Подождав немного и убедившись, что виброкресло не намеревается покуда предпринимать решительных действий, я немного успокоился. Повинуясь приказу, ожил черный восьмисекционный экран. Я быстро прогнал по нему часть того бесчисленного множества каналов, прежде чем остановился на одном, транслируемом с Четвертого отражения. Здесь крутили исторический фильм с претензией на трагедию. Я посмотрел примерно половину его, но трагедия так и осталась лишь претензией. Зевнув, я вновь принялся переключать изображения. Выбор был велик. Я был волен смотреть что угодно, начиная от лилейных проповедей с Седьмого и кончая открытой порнографией, которую передавала Земля–Пятнадцать. Я остановился на порнографии. Быть может, мой выбор и предопределил возникновение этой невероятной истории, быть может, все оказалось во власти случая, хотя, должен заметить, Семнадцатые не верят в случай.
Едва экран заполнила объемистая женская грудь, как резко тренькнул дверной звонок. Я слегка удивился, потому что не ждал посетителей. Вставать не хотелось.
— Семнадцатый преисполнен сил! — сообщил я сам себе и принялся высвобождаться из объятий кресла. Оно чмокало и цепляло меня за бока, словно ненасытная лягушка, поймавшая неосторожного кузнечика. Звонок затрещал вновь, на этот раз нетерпеливо. Я удвоил усилия и вырвался из плена. Через мгновение я впускал гостя.
— У меня все есть, — буркнул я, не давая вошедшему раскрыть рта. Гость был облачен в неряшливый черный с блеклой полосой костюм, обычную одежду коммивояжера.
Подобное приветствие не обескуражило гостя. Он стремительно окинул глазами комнату и улыбнулся. Улыбка его была вполне располагающей, но мне она не понравилась. Дело в том, что у меня ничего не было, и только слепец мог не заметить этого. Вошедший мало походил на слепца.
— Я ничего не продаю, — сказал он, и я поразился богатству его голоса, уместившего в этой короткой фразе множество оттенков — от вытертого бархата до сплавленной с серебром меди.
— Тогда что тебе нужно?
— Я пришел переговорить по одному делу.
— Если ты от энергетической компании, тебе не повезло. Мой кредит исчерпан. — Мое положение предстало в чересчур мрачном свете, и я поспешил внести в него струю оптимизма. — Но я должен вот–вот получить работу.
Незнакомец ответил мягкой улыбкой. Я невольно обратил внимание на то, что у него острые зубы.
— Нет, я не от энергетической компании. Я представляю собственные интересы.
Я был слегка заинтригован и в равной мере смущен. Неловко мотнув перед собою рукой, что должно было означать приглашающий жест, я предложил гостю пройти.
Он так и сделал, присев на краешек виброкресла. Могу поклясться, проклятая штука даже не попыталась вцепиться в его ногу! Мне не осталось ничего иного, как устроиться на небольшом откидном стульчике, привинченном к стене.
— Слушаю.
Гость широко улыбнулся, вновь продемонстрировав свои острые зубы.
— Меня зовут Тод[4].
— Странное имя.
— Лучше иметь такое, чем вообще не иметь.
Замечание было справедливым. Я еще не дослужился до имени и имел лишь номер — НГ–214.
Я так и представился, поймав себя на том, что самоуничижение неожиданно доставило мне удовольствие.
— НГ–214.
— Знаю. — Гость сделал паузу, совсем крохотную, после чего огорошил меня вопросом:
— НГ–214, ты веришь в существование Дьявола?
Какая глупость! — я рассердился. — Если господин Тод желает развлекаться подобными вопросами, я бы порекомендовал ему обратиться к Тринадцатым. Там он получит исчерпывающий ответ.
— Я как раз оттуда.
Услышав подобное сообщение, я позволил себе улыбнуться. Дело в том, что переместиться из шестнадцати отражений в Семнадцатое было просто невозможно по той простой причине, что обитатели Четырнадцатого, Пятнадцатого и Шестнадцатого не подозревали о существовании Семнадцатого, обитатели Восьмого, Девятого, Десятого, Одиннадцатого, Двенадцатого и Тринадцатого не имели телепортатора, а все прочие не знали даже такого понятия — телепортация.
— Чудесная сказка, — сказал я. — Как жаль, что я не верю в сказки.
— Напрасно, — Тод запустил руку в карман и извлек длинную черную сигару с серебряным ярлычком. Точно такие же курили сатанисты с Тринадцатого отражения. Затем он щелкнул пальцами, и на его ладони вспыхнул крохотный яркий язычок. Тод прикурил сигару и принялся пускать ровные колечки, нанизывая их одно на другое.
— Ловкий номер! — сказал я, скептично улыбаясь. — Пьезоэлемент, спрятанный между пальцами.
Гость отрицательно качнул головой.
— Нет. Свободное перемещение энергии.
— Противоречит третьему закону мироздания, — подхватил я. — Ничто не может возникать из ничего.
Тод не стал спорить. Небрежно закинув ногу за ногу, он поинтересовался:
— Так значит, НГ–214 не верит в существование Дьявола?
— Я же уже сказал — нет!
— А если Дьявол сделает НГ–214 интересное предложение?
— Какое?
Тод усмехнулся.
— Так верит или нет?
