Идменк надменно вздернула точеный носик. Кратов тихонько выругался страшным плоддерским ругательством.
– Что такое «иоп фашумат»? – спросила Идменк с невинным любопытством.
– Э-э… не вздумай это где-нибудь повторить, – поспешно сказал Кратов и потянулся за видеобраслетом.
3
В перерыве между раундами, пока второй секундант, молчаливый мулат Доминик, разминал Кратову онемевшие плечи и шею, Ахонга склонился к его уху и тихонько спросил:
– У тебя есть какие-то виды на выигрыш?
Забавно, но возле ринга вся их взаимная уважительность рассеивалась, как туман, и они без каких-либо усилий переходили на «ты».
– Угу, – промычал Кратов из-под маски.
– Ты не мог бы завалить его в этом раунде?
Кратов с трудом – шея, как показалось, отчетливо заскрипела! – повернул голову и постарался изобразить взглядом недоумение. Это было нелегко после пропущенных ударов: в мозгу все еще клубился туман беспамятства, все тело наполнено было пустотой, как прихотливых очертаний воздушный шарик.
– Ты что, поставил на меня?! – спросил он свирепо и невнятно.
– Боже упаси, как можно! – Ахонга далее замахал руками. – Просто мне нужно через час быть в Концерт-холле. Там Озма выступает, а я со своими ребятишками обеспечиваю внешнюю охрану.
Кратов встряхнул руками – мышцы гудели и взывали о милосердии. Милосердия ждать не приходилось.
– Ладно, попробую, – сказал он. – Но сильно не надейся.
Доминик хлопнул его по загривку. Грянул гонг, и Кратов оторвался от сиденья. Как раз вовремя, потому что Африканский Носорог, красивый темнокожий гигант в красном трико, с обнаженным потным торсом, с места прыгнул на него, надеясь сразу же и оглушить. Кратов мягко откатился, уходя от страшного удара, и принял боевую стойку «краб-отшельник». Поскольку Носорог был выше его на полголовы, такая стойка должна была доставить ему максимум неудобств или по меньшей мере вывести из себя. Так и случилось: шипя, как масло на сковороде, Носорог пытался достать противника своими изумительными длинными руками, но всюду натыкался на непробиваемый блок (отчего плечи и шея Кратова понемногу превращались в хорошую отбивную). Его знаменитые прыжки с места на высоту человеческого роста тоже теряли всякий смысл. «Работай! – орал Ахонга со своего места. – Не спи, старый хрен, не давай ему тебя задолбить, как жабу!» Но и Кратов утрачивал всякий простор для маневра, сосредоточив все внимание на этой взбесившейся мельнице из четырех… восьми… двадцати крыльев, что так желала нашинковать его, да помельче. Зрители орали и топотали: Африканский Носорог им нравился, он был моложе и, несмотря на псевдоним, стройнее. Особенно неравнодушны к нему были девочки в возрастном интервале от четырнадцати до тридцати, то есть самая оручая и визгливая часть аудитории. «Ри-но! Ри-но!! Ри-но!!!» – неслось над трибунами (Кратов лишь после третьего раунда догадался, что означает тот неумолчный вопль, и как сумел разъяснил Ахонге: кто-то из особенно грамотных фэнов прознал, что в классической биологии носорог называется «rhinoceros»). Кратовские болельщики были постарше и, к сожалению, посдержаннее. На каждый удачный прием своего кумира они реагировали ординарным «А-а!!!» и радостным свистом. Носорог кое-что соображал в капоэйре, но мельница его явно сбавляла обороты… Восьмой раунд закончился, и Кратов, с видимым усилием разогнувшись, хватаясь за канаты – с самой небольшой долей притворства! – потащился в свой угол. В ушах у него звенело. Доминик содрал шлем, оставив только маску, и вылил ему на темя чуть ли не полведра воды. «Что с тобой? – допытывался Ахонга. – Ты в норме? Достоишь до конца? Или с тебя хватит?» – «Я его прикончу», – проговорил Кратов распухшими губами. «Зачем тебе это? Зачем?! Тебе все еще интересно, лунная холера?! Ты уже похож на кусок свинины!» Доминик неожиданно отодвинул менеджера и отверз уста. «Все хорошо, – сказал он. – Ты самый сильный. Он сопляк против тебя. Вали его прямо сейчас». Ахонга несколько секунд беззвучно разевал рот. «Ладно, – наконец выдавил он. – Господь знает, кому помогает. Если ты выиграешь, все деньги твои. Потому что я такой бойни года три уже не видел…» – «Я его бесплатно прикончу», – упрямо пробубнил Кратов и встал. Ног он не ощущал, все тело трепетало и плыло, как дирижабль… Африканский Носорог шел навстречу, бодро покачивая согнутыми в локтях мощными лапами, свежий, прекрасно отдохнувший, готовый драться еще сто раундов кряду. Кратов без подготовки, коротко и страшно ударил его в голову. Попал, и сам тому удивился… Носорог рухнул, как подрубленный. «Ри-и-ино!!!» – надсаживались девицы. «Ка-зак! Ка-зак!! Ка-за-ак!!!» – вдруг проснулись кратовские фэны. Носорог перекатился через себя, опасаясь добивания, и напрасно: сейчас Кратову не хватило бы на это сил. Он встал, и от его нарочитой свежести не сохранилось и следа, всякий мог видеть, какой ценой досталась ему эта прыть в предыдущем раунде… Кратов надвигался на него медленно, невыносимо медленно, с полгода примерно… а надвинувшись, снова прямо и бесхитростно пробил выставленный блок. Носорог всем весом упал на канаты и, отброшенный ими, ракетой полетел на Кратова. То ли ничего уже не соображая, то ли так и задумал… Кратов попросту срубил его на лету, и Носорог уже не встал. «Ка-за-а-а-ак!!!» – ревели трибуны как резаные. «А-а-а-а!!!» – вопил Ахонга. Доминик молча улыбался. Рефери бесцеремонно пихнул Кратова к секундантам. Все кончилось. Полуголые девицы из кордебалета обступили его, размахивая флагами федеральных цветов и блескучими гирляндами. «Ты выиграл! – стонал Ахонга. – Ты соображаешь, какой у тебя сейчас рейтинг, лунная холера? Да ты… да я… мы с тобой можем чемпиона вызвать!.. Все денежки выкачать из этого сраного города!..» Кратов ничего не соображал. Все силы ушли на то, чтобы стоять по возможности прямо и не слишком сильно раскачиваться. Кажется, к нему подвели такого же невменяемого Носорога, и он даже потрепал соперника по влажному загривку. Кажется, на ринг вылез действующий чемпион континента Большой Грифон, как обычно, во всем черном, и пообещал сожрать победителя на завтрак, если тот осмелится его вызвать. Кажется, рядом из ничего образовался Рыжий Черт и негромко посоветовал отшить чемпиона в самой унизительной форме, и Кратов, послушный, как марионетка, равнодушно показал Большому Грифону большой итальянский кукиш…
4
– Мы богаты, – припевал и приплясывал Ахонга в раздевалке. – Мы несусветно богаты. Я могу послать все к лунной холере и ехать на архипелаг Криммельфорс. И все девушки будут любить старого Ахонгу. Потому что он богат… – Он вдруг замолчал, что-то прикидывая. – Я даже могу не ехать охранять Озму, – объявил он. – Что мне эти гроши?
– Не болтай, – буркнул Доминик, хлопотавший возле Кратова. – Пошли-ка лучше кого-нибудь за Лолитой.
– Нет, надо ехать, – сказал Ахонга. – Гроши мне, конечно, не нужны. Но и дурная репутация тоже ни к чему. И потом – лишний раз послушать Озму бесплатно… – Его внимание снова переключилось на Кратова. – Знаете, доктор, я такого лет десять не видел. Вы хотя бы помните, что творилось?
– Помню, – безотчетно отозвался тот. – А когда творилось? И что?
– Ну, в двенадцатом раунде! Например, когда вы зажали бедолагу Носорога в углу и раз десять, не меньше, съездили ему ногой по мордасам?
– Двенадцатый раунд? – ошеломленно переспросил Кратов. – Я думал, все кончилось в девятом. – Он осторожно повращал головой. – И я никого не бил ногой по мордасам.
Доминик, склонившись, заглянул ему в глаза.
– Плохо дело, – сказал он.
