О т е ц (гостям). Это мой племянник.
Поведение Ветрина тяготит присутствующих. За столом не находится общей темы для разговора; на фоне птичьего пения — резкие фразы, звон посуды и приборов.
Р е з к а. Нет-нет, гусли будут со мной, спасибо!
Б у б н и к. Симпатичная коробочка.
Л е в е ц. С инкрустацией.
З о ф и я. Прекрасно! А у меня стул качается.
О т е ц. Это вы всё качались на задних ножках, когда были маленькие.
Л е в е ц. У меня трое детей.
З о ф и я. Все уже пристроены?
Л е в е ц. Все! Не могу не похвалиться, с малых лет были прилежны.
Р е з к а (Отцу). А вы хорошо выглядите!
О т е ц. С виду спелый, а внутри червивый.
М и р а. Это неправда!
О т е ц. Жара становится невыносимой, расстегнитесь же, будьте как дома!
Л е в е ц. Да, летом мы должны быть довольны, как бы зимой плакать не пришлось.
З о ф и я. Попробуйте, пожалуйста, жаркое!
Л е в е ц. С удовольствием.
З о ф и я. Мясник, у которого я всегда беру мясо, очень его нахваливал, и, кажется, не зря.
Л е в е ц. Да, да!
М и р а. А у меня руки отекают. Вчера была гроза, сегодня, похоже, тоже будет.
Р е з к а. Жасмином пахнет!
Л е в е ц. Интересно, до чего редко теперь выпадает град, или мы его просто не замечаем, потому что мало беспокоимся об урожае.
Б у б н и к. Я уже целую вечность не был в саду.
Р е з к а. А мне так все равно, я не привыкла!
Л е в е ц. Ну, сад — значит здоровье.
Б у б н и к. У нас дома был яблоневый сад, и мы по пять бочек яблочной наливки делали. Старый такой сад, он давал густую тень. Недавно я был там: сад вырубили, дома блочные понастроили. (Отцу.) Вы помните, какой у нас сад был!
Р е з к а. До чего милая скатерка.
О т е ц. От липы и каштана самая большая тень получается, раньше об этом знали, а теперь садят то, что быстро вверх тянется.
Р е з к а. Я себе по дороге купила полтора килограмма клубники.
З о ф и я. У нас за домом растет, я вам дам с собой.
Л е в е ц. Много перегноя кладете, да?
З о ф и я. Да! Вино уже теплое, надо было мне его подольше в холодильнике подержать. Вам хренку подложить?
Л е в е ц. Нет, спасибо, попозже!
Б у б н и к. С реки тянет…
Р е з к а. Лучше, когда не слишком прохладно.
О т е ц. Ну, Резка, ты по-прежнему такая же субтильная… Сколько раз ты уже на ладан дышала?
Р е з к а. После того случая, как вы мне гусли подарили, больше не болела. Каким вы тогда молодым и симпатичным были!..
О т е ц. А разве сейчас я не такой?
Р е з к а. Такой, такой же!
За столом смеются.
М и р а (Бубнику). Что вы сказали о реке?
Б у б н и к. Не такая, как раньше. Бывало, на самой глубине дно просматривалось. А когда совсем мальцами были, то и водяного могли увидеть.
Л е в е ц. Ой, а мне вспомнилось!.. (Отцу.) Как вы нас бранили, чтобы мы образумились, журили, но до чего всегда ласково, душевно! (Изображает.) «Видишь, глупыш, ты боишься лешего да старухи Интихарицы, думаешь, она вурдалак, и ежевику рвать боишься на кладбище, боишься Лойзка Катарины, вместо того чтобы бояться меня, я же насквозь тебя вижу!»
Смех. Все пускаются в воспоминания. Сцена ярко освещена.
Р е з к а. А мне вы говорили: «Ну чего ты боишься, беда мне с тобой! Ты хоть знаешь, что такое страх?» Это было вечером перед школой. Вы сорвали одуванчик, дунули на него и сказали: «Вот что такое страх!»
Б у б н и к. Когда вы меня в бункере прятали, я был совсем молоденький. У дома шнырял итальянский патруль. С потолка капало, и, чего греха таить, страшно мне было, жутко. Однажды вы спустились ко мне — в руках у вас была чашка молока с сахаром и сливовица. Вы от себя последний кусок отрывали: у себя и своих девочек. Как сейчас помню, вы сидели на люке и подбадривали меня: мол, это нужно для поддержания духа, смеялись, что я жадно пью. Нет такого человека, говорили вы, который бы отказался от подобного напитка.
Р е з к а. Я после того разговора с вами никогда ничего и не боялась, весь страх пропал.
Л е в е ц. Воспитывая своих детей — а их у меня трое, все молодцы, нашли свою дорогу, — я имел достойный образец, я постоянно вспоминал вас.
Б у б н и к. Мне вы говорили: «Держись! Мир не один раз перевернется с ног на голову». Только вот я не послушал. Но вы тут ни при чем. Никто не сделал для меня больше, чем вы. А жизнь как-то не сложилась. Я, как говорится, больше налегал на сливовицу, чем на молоко.
Последние слова вызывают смех у присутствующих. Отец размяк и расслабился. Пауза.
В е т р и н. Этот человек вас совершенно не знает! Даже приблизительно!
Отец наклоняется над столом. Смущенные гости не решаются взглянуть друг на друга.
З о ф и я (отставляя в сторону бутылку). Не знаем, как избавиться от злой собаки, что поселилась в нашем доме.