— Не верю. Я спросил просто из любопытства.
— Я так и понял. Значит, иррациональное, по–твоему, не существует?
— Конечно, нет. Это же следует из самого понятия иррациональный. То, чего нельзя объяснить, не может существовать.
Тод, расхохотавшись, откинулся на спинку виброкресла, которое послушно поддалось изгибу его тела.
— Не могу понять, а следовательно, не верю! Примитивно!
— Оставь свои проповеди для Земли–Семь! — резко оборвал я.
Не выпуская изо рта сигары, Тод принялся говорить, мерно щелкая пальцами.
— Итак, что мы имеем… НГ–214, двадцать пять лет, честолюбив, умен, может быть жестоким. Ничего существенного в жизни не достиг. Три неудачные попытки подняться по служебной лестнице. Печальное финансовое положение. Неразделенная любовь.
— Точно под микроскопом! — Я попытался улыбнуться. — Да, это я. Что еще?
— Так тебя интересует мое предложение?
— Сначала ответь, кто ты?
— Дьявол. Такой ответ тебя не устраивает? — Я отрицательно покачал головой. — Ну тогда, допустим, пришелец из другого мира.
— Восемнадцатое отражение?
— Почему обязательно Восемнадцатое… Предположим, я вообще не имею никакого отношения к Земле.
Бах! Задев локтем стол, я ненароком уронил на пол коробочку с канцелярскими принадлежностями.
— Этого не может быть!
— Может. И я имею предложение.
— Какое?
— Я согласен исполнить любое желание НГ–214.
— Что означает «любое»?
— То и означает. Я могу помочь ему сделать карьеру, достичь любого поста, которого он пожелает. Я могу подарить ему богатство. Я могу наделить его бессмертием. Если он захочет, я сделаю его счастливым в любви.
— Не верю.
— Рискни. Что ты теряешь?
Вопрос был логичен. Я ничего не терял.
— Какую выгоду от этой сделки получишь ты?
— Еще не знаю. Многое зависит от того, каким будет твое желание. Но я не собираюсь требовать от тебя никаких обязательств. Считай, что просто участвуешь в эксперименте.
— Подопытный кролик, — пробормотал я.
Тод усмехнулся.
— Вроде того. Но мое предложение вполне бескорыстно.
— Конечно! — Я придал голосу весь сарказм, который только мог собрать. — Даровой сыр бывает знаешь где?
— Знаю. У меня. — Тод извлек из кармана кусок обернутого прозрачной, пленкой сыра. Сыр выглядел чрезвычайно аппетитно. — В виде бесплатного приложения. Угощайся!
Я невольно помянул черта, в которого не верил. Гость искушал, и я поддался соблазну. Сыр оказался нежирным и малосоленым — точь–в–точь таким, какой я любил. Я уже успел позабыть, когда ел сыр в последний раз.
— Спасибо.
— Не за что. Так как насчет моего предложения?
— Не знаю.
— Не знаю или не верю? — спросил Тод. Его черные глаза настырно лезли в мою душу, прожигая насквозь.
— Не верю!
— Тогда тебе тем более нечего терять. Загадай любое, что придет в голову, ведь если Дьявола не существует, твое желание все равно не сбудется. Хочешь, я заставлю влюбиться в тебя самых прекрасных девушек твоего отражения?
— Не хочу. Что я буду с ними делать?
— Резонно, — согласился Тод. — Тогда, может быть, желаешь стать величайшим актером?
Я отрицательно помотал головой.
— Что же?
— Хорошо, я назову тебе свое желание, — сказал я после небольшой паузы.
Тод удовлетворенно потер руки.
— Весь во внимании.
Боюсь, моя речь вышла высокопарной.
— Я не верю в то, что оно сбудется, но загадываю, — начал я и резко выпалил: — Я желаю обладать абсолютным даром внушения!
Мне показалось, что Тод слегка насторожился.
— Поясни, — попросил он.
— Хочу, чтобы любое мое мысленное повеление воспринималось как абсолютный приказ.
На этот раз до Тода дошло. Он поднялся на ноги и поаплодировал.
— Браво! Лучшего невозможно придумать! Совершенная власть над человеком, человечеством, миром.
— И над собой, — прибавил я. — Я могу приказать себе стать сильнее, я могу повелеть себе жить вечно!
— Сотня желаний, заключенных в одно! — Тод зааплодировал вновь. — Подобного я не предусмотрел. Те, с которыми мне приходилось иметь дело прежде, были куда менее рассудительны. В будущем придется быть поосмотрительней.
Я отвесил шутливый поклон.
— Так скоро оно будет исполнено?
— Уже.
Тод улыбнулся мне, я возвратил ему его улыбку, сделав ее еще более щедрой.
— Тогда исчезни, тебя не существует!
И Тод испарился.
Стоит ли говорить, что я лишь посмеялся над странным происшествием. Доев сыр, я отправился спать.
Наутро я и сто двадцать семь таких же, как я, были на месте. Все мы, не сговариваясь, пришли за полчаса до назначенного срока. Все как один. Ни один не отказался, ни один не проспал. А как иначе?
Семнадцатый преисполнен сил!
Мы молча толпились в просторной приемной, с ненавистью поглядывая друг на друга. Каждый не сомневался, что только он достоин занять вакантную должность.