– Нет, – солгал Кратов.
– Лжете, – притушив смеженными веками желтый огонь зрачков, сказал Кэкбур. – Это ваш соглядатай. И он разоблачен.
– Я не обязан знать всех, – сказал Кратов. – Вы забываете, что я не разведчик…
– Волнение выдает вас с головой.
– Вы утверждаете, что это – человек. Хотя вряд ли я выделил бы его среди толпы где-нибудь на улицах Гверна… Конечно, я взволнован. Меня очень беспокоит его судьба. Насколько мне известно, ваш департамент не станет церемониться с теми, кого считает врагами.
– Это правда, – согласился Кэкбур. – И ваше объяснение выглядит рациональным. Увы, нам не удалось арестовать его. Только разоблачить. Это было нетрудно: по нашим понятиям он вел себя неестественно. Его поведение не укладывалось в рамки обыденного. Он выглядел и поступал, как герой мыльной оперы, сошедший с видеоэкрана в реальную жизнь… Он скрылся, а вскорости наши станции слежения зафиксировали пространственное возмущение в одном из глухих горных районов Шрениурифа. Очень напоминало трек от гравигенного двигателя…
«Значит, доктор Алеш сумел унести ноги», – отметил Кратов.
– А как насчет другого?
И другого Кратов знал. Эту кривую презрительную улыбку, похожую на оскал, трудно было забыть.
– Здесь нам повезло больше. Мы даже залучили его в камеру для допросов… вроде той, где вы впервые познакомились с младшим геургутом Юзвандом. Стоило следователю отлучиться на пару минут, и шпион бесследно исчез. Будто в воздухе растворился. Этлауки умеют растворяться в воздухе?
– Полагаю, нет, – проворчал Кратов.
– Дальше – известная картина. Отдаленное, трудно доступное местечко. Всплеск пространственных линий. Иными словами – позорное отступление.
«Исполать вам, добрый молодец, доктор Магдол. Вести себя, как добрый эхайн, вы не научились. А ведь я предупреждал про обезьяну в обезьяньей маске! Но улепетывать с шиком и блеском вы умеете…»
– Думаю, этим дело не ограничится, – заметил Кэкбур. – Ваши агенты были обнаружены на Эхлимаре. Странно, что они не выбрали для инфильтрации более пригодное для этого захолустье, вроде того же Юкзаана. А может быть, вы быстро учитесь…
– Чья была идея создать искаженный образ эхайна?
– В том числе и моя. Мы сознавали, что это – паллиатив. Несколько провалов вроде тех, что я вам назвал, – и все раскроется. Но какой-то запас времени на начальном этапе массового проникновения вашей резидентуры в Эхайнор это нам давало. Благоволите признать, что расчет себя оправдал.
– Признаю. Отчасти… Во-первых, у нас давно не было практики в активном шпионаже. А во-вторых, я не убежден, что в ваш обман так уж все и поверили. Эти двое и не были предвестниками большой разведывательной операции. Скорее всего, они были подготовлены в спешке. И перед ними стояла одна задача: отыскать Озму и меня. В первую очередь, конечно же, Озму. Отсюда и досадные проколы… Когда к работе будут привлечены ксенологи, картина резко изменится.
– Если судить по вас, вряд ли… Ведь вы ксенолог?
– Я не готовился специально к миссии в Эхайнор, я лишь мечтал об этом. Хорошо подготовленного, кондиционированного ксенолога вы никогда не обнаружите. Даже если он будет сидеть в одном с вами кабинете.
– Можно ли рассчитывать, что после вашей ритуальной смерти и передачи Озмы за пределы Эхайнора разведка Федерации оставит нас в покое?
– Нет, нельзя. Вы слишком интересны нам, чтобы мы так просто забыли о вас. И не забывайте, что Эхайнор ведет войну против Галактического Братства.
– Светлая Рука надеется, что когда-нибудь Галактическое Братство научится различать цвета…
– Вы предлагаете сепаратный договор?
– Ни в коем случае. Это невозможно… в данный момент.
– У вас нет повода к нарушению отношений вассалитета?
– Верно. – Не оборачиваясь, Кэкбур ловко пронес руку между бритвенно-острыми гранями хищно вибрирующих стеблей (это походило на какую-то игру из семейства «русских рулеток») и пробежал пальцами по клавиатуре терминала. Перекошенная рожа доктора Магдола уступила место черно-звездчатому космическому пейзажу. В нижнем левом углу картинка была слабо подсвечена атмосферным ореолом невидимой планеты. Сквозь плотную тьму кое-где проступали невнятные, размытые кляксы. – Вопрос: как это понимать?
– Ответ: не знаю, – с облегчением от того, что не приходится кривить душой, сказал Кратов.
– Это корабли Федерации, – пояснил Кэкбур. – Или каких-то ее приспешников. Они появились в окрестностях Эхлиамара минувшей ночью. Верно, вы уже слышали предписание Транспортного департамента приостановить регулярное сообщение между Юкзааном и метрополией?
– Мельком, краем уха…
– Так вот: регулярное сообщение не приостановлено. Оно прекратилось вовсе. Вот уже несколько часов Эхлиамар пребывает в блокаде. Попытки кораблей взлететь мягко, но настойчиво пресекаются. Какие-то ваши силовые поля, которые прижимают корабль к космодрому… Точно так же все аппараты, что пытаются войти в космическое пространство Эхлиамара, теряют ориентировку и уносятся в никуда или просто промахиваются. Обычные законы небесной механики утратили силу. Как вы это прокомментируете?
– Никак. Могу лишь осторожно предположить, что т'гарду Лихлэбру не следовало похищать Озму.
– Будет штурм Эхлиамара?
