– Хотел бы я в один прекрасный день оставить тебя наедине с братом Торилисом, он бы шустро научил тебя хорошим манерам.
Тала спустилась вниз, к входу в туннель, чтобы встретить мужа. Она взяла нескольких своих подружек с собой, оставив трех охранять пленника.
Биски проверил веревки, подергав их. Они были слишком крепко завязаны, чтобы убежать. Он проверил их снова, но, получив удар ивовым прутом, сдался. Мышонок висел, поникнув головой, пытаясь не обращать внимания на ушибы и царапины, и думая, как там его друзья.
В аббатстве Рэдволл двое диббунов, Фарфф и крошечный мышонок, стали героями сезона. Сестра Фиалка отрицала всякое участие в гибели ворона на колокольне. Толстенькая, веселая ежиха, она была очень добросердечной и не могла признать свою роль в убийстве любого живого существа, неважно, друг это или враг. Так что на всю славу могли претендовать двое диббунов, что они и сделали, нимало не заботясь о скромности или правде. Ворона выставили перед главными воротами, чтобы затем вытащить его за ворота и сбросить в канаву. Рэдволльцы рассматривали его, с благоговейным ужасом обмениваясь замечаниями по поводу его величины и свирепости.
– Хуррр-хуррр, посмотрите…значит…на когти этой птичищи!
– Да, а клюв-то, а клюв? Представь, каково это получить таким клювом!
Крошечный мышонок, завернувшись в плащ на десять размеров больше, чем надо, гордо расхаживал взад-вперед, не подпуская зрителей поближе. Он размахивал поварешкой, избранной им в качестве меча, и крышкой от кастрюли, заменявшей ему щит.
– Лучше не подходите близко, он может вас поланить!
Фарфф тоже была вооружена, она выбрала для себя принадлежащий повару Скарпулу небольшой вертел для овощей, которым она тыкала в сторону мертвого ворона, мрачно бормоча.
– Хорошо, что Амфри не звонил в колокола, иначе эта птица его бы утащила.
Вскоре у ворот оказался брат Торилис, жаловавшийся аббату.
– В самом деле, отец настоятель, долго ли еще будет продолжаться такое возмутительное зрелище? Не лучше ли будет вытащить это наружу7 Мне делается дурно, даже когда я просто смотрю на него.
Аббат Глисэм был вынужден согласиться с Торилисом.
– Да, ты прав, брат, я просто хотел дать нашим маленьким воителям минуту-другую славы. Мистер Колючка, Вы не поможете нам с братом вытащить это за ворота и бросить в канаву?
Пробконос послушно кивнул Глисэму.
– Конечно, отец настоятель, но я и сам справлюсь, вам, джентльзвери, не надо пачкать лапы, предоставьте это мне.
Брат Торилис вздохнул с облегчением, зная, сколь неприятно для него было бы прикосновение к мертвому ворону.
– Спасибо Вам большое, хранитель погребов, я Вам премного обязан.
Маленький мышонок ворчливо вмешался.
– Это наша лабота, моя и Фалфф, мы вытащим его за волота!
Сравнив размеры диббунов и ворона, аббат с трудом скрыл улыбку. Он взял их обоих за лапы.
– У меня есть идея получше, почему бы нам не устроить праздник у пруда в честь наших великих воинов, а?
Повторного приглашения не потребовалось. Двое победителей ворона, окруженные толпой друзей, устремились к пруду, крича и визжа,
– Праздник, праздник! Рэдвооооооолл!
Брат Торилис пошел вслед за аббатом; глядя на несущихся диббунов, он сказал с осуждением.
– А когда же идти спать? Ведь уже вечер.
Сестра Фиалка, хлопнув его по спине, едва не сбила его с лап.
– О, если ты устал, брат, ты можешь отправляться в кровать прямо сейчас, тебя здесь никто не держит. А мы устроим вечеринку!
Аббат Глисэм подмигнул веселой ежихе.
– Отлично сказано, дружище, а ну-ка, давай наперегонки!
Брат Торилис сурово посмотрел в сторону их удаляющихся спин, после чего продолжил свое размеренное, неторопливое шествие.
Повар Скарпул уже знал о предстоящей вечеринке, поэтому приготовил все для чудесного праздника в саду. Белочка Перрит разложила еду на плетеных циновках из тростника. То, что в этот раз они сидят не на стульях и за столом, было для малышей в новинку. Более того, когда аббат и старшие звери сели с ними на траве, повар Скарпул вызвал взрыв ликования среди аббатской малышни, обратившись к отцу настоятелю так, как будто тот был непоседливым диббуном.
– Веди себя прилично, Глисэм, вымой…стало быть…лапы, малыш. Дагри, ты…значит…присматривай за этим озорником, чтобы он…это самое…не прыгал тут у нас!
Ответ Глисэма вызвал еще большее веселье.
– Что, это я –то прыгаю? Да вам после этого вчетвером меня не поднять!
Еще не успев даже толком отведать чудесных яств, диббуны вскочили и начали плясать, дергая за невидимые колокольные веревки и топая своими лапками в такт только что придуманной песенке. Крошечный мышонок выкрикивал строчки, которые (во многом благодаря помощи сестры Фиалки) он сочинил. Недостаток мелодии и ритма песня компенсировала переизбытком громкости.
– Хо, мы ворона злого убили сейчас!
Убили сейчас! Убили сейчас!
Мы – дерг за веревки, он рухнул на нас,
Рухнуууул…на…наааас!
Противная птица хотела нас съесть!
Хотела нас съесть! Хотела нас съесть!
А мы – за веревки, хвала нам и честь!
