– Ещё три чая, если можно.
Сестра Фиалка подала им тарелки со сливовыми пирожными, миндальным печеньем, ореховым хлебом с мёдом и свежими фруктами, наполнила бокалы одуванчиковой и лопуховой наливками. Пока они ели, Двинк вспоминал то, что сказал ему во сне Мартин Воитель.
Перрит понизила голос, чтобы скрыть своё восхищение.
– Послушай, Амфри, если ты ещё бываешь в погребах, может, следует попробовать исследовать эту дверь ещё разик? Получше?
Двинк согласно кивнул.
– Ага, я уверен, что мы найдём ещё подсказки. Может, очередную загадку или секретную надпись…
Амфри смущённо пробормотал:
– Эмм… это будет непросто, друзья… Знаете ли, я не особо-то силён в чтении. Для меня слова выглядят как какие-то загогулины, вот…
Перрит пожала тяжелую лапу Амфри.
– Не волнуйся, пойдём вместе. Я хорошо читаю, потому что всегда посещала школу нашего аббатства.
Двинк недоумённо поглядывал то на одного, то на другую.
– Извините за вопрос, но вы, по-моему, совсем забыли обо мне!
Перрит подавила смешок.
– И ты можешь пойти, конечно же! Тебя ждём незабываемый полёт со ступенек погреба в твоём замечательном кресле. – Она увидела печальное выражение лица Двинка и тут же пожалела о сказанном. – Прости, друг, но это хитрое изобретение – я о твоём кресле – совершенно не приспособлено для передвижения по ступенькам. Похоже, тебе придётся ждать наверху. А я возьму с собой уголь и пергамент, и если там есть что-то достойное записи, ты увидишь это первым.
Двинк почувствовал боль в лапе. Он почесал бинты, под которыми брат Торилис поставил припарки.
– Ну хорошо, а когда мы всё это сделаем?
Перрит радостно потёрла лапами.
– Да сразу после чая! Зачем зря время терять?
Внезапно рядом возник брат Торилис, на ходу открывавший свой мешочек со снадобьями.
– Пора взглянуть на твою лапу, юноша. Сильно болит?
Бельчонок вздохнул.
– Есть немного, брат. – Понизив голос, он прошептал Амфри и Перрит. – Вы двое пока лучше сходите и проверьте ту дверь. Оставьте меня, но если найдёте что-то стоящее, сразу же расскажите!
Брат Торилис воспользовался помощью Командора, чтобы пересадить Двинка из кресла на одеяло, расстеленное на траве. Заметив, что Двинку явно некомфортно, Торилис удвоил дозу лекарства. Двинку вновь захотелось спать. Тем временем Диббуны оседлали кресло и начали хором звать Боузи.
– Мы хотим кататься, дядя Боузи, потолкай нас!
Расправившись с гигантской порцией фруктового пудинга с кремом, заяц был в хорошем настроении, поэтому не отказался выполнить просьбу аббатской малышни.
– Так, все на борт, малыши! И держитесь покрепче! И чур не жаловаться, если будет очень уж быстро! – Четверо Диббунов уселись на сиденье, ещё четверо разместились на спинке и подлокотниках. Боузи рванул с места будто стрела, выкрикивая боевой клич:
– Эге-ей, лучники-и-и-и-и!!!
Диббуны вопили, но не от страха, а от восхищения:
– УИИИИ!!! Быстлее!!! Быстлей!!! Рэдвооооооллллллл!!!!!!!!!!
Брат Торилис оторвался от своего занятия:
– Я так думаю, моими следующими пациентами будет парочка-другая Диббунов и глупый заяц, носящийся с дикой скоростью на этой ветхой развалине…
Повар Скарпул хихикнул:
– А порой ты кажешься самым обычным, простым пожилым зверем, брат. Надеюсь, ты счастлив.
Будучи совой Алуко не был поклонником ярких полуденных лучей, скорее он предпочитал находиться в тенёчке. Вдобавок он вызвался охранять найденный изумруд, находившийся в подсвечнике возле гобелена Мартина Воителя. В этот время аббатство практически опустело, обитатели находились во дворе, наслаждаясь летним днём. Алуко побывал на кухне, где выбрал себе угощение к чаю: тарелочку засахаренных каштанов и орехово-сельдереевый сыр. Небольшой бокал старого вина выглядел очень заманчиво, так что филин не отказался и от этого угощения. Вернувшись в Большой Зал, филин устроился в уголке? где сиял гобелен. Зелёные огоньки мерцали на изумруде, некогда бывшем одним из глаз великого Идола Огней. Изумруд находился в подсвечнике, прямо перед взглядом Мартина.
Алуко любил тишину покинутого Зала. В центре камни пола были слегка подсвечены мягкими лучами солнца, проникающего сквозь витражные стёкла. Филин нашёл удобную нишу в одной из колонн. Уютно устроившись, он отдал должное импровизированному чаю, опустошая тарелочку каштанов и пробуя на вкус бокал вина. Сквозь приятную тишину он слегка различал долетающее эхо голосов из сада. Это были голоса сестры Фиалки и инструмента Боузи. Фиалка пела старую красивую летнюю песенку о сентиментальной любви:
Убежать хочу от шума далеко.
Где целует лучик травы в царстве сна,
И так вечен изумрудных вод покой,
Буду ждать его у берега одна.
Только птица здесь живёт и мотылёк.