– Надеюсь, что нет. Надеюсь… Хотите совет?
– Хочу.
– Найдите способ мотивированно убедить Федерацию, что на Эхлиамаре нас нет.
– Они не поверят. Чтобы информация выглядела достоверной, нужно сообщить ваше истинное местонахождение.
– Да уж наверное!
– И тогда блокаде подвергнется Юкзаан?
– Ну, два дня вы потерпите, а затем все разрешится естественным образом. Я буду убит или, напротив, убит не буду. Озму вы, кажется, обещали депортировать при любом исходе дела.
– Я опасаюсь, что силы Федерации не станут ждать так долго. А если там станут известны причины, по которым вы решили задержаться в пределах Эхайнора, выдержка ваших десантников убавится еще больше. Я опасаюсь начала штурма.
– Вы же такие сильные! – усмехнулся Кратов. – Вы же такие смелые! Вы бросили вызов всей Галактике! Вы захватили столько планет… Что вам утрата какого-то там Юкзаана? Всего лишь гамбит!
– Для Эхайнора, для Эхайнуолы – возможно. А для Светлой Руки – это потеря трети обитаемой территории!.. Вы можете сказать совершенно откровенно одну вещь?
– Постараюсь, – сухо проговорил Кратов.
– Хотя бы приблизительно – каковы будут жертвы среди населения?
– У Федерации нет опыта военного захвата обитаемых планет… – сказал Кратов.
– Что означают ваши слова? Что вы станете действовать грубо и неразборчиво? Или есть надежда на ваши колебания даже отказ от штурма?
– …но такой опыт есть у наших союзников, – закончил фразу Кратов.
Он вдруг рассмеялся. Кэкбур смотрел на него, как на сумасшедшего.
– Все правильно, – сказал Кратов. – Вы правильно принимаете меня за дурака. Я и сам себя таким считаю… В самом деле, идиотский получается разговор! Откажутся, не откажутся… будет штурм, не будет штурма… Всего-то и нужно, что проявить самый минимум доброй воли. Прямо отсюда, по этому видеалу, связаться с любым человеком в Федерации да возгласить: эхайны не желают воевать, эхайны желают договариваться. И эти жуткие штурмовики вам ковровую дорожку раскатают от Юкзаана до Эльдорадо, да еще веничками ее подметут!
– Вы же понимаете, что это невозможно, – мрачно сказал Кэкбур.
– Не понимаю, – возразил Кратов.
15
Транспорт, что должен был доставить их из загородной резиденции в самое сердце Гверна, больше напоминал собой броневик. Круглые оконца, размером с человеческую голову каждое, были забраны стеклом двухдюймовой толщины, способным, очевидно, без ущерба отразить выпущенную с близкого расстояния пулю и рассеять энергетический луч средней насыщенности. Металлокерамические плиты наползали одна на другую, образуя подобие панциря какой-нибудь экзотической твари, вроде панголина, чтобы снаряд, даже угодивший в упор, мог срикошетить и не причинить значительного изъяна. Увы, эти маленькие хитрости стали прекрасно знакомыми Кратову за несколько последних лет… Озма, не переставая тихонько ворчать и старательно пригибая голову – в чем не было особенной необходимости, – пробралась на заднее сиденье.
– Не представляю, как этот кокосовый орех может летать, – шепнула она Кратову.
Юзванд, сидевший рядом с водителем, все же услышал.
– Женщина чем-то удивлена? – спросил он.
– Янтайрн Озма выражает сомнение в аэродинамических качествах этого транспортного средства, – пояснил Кратов, усмехаясь.
– Янтайрн!.. – фыркнул эхайн, но от дальнейших комментариев все же удержался. – Во-первых, не забывайте, что мы так же, как и вы, владеем гравитационными технологиями. Видел я ваши «гравитры». Вящего глумления над принципами аэродинамики трудно представить! Какие-то раковины, тела асимметричной топологии, тела переменной топологии, детские игрушки…
– Что есть, то есть, – горделиво признал Кратов.
– А во-вторых, это малый штабной танк «стуррэг», – «Что в переводе означает „Кокон дракона“, – подумал Кратов, – натуральный кокон и есть, только драконы из нас прямо скажем, паршивенькие…» – а не воздушное судно. В настоящий момент с него снято вооружение, а внутренность специально переоборудована для удобства гражданских лиц. Воздушное пространство над Гверном в последние часы утратило прежнюю безопасность.
– Мятежники?
– Да, – помедлив, неохотно сказал Юзванд. – На подступах к Гверну. Войска дома Нишортунн, разумеется, сохраняют господство в воздухе, но… не настолько.
– Что он говорит? – спросила Озма.
– Эго танк, и мы не полетим, – кратко ответил Кратов.
– В танке я еще не ездила, – мрачно резюмировала женщина.
Нервозно трясясь, «стуррэг» стронулся с места. Озма немедленно прильнула к своему окошку. Юзванд сидел подчеркнуто неподвижно, всем своим видом демонстрируя полную индифферентность и глядя прямо перед собой (на деле с его реальным эмо-фоном все обстояло иначе: в душе его царили смятение и тревога, и хотелось надеяться, что лишь ответственность перед вышестоящим начальством за доставку важных гостей была тому причиной). Водитель же за все время ни разу не обернулся, видны были лишь его широкая, как ворота средневекового замка, затянутая в песочно-желтый комбинезон спина и часть мощной шеи, а затылок упрятан был под толстую желтую каску с неряшливо нанесенными белыми символами (редкий случай, когда эмо-фон полностью отвечал внешним эмоциональным проявлениям, то есть: и тут и там абсолютная безмятежность). Некоторое время Кратов испытывал