– Я что-то пропустил? – упавшим голосом осведомился Кратов.
– Похоже, что так, – произнес Ахонга озабоченно. – Есть подозрение, что вы, доктор, так и не вышли из того нокдауна.
– Я свалил его двумя ударами, – сказал Кратов. – И это все, что я помню.
– Значит, самое интересное происходило без вас, – заключил Ахонга. – И то, что Зверь-Казак впервые выглядел настоящим зверем, вы не оцените по достоинству.
– Можно просмотреть запись, – сказал Доминик.
– И мой блокнот с зарисовками, – добавил Ахонга, – Гляньте-ка на эту жуткую рожу в этой жуткой позе. Как вы думаете, кто это?
Кратов посмотрел на него жалобным взглядом. Напрягать воображение было свыше его сил.
– Это вы, – сказал Ахонга с непонятной интонацией. Он поднес видеобраслет к лицу: – Лолита, за дело! И прихвати-ка с собой нейроскан…
– Я совсем отупел, – пожаловался Кратов. – Каждый пропущенный удар выбивал из меня по два месяца высшего образования зараз.
– Ну, если вы сознаете этот факт, значит, еще не все потеряно, – проворчал Ахонга. – Тот же Большой Грифон, наверное, и не заметил, как обратился в то, что он сейчас есть… Так я поехал?
– Куда? – не понял Кратов.
– На концерт Озмы, – терпеливо разъяснил Ахонга. – В Концерт-холле выступает Озма, и я туда сейчас еду. – Он помолчал. – Я бы и вас с собой взял, да есть подозрение, что вы упадете в самый неподходящий момент. Мы лучше с вами завтра поедем. Для развлечения и… э-э… интеллектуальной реабилитации я оставляю вам свой красный блокнот. А синий беру с собой, на Озму. Вернусь через два часа. Вы понимаете, о чем я говорю? Я вернусь и отвезу вас в лучший ресторан. За это время Лолита приведет в порядок вашу физиономию – если сможет. А вы окончательно очухаетесь. – Ахонга снова сделал паузу. – Если сможете. Некоторые не смогли…
– Ложитесь на живот, – сказал Доминик грубовато. – Вы помните, как вас зовут?
Кратов кивнул. Он почувствовал легкое прикосновение ампулы к предплечью. Туман и пустота понемногу отступали. Зато наваливалась неодолимая дремота… «Ничего, – сказал Доминик. – Сейчас все пройдет». Его шершавые ладони разминали кратовскую спину. Затем без какого-либо перехода их бесцеремонность сменилась на нежное, но вряд ли более слабое касание женских ладоней. «Привет, Лола, – пробормотал Кратов. – Простите, я, кажется, без штанов…» – «Освежеванной туше ни к чему шкура, – ласково проворковала Лолита. – Господи, что они с вами сделали! Что вы сами делаете с собой! И зачем? Ради денег?» – «Нет, – ответил Кратов. – Ради познания…» – «Найдите себе женщину. Возьмите ее в жены. Пускай она родит вам десять детей. Таких же умных, как вы, и красивых, как она. И бросьте вы этот бизнес, потому что может статься, что к концу карьеры у вас нечем будет думать и нечем делать детей…» – «Я так и поступлю», – пообещал Кратов. Или подумал, что пообещал… «Вам даже не нужно долго искать, – продолжала Лолита. – Я так прямо сейчас готова…» – «Осторожнее, – встрял Доминик. – Этот парень с Земли». – «Угу, – сказал Кратов. – На Земле выбирают женщины. После таких слов мне следовало бы покорно вздохнуть и протянуть вам плетку…» – «И вы всегда принимали такой выбор?» – спросила Лолита недоверчиво. «Конечно же нет, – сказал Кратов. – За это на меня даже наложили заклятье… почти двадцать лет назад». – «За такой срок все давно выветрилось, – засмеялась Лолита. – И потом, вам вовсе не обязательно возвращаться на эту вашу дурацкую Землю! Оставайтесь в Тритое и выбирайте кого хотите. Например, меня». Этот странный разговор, в котором добрую половину реплик, причем наверняка самых остроумных, Кратов явно не произносил вслух, тянулся и никак не мог прийти к завершению. Всех выручил нейроскан, на время лишивший Кратова возможности отвечать…