Мирно пчёлы средь цветов снуют, звеня,
На лужайке этой манит лечь тенёк,
Наслаждаясь золотистым светом дня.
Ива-ивушка к речной воде прильнёт
В платья шорохе, в сиянии венцов.
Пусть же ветер твои ветви колыхнёт,
И увижу я любимого лицо.
(перевод песни – Ромуальд)
Вкусная еда, вино и приятная песня быстро усыпили Алуко. Внезапно рядом что-то будто прошелестело. Филин моргнул и выскочил из ниши, еще не до конца проснувшись.
– Приветствую, кто зде…
Закутанная в плащ фигура единственным ударом заставила птицу замолчать. Алуко упал на пол. Свет изумруда померк, так как незнакомец спрятал его в складках своего плаща. Когда вор, переступив через лежащую птицу, двигался к выходу из зала, что-то упало рядом с Алуко. Чужак исчез, оставив после себя пустой подсвечник и тихо стонавшего филина, пытавшегося подняться с пола.
Глава 27
Торопясь достать меч Заран, Даббл зашарил лапой в темноте. Он свалился со ствола тополя и рухнул на склон холма. Нападавший, кем бы он ни был, навалился на него сверху. Юная землеройка Гуосима не смогла сдержать вскрик, когда она и её противник, сцепившись, покатились вниз по склону. Они врезались в куст. Даббл не сумел схватить меч и начал отбиваться клыками и когтями, чтобы освободиться. Его враг не особенно-то и сражался, но превосходил его размерами – на Даббла навалилось тёмное пернатое тело. Он издал сдавленный крик, когда враг закрыл его лицо. Паника охватила Даббла, тяжёлое тело давило его, не давая дышать.
Сражение кончилось так же внезапно, как началось. Враг был отброшен от него, и Даббл обнаружил, что лежит на спине, глядя в тёмное свирепое лицо Заран, чёрной выдры. Та коротко кивнула в сторону тёмного тела, лежащего неподалёку.
– Это была всего лишь полумёртвая ворона.
Заран сделала круговое движение своими могучими лапами и прищёлкнула языком.
– Теперь мёртвая, Заран позаботилась об этом.
Внизу, у входа в пещеру была какая-то суматоха, карканье, хлопанье крыльев. Даббл последовал за Заран к тому месту, откуда они могли бы видеть, чем вызвана вся эта суматоха. Даже в темноте ночи можно было заметить множество убитых и тяжёло раненных птиц. Некоторые свисали с ветвей пушистой берёзы, остальные неподвижно лежали в потоке. С широко раскрытыми глазами Даббл повернулся к своей спутнице.
– Что это, что случилось?
Выдра потянула его на свою сторону; держа Даббла за шею, она заставила его посмотреть туда, где небольшой ручеёк бурлил у входа в пещеру.
– Смотри…это Балисс!
Юная землеройка вздрогнула, увидев, как хвост гигантской рептилии медленно вползает в проход в подземное логово.
Виику, предводитель воронов, спотыкаясь, вошёл в дальнюю пещеру, одно его крыло бессильно свисало вдоль тела. Он слабо каркнул.
– Крааак, Балисс здесь.
Корвус Скарр появился из сумрака, окутывавшего скалу над глубоким холодным озером, где обитала его чудовищная рыбина Велсс. Он безразлично замер, пытаясь скрыть свой страх и ожидая подробного отчёта Виику. Корвус надеялся, вопреки надежде, что огромный змей не доберётся до его пещер. Из докладов, которые он получил, Корвус знал, что Балисс тяжёло ранен и ведёт себя как-то странно. Но все домыслы Владыки воронов-Огней оказались тщетными. Исполинский аспид не поддался болезни и не получил новых ранений. Он был неумолим, гигантская рептилия казалась сродни стихийному бедствию. Балисса было невозможно остановить, и вот теперь он, наконец, достиг границ подземного царства Гибельных Огней.
Баюкая сломанное крыло, Виику кивнул в сторону входного туннеля.
– Йаааррр, Балисс убил и ранил многих ворон снаружи, сейчас он устроился в проходе к твоей главной пещере. Мне повезло спастись, о Могучий.
Не выказывая никакого сочувствия к состоянию Виику, Корвус Скарр стоял, наблюдая за проходом между двумя пещерами. От его зорких глаз не скрылась медянка, пытающаяся вползти незамеченной. Резким монотонным голосом ворон воскликнул.
– Рахаррр, входи, Сикарисс, навести меня. Я не убью тебя, нам нужен совет, мой друг.
Прежде Сикарисс какое-то время избегала своего владыки-ворона. Но она по-прежнему искала его общества, зная, что теперь старые ссоры будут забыты перед лицом величайшей угрозы. Она скользнула вперёд, оставаясь на безопасном расстоянии.
– Владыка Гибельных Огней, чем может помочь мой ссскромный сссовет? Я к Вашим уссслугам.
Во входном туннеле было много воды, натекшей из ручья снаружи. Балисс погрузил в неё свою израненную голову, пытаясь хотя бы на время избавиться от горячей пульсирующей боли, терзавшей его.
Гигантская рептилия не могла ни почуять ядовитый пар, поднимающийся над кипящим зеленовато-жёлтым озером, ни представить себе размеры водоёма. Балисс жил в мире боли, гнева и безумия. Погружение в холодную воду помогало всё меньше, поскольку инфекция от глубоко вонзившихся ежