Она все цветы назвала правильно. Я даже был немного растроган.
– Видите? Мы все друг друга знаем. Я буду снова и снова вспоминать их в следующие долгие дни. Это будет выглядеть так, будто снова рассказываешь прекрасную волшебную сказку. Эта ваша планета совершенно прекрасна!
– Моя планета? Это и ваша планета тоже! А если вы будете вести себя как темпераментный ребенок, дотошные космические психологи проследят за тем, чтобы вы спустились на нее и остались здесь до конца жизни.
Я начал бесцельно бродить по равнине. Вскоре я набрел на маленький ручеек, скрытый в густой траве. Я решил было идти дальше, но ее голос остановил меня.
– Мне так хочется опустить руку в этот ручеек.
Присев на корточки, я опустил руки в воду. Прохладная, свежая волна омыла все мое тело. Я знал, что она тоже ее чувствует, так как ультрачастотные волны несут это ощущение в далекий космос. И снова я услышал ее вздох.
– Там, где вы находитесь, жарко? – Я представил себе эту тесную рубку и ее космический скафандр с удивительно совершенной системой изоляции.
– Жарко, – ответила она. – Жарко, как в аду. – Тон ее изменился. – Эй, что это? Ветер прерии? – Я вынул руки из воды и ощутил прохладу легкого ветерка на своей влажной коже. – Нет, не двигайтесь. Этот ветер просто божественно приятный. – Я поднял обе руки и держал их на ветру, пока они не высохли. По ее просьбе я снова опустил руки в ручей, а потом подставил их ветру. Опять возникло божественное ощущение, и мы вместе им наслаждались. Мы еще долго так бездельничали.
Потом я опять пустился в путь и молча бродил некоторое время. Я услышал ее шепот:
– Эта ваша планета поистине великолепна.
– Я ничего об этом не знаю. Серость моей жизни притупила все мои чувства.
– Как вы можете так говорить? Эта планета может предложить столько ощущений и впечатлений! Пытаться все их описать все равно что пытаться сосчитать капли дождя во время грозы. Взгляните на эти облака на горизонте, они все серебристо-белые! В этот момент они мне кажутся твердыми, они подобны высоким горам из сверкающего нефрита. С другой стороны, луга под ними кажутся легкими, как дымка, словно вся трава решила взлететь с земли и стать зеленым морем облаков. Посмотрите! Посмотрите на облака, проплывающие мимо солнца! Смотрите, как величественно сплетаются свет и тень от них на траве! Вы действительно ничего не чувствуете, когда видите это?
Надев ее глаза, я целый день бродил по лугам. Я слышал в ее голосе острую тоску, когда она смотрела на каждый цветок, на каждую травинку, на каждый луч солнечного света, падающий на прерию, и когда она слушала различные голоса поросших травой равнин. Внезапное появление речушки и маленькой рыбки, плывущей в ней, вызывали у нее взрыв восхищения. Неожиданно прилетевший ветерок, несущий с собой аромат свежей травы, доводил ее до слез… Ее чувства к этой планете были такими полными, что я спрашивал себя, все ли в порядке у нее с психикой.
Перед закатом я подошел к белому домику, одиноко стоящему на лугу. Его построили в качестве гостиницы для путешественников, однако, по-видимому, я стал ее первым постояльцем за долгое время.
Кроме меня единственным ее обитателем был не совсем исправный, устаревший андроид, который обслуживал всю гостиницу. Я проголодался не меньше, чем устал, но не успел я закончить свой ужин, как моя спутница предложила сейчас же выйти из дома и посмотреть на заход солнца.
– Смотреть, как вечернее небо постепенно теряет свои краски и ночь опускается над лесом, все равно что слушать самую прекрасную симфонию Вселенной.
Ее голос был полон восторга. Я еле заставил свои налитые свинцом ноги вытащить меня наружу, проклиная своe невезение.
– Ваc действительно так воодушевляют эти обычные вещи, – сказал я ей на обратном пути к дому. Уже настала ночь, и звезды сияли на небе.
– А почему вас они не воодушевляют? – спросила она. – Именно это значит быть по-настоящему живым.
– Я не нахожу никакого удовольствия в таких вещах. И большинство других людей тоже. Слишком просто в наше время получить то, что хочешь. Я говорю не только о материальных вещах. Запросто можно окружить себя голубыми небесами и кристально чистой водой. Если захочется покоя и тишины сельской местности или далекого острова, стоит только щелкнуть пальцами. Даже любовь. Подумайте, как она ускользала от предыдущих поколений и как отчаянно люди гонялись за ней, а теперь ее можно почувствовать при помощи виртуальной реальности, хотя бы в течение нескольких мгновений.
Теперь людей ничто не воодушевляет. Они видят блюдо с фруктами на расстоянии протянутой руки и только откусывают от каждого фрукта по кусочку, а остальное выбрасывают.
– Но не перед каждым стоит такое блюдо с фруктами, – тихо возразила она.
Я почувствовал, что мои слова причинили ей боль, но не очень понимал почему. Остаток пути мы молчали.
В ту ночь я видел ее во сне. Она была одета в свой скафандр, сидела в своей крохотной рубке. В ее глазах стояли слезы. Она протянула ко мне руку и крикнула: «Выведите меня отсюда! Я не хочу быть запертой здесь!» Я вздрогнул и проснулся и тут осознал, что она действительно меня зовет. Я смотрел в потолок, на мне по-прежнему были ее глаза.
– Пожалуйста, вынесите меня из дома! Давайте посмотрим на Луну. Она уже должна была взойти!
Мне казалось, что моя голова набита песком, я нехотя стащил себя с кровати. Выйдя из дома, я обнаружил, что Луна действительно только что взошла; утренний туман придавал ей красноватый оттенок. Просторные луга под ней крепко спали. Сияющие точки бесчисленных светлячков парили в туманном океане травы, словно сны пустыни Такла Макан просачивались в реальность.
Потягиваясь, я произнес в ночное небо:
– Эй, вы видите, где светит Луна, из своего положения на орбите? Какова позиция вашего корабля? Скажите мне, и я, возможно, даже смогу вас увидеть. Уверен, что ваш корабль находится на низкой околоземной орбите.
Вместо ответа она начала напевать песню. Пропев несколько тактов, она сказала:
– Это «Лунный свет» Дебюсси.
Она продолжила тихо напевать, забыв, по-видимому, что я слушаю ее на другом конце, – или даже о том, что я существую. Мелодия и лунный свет лились с орбиты на прерию в унисон. Я представил себе эту хрупкую девушку в открытом космосе: серебристая Луна сияет сверху, голубая Земля снизу. Она летит между ними двумя, она меньше точки, и ее песня растворяется в лунном свете…
Когда я вернулся в постель час спустя, она все еще продолжала напевать. Я не знал, был ли это все еще Дебюсси, но мне было все равно. Эта изящная музыка наполняла мои сны.
Некоторое время спустя – не знаю, как скоро – ее пение сменилось криками. Ее крики разбудили меня. Она опять хотела выйти из дома.
– Разве вы не смотрели только что на Луну? – рассердился я.
– Но теперь все стало другим. Помните облака на западе? К этому времени они, возможно, уже плывут над нами. Луна скрывается за облаками и выплывает из них; я хочу увидеть танец света и теней на равнине. Как это, наверное, прекрасно. Еще одна разновидность музыки. Пожалуйста, вынесите мои глаза из дома!
Моя голова пульсировала от гнева, но я вышел наружу. Облака закрыли Луну, и она светила сквозь них. Ее туманный свет освещал покрытые травой луга. Казалось, Земля глубоко погрузилась в воспоминания о древности.
– Вы похожи на сентиментального поэта восемнадцатого века. Вы трагически не приспособлены к нашему времени. Тем более для астронавта, – сказал я, глядя в ночное небо. Я снял ее глаза и повесил их на ветку ближайшего кедра. – Если хотите смотреть на Луну, можете делать это без меня. Мне нужно поспать. Завтра я должен вернуться в космический центр и продолжить мою горестно прозаичную жизнь.
Тихий голос донесся из ее глаз, но я уже не слышал, что она говорила. Я вернулся в дом, не сказав больше ни слова.
Когда я проснулся, был уже день. Темные тучи закрывали небо, окутывали Такла Макан моросящим дождем. Ее глаза все еще висели на дереве, линзы покрылись туманом. Я осторожно протер их и надел. Я предположил, что после того, как она всю ночь смотрела на Луну, она уже крепко спит. Однако я услышал ее тихие рыдания. Меня охватила жалость.
– Простите меня. Я просто слишком устал вчера ночью.
– Нет, вы ни при чем, – ответила она, всхлипывая. – Небо покрылось тучами в половине четвертого. После пяти часов пошел дождь…
– Вы совсем не спали? – почти крикнул я.
– Пошел дождь, и я… Я не видела солнца, когда оно взошло, – выдавила она из себя, задыхаясь. – Мне так хотелось увидеть восход солнца над равниной. Мне больше всего хотелось это увидеть…
В моем сердце что-то растаяло. Ее слезы текли в моих мыслях, я представлял себе, как дергается ее маленький носик, когда она всхлипывает. Я почувствовал, как увлажнились мои глаза. Должен признаться: она научила меня кое-чему за последние двадцать четыре часа, хоть я не мог точно понять, чему именно. Это было нечто туманное, как свет и тени, плывущие над лугом. Из-за этого теперь мои глаза видели другой мир.
– Будет и другой восход солнца. Я обязательно снова возьму с собой ваши глаза, и вы его увидите. Или, возможно, я увижу его вместе с вами настоящей. Как вам это?
Ее рыдания прекратились. Внезапно она прошептала мне:
– Послушайте…
Я ничего не слышал, но напрягся.
– Это первая утренняя птица. Птицы прилетели, даже в дождь. – Ее голос звучал торжественно, словно она слушала звон колоколов, провозглашающий конец эпохи.
Глава 2Закат 6
Мои воспоминания об этом приключении быстро померкли после того, как я вернулся к своему унылому существованию и напряженной работе. Когда я вспомнил, что нужно постирать одежду, которую носил во время поездки, – а это произошло не сразу после нее, – то обнаружил несколько семян травы за отворотами брюк. В то же время в глубине моего подсознания тоже осталось одно крохотное семечко. В тоскливой пучине моей души это семечко уже проросло, однако его стебельки были такими крохотными, едва заметными. Это могло происходить неосознанно, но в конце каждого тяжелого рабочего дня я чувствовал поэзию природы в прикосновении вечернего ветерка к своему лицу. Мое внимание привлекало пение птиц. Я даже иногда стоял в сумерках на эстакаде и смотрел, как ночь окутывает город… Мир все еще казался мне тусклым, но теперь в нем там и сям появлялись зеленые искры растений, и их число постоянно росло. Когда я начал замечать эти перемены, я снова вспомнил о ней.