В е т р и н. Порасспросите его — поймете!
Глубокая пауза, слышен только шум сада. Паузу внезапно прерывает Резка, она достает из лежащей у ног коробки гусли и кладет их рядом со своей тарелкой.
Р е з к а (робко). Вы не будете против, если я поиграю, только уж не взыщите… как умею…
Никто не отвечает. Резка наигрывает. Тихий звук гуслей струится над столом, окутанным тенью липы. Музыку прерывает Левец.
Л е в е ц. Вы эту песенку так удивительно играли на скрипке! Окна в классе распахнуты. (Словно отвечая Ветрину). В Любно это было. Ничего, если вы меня не помните…
Резка играет. Мира закрыла лицо руками. Зофия пристально смотрит на Ветрина.
Б у б н и к. Мы о нем долгие годы не вспоминали, а чем бы мы стали без него.
Музыка замирает. Резка смущенно опускает голову. Слышен шум проезжающих автомобилей.
О т е ц (почти беззвучно). Спасибо, Резка!
В е т р и н (быстро встает и подходит к столу). Найдется ли мне что-нибудь выпить?
О т е ц. Зофия, налей ему!
В е т р и н (указывает на стоящую перед Бубником бутылку). Вот из этой бутылки! Подкрепиться!
Б у б н и к. Извольте!
В е т р и н. Всегда покорен и благодарен?
Б у б н и к. Не всегда.
В е т р и н (наливает себе, выпивает залпом. Обводит взглядом сидящих за столом, одного за другим). Ну а в общем вы типичный представитель вчерашнего дня. Для таких, как вы, ничего не изменилось. Добродетельный человек, по-вашему, этот тот, у кого пусто в кармане?
Л е в е ц. Именно, так я своих детей учил.
В е т р и н. Чтобы из них вышли маленькие тихие чиновники!
Л е в е ц. Двое стали инженерами, а третий — врачом. Ну а сам-то вы кто?
З о ф и я. Лоботряс, если не хуже!
В е т р и н. Точно! Вам неприятно, что приходится со мной разговаривать?
Р е з к а. А что вы, скажите на милость, хотите от нас?
З о ф и я. Он хочет испортить нам праздник!
Ветрин сплевывает на пол.
Л е в е ц. Кто этот человек?
З о ф и я. Ему хочется оскорбить отца, а вместе с ним унизить вас!
Р е з к а. Почему?
З о ф и я. Потому что он спятил! Загляните ему в глаза! Видите? Вы не слепые! Он не выносит тех, кто не такой беспардонный, как он сам!
В е т р и н. Все верно, Зофия, ты умная и благородная девица! А куда мне теперь деваться?
М и р а. У тебя еще есть время остановиться. Зреет скандал, но пока он не разразился.
В е т р и н. А тебе скучно не будет, если я перестану, Мира? Ты ведь такая любопытная! (Опершись о стол, в упор разглядывает Левца.) Почему вы перестали есть? Все, чем вас потчуют, — мое, и я не против, чтобы вы ели.
З о ф и я. Отец!
О т е ц. Пускай себе говорит, Зофи! Пускай.
В е т р и н (наклоняется к Левцу). Мой дядя помог вам закончить школу, да?
Л е в е ц. Да.
В е т р и н. И вы стали уважаемым человеком потому, что образцом для подражания у вас был дядя. Вечерами вы с женой перекидываетесь в картишки и поминаете его добрым словом. Вы свою жену любите?
Л е в е ц. Да.
В е т р и н. А как вы думаете, он (показывает на Отца) любил свою жену?
Л е в е ц. Можно наверняка сказать, что любил.
О т е ц (поднимается из-за стола, опираясь на кончики пальцев, говорит совсем обычно, обращаясь к Ветрину и Левцу). Я не любил ее так, как любят женщин, но прожила она рядом со мной, бок о бок, до самого конца. Чего греха таить. Прошло время для заблуждения.
М и р а (неожиданно, низко склонившись над столом, рюмка в руках дрожит). Это неправда! Мама по полночи отнимала у тебя, отвлекая от занятий, она одолевала тебя своими страхами, боязнью бедности, болезнями, неоплаченными счетами, потоками слез.
З о ф и я. Ну конечно…
М и р а (обрывает ее на полуслове. Говорит обратное тому, что день назад говорила отцу). Когда в последний день я была у нее в больнице, мне было пятнадцать лет. Ногтями вцепилась в одеяло, то и дело посматривала на дверь. Тогда мне уже многое стало понятным. А она сказала: «Мира, берегите отца, я была ему обузой!»
О т е ц (со стоном). Мира, перестань!
В е т р и н (громко смеясь, отходит от стола). Мира, тебя только недоставало. Кому ты мстишь? Мне?
М и р а. Себе!
В е т р и н. Предназначено мне!
М и р а. Твой приятель Бубник тебе с удовольствием еще коньячка нальет.
Б у б н и к. Ничего подобного.
В е т р и н. Вот видишь?! (Отцу.) Вам, как святому, только и воздается. Со всех сторон защищают. На вас устремлены только любящие глаза. И вам, естественно, не хотелось бы высовываться из-за этого заслона!
О т е ц. Именно так! (Подходит к столу.)
Отец и Ветрин стоят друг против друга, как два борца. Зофия подходит к Отцу, Мира тоже срывается с места.
Ну, что — разыграем спектакль? Только поскорее. Эти добрые люди ожидали другую программу.