном покойника.
Тем временем прочие архаровцы, обшарив, насколько это было возможно в потемках, окрестности руины Гранатного двора, собрались у крыльца и спорили - кто полезет наверх.
– Вы полагаете, кто-то сидел наверху и оттуда за нами следил? - спросил сразу всех Архаров. - Да там все сгнило, разве что кот удержится. Чего тебе, Устин?
Хотя фонари не давали довольно света, он уловил на лице бывшего дьячка некое смятение. Словно бы и желал Устин доложить о своих подвигах, а словно бы что-то запрещало ему…
– Из подвала длинный такой выскочил, я за ним погнался, ваша милость, да он к Спиридоновке побежал. Он быстрее меня бегает… - сумбурно отвечал Устин, избегая обер-полицмейстерского взгляда. - Так, ваша милость, их двое было.
– Кого - двое?
– Тех, что возле подвала околачивались. Они на Спиридоновке сошлись.
– То бишь, внутри - трое, снаружи - двое, - задумчиво произнес Архаров. - Молчать всем. И без вас голова пухнет. Ну-ка, взять фонари, пройти вокруг - мало ли о какого еще покойника споткнетесь…
Он остался с Устином у крыльца - ждать, пока вернутся архаровцы.
– Длинный, говоришь?
– Бегать он горазд, ваша милость, мне не поспеть.
Это было правдой. Но не всей правдой.
– А что ж не стрелял?
– Так у меня и пистолета не было…
– А что было?… Петров, еще раз пойдешь ночью на дело без оружия - выпороть велю.
Устин съежился и потупился. Числился за ним этот странный грех - он не любил ни пистолетов, ни клинков. Когда прочие архаровцы со знанием дела толковали о свойствах кавалерийских, охотничьих и целевых пистолетов, одноствольных и двуствольных, с с простыми гранеными и дорогими дамасковыми, что было еще в диковинку, стволами, даже такими короткими, что иной английский пистолет помещался в кармане, но служил главным образом для выстрела в упор, - так вот, во время этих бесед Устин, случившись рядом, смотрел в землю и беззвучно произносил какой-либо из ему известных псалмов.
Архаров, не имея времени и желания докапываться до причин Устиновой хандры, дал бывшему дьячку подзатыльник и закричал, созывая подчиненных. Но первым отозвался посланный за телегой Клашка. Он подскакал и доложил, что телеге никак к крыльцу не подобраться, так что придется выносить тело на руках и тащить его чуть ли не на угол Гранатного и Спиридоновки.
– Три тела, - поправил его Архаров. - Слезай с коня, поможешь.
Он остался возле руины один - архаровцы попарно унесли покойников. Ему было о чем поразмыслить.
Какого беса полез в подвал Скитайла? Коли он следил для чего-то за полицейскими - так ведь была причина?
Кому не угодил Скитайла, за что его по глотке полоснули? За то, что суется в полицейские дела?
Кто, в таком случае, защищает от Скитайлы московскую полицию?
Два коня топтались рядом - полицейский Сивка и мерин Волконских. Архаров машинально поймал поводья. Смутные дела творились вокруг - вот каким-то образом кавалер де Берни и сервиз меж собой увязались, да и не весь сервиз, а дай Бог, чтобы треть. Ну, что один французский мошенник, спрятавшись в благородном семействе, сотрудничает с другими французскими мошенниками, притащившими сервиз в Москву, неудивительно. Однако как-то все странно…
Архаровская подозрительность еще не взяла следа, однако уже проснулась и обрабатывала все скопившиеся сведения.
Он стоял неподвижно, заполняя собой едва ли не все пространство под крыльцом, заслоненный лошадьми, незримый для всех. Он сосредоточился на своих рассуждениях - и потому не сразу услышал, что над головой что-то происходит.