Рууухнул…на…наааас!
Не сделает больше худого он нам,
Об пол колокольни башка пополам!
Бом-бом! Динь-дон! Звенеть каждый рад!
Злодей ухнул вниз, и ликует набат.
За воротами Пробконос Колючка тащил тело ворона в канаву. Когтистые лапы торчали вверх. Обернувшись к мертвой птице, огромный еж-хранитель погребов схватился за них и начал тянуть. Его насадка сбилась на подбородок, когда он взялся за дело. Поправив ее, Пробконос вытер лоб , рассказывая мертвой птице о своих мыслях.
– Уххх! Я и не думал, что ты такой тяжеленный! А ты…прошу прощения, был преизрядным мешком с перьями. Хух, надо было позволить отцу настоятелю и Торилису помочь мне.
Стоя в открытых воротах спиной к канаве, большой еж продолжал свою одностороннюю беседу с погибшим вороном. Он и не подозревал, что за его спиной из канавы поднялась огромная голова. Чувства Балисса уловили запах и движение. Голубовато-белые глаза огромного змея затуманились, когда он поднялся и ударил с молниеносной быстротой.
Внизу в туннелях Чигида, главаря Крашеных, переполняла ярость и боль. Боль, вызванная кипящим маслом, которое обожгло его хвост и подхвостье. Ярость, вызванная желанием перебить тех, кто причинил такую боль столь чувствительным частям его тела. Стоя позади своей банды, он орал на подчиненных, пока в туннеле не загудело эхо от его крика.
– Йааар йигалиг! Болваны! Ш-ш-шлабаки! Назад ш-ш-шкорей, ш-ш-шхватите их и убейте! Убейте их всех, ш-ш-шдерите кожу, сош-ш-шгите так, как они обош-ш-шгли Чигида! В бой!
Теснимые задними рядами, передние ряды Крашеных медленно и осторожно двинулись к карнизу над бездной.
Прячась за сталагмитами, закрывавшими убежище Алуко, друзья слышали вражеские кличи.
– Йееее! Ш-ш-шхватить их! Уб-бить их! Йееееех!
Закрывая свет последнего фонаря, оставшегося у друзей, Командор мрачно прошептал.
– Держитесь, парни, похоже на то, что к нам валит в гости целая толпа хищников. Пращи у вас заряжены?
Лапы Двинка дрожали от волнения, но он храбро ответил.
– Так точно, в моей четыре камня!
Боузи похлопал бельчонка по спине.
– Ты храбрый парнишка. Только запомни, не стрелять, пока я не скажу. Это касается вас всех.
Кротоначальник Галлуб с умным видом кивнул головой.
– Хуррр, надеюсь…стало быть…Ваш план сработает, сэррр!
Горный заяц беззаботно ответил.
– О, он должен сработать, поскольку другого у меня нет.
Вопли врагов становились громче, приближаясь. Амфри Колючка начал быстро раскручивать пращу.
– Нам уже можно стрелять?
Сэмолюс потрепал мордочку Амфри.
– Терпение, молодой зверь, делай, как сказал Боузи, жди!
Рев наступающих Крашеных достиг крещендо. Неожиданно он сменился криками отчаяния и призывами остановиться.
– Йааааг, ш-ш-штоять! Вш-ш-ше назад, вш-ш-ше назад!
Способный видеть в темноте, Алуко восторженно заухал.
– Вуууухууу! Немало злодеев свалилось вниз, прямо в пропасть!
Боузи начал раскручивать пращу, заметив.
– Ага, пролитое фонарное масло бывает очень скользким, я рад, что они это забыли. Сейчас, парни. Огонь!
Каждый защитник положил в свою пращу столько камней, сколько туда уместилось. Они обрушили град снарядов на противника. Боузи кричал.
– Заряжайте как можно быстрее, не останавливайтесь!
Обернувшись назад, он прошептал филину.
– Алуко, ты можешь найти нам одного негодяя, которого можно взять в плен?
Огромные глаза филина расширились, Алуко указал.
– На самом деле я могу найти двух негодяев, попавших в беду. Один валяется оглушенный на каменном карнизе, другой цепляется за край провала.
Заяц с восхищением улыбнулся.
– Мне бы твое зрение, дружище! Ты не можешь выбраться наружу и приволочь нам одного из них?
Алуко ответил без промедления.
– Только не заденьте меня этими камнями, и я приволоку вам обоих.
Он вышел на узкий каменный карниз, опоясывающий пропасть. Кротоначальник последовал за ним.
– Я…это самое…с Вами, сэр, помочь…значит…Вам!
Командор сложил горсть камней в дальнем конце пещеры.
– Удачи, ребята, поторопитесь, мы прикроем вас огнем. Не бойтесь, мы возьмем выше!
Потеря передних рядов и неослабевающий град камней заставили Крашеных мгновенно отступить. Алуко схватил визжащую крысу, уцепившуюся за край карниза. Одним движением огромных когтей филин поднял хищника вверх. Оглушив его ударом крыла, Алуко потащил его назад, в пещеру.
Кротоначальник схватил другого Крашеного за хвост и тоже потащил его за собой.
– Ты…это самое…пойдешь со мной!
Не слыша боевых кличей с другой стороны пропасти, Боузи приказал прекратить огонь. При свете фонаря они усадили обоих пленников на землю. Обе раскрашенные древесные крысы в страхе прижались друг к другу. Схватив их за уши, Сэмолюс резко крутанул их, чтобы привлечь внимание хищников. Боузи вытащил из ножен меч Мартина и поднес лезвие к мордочкам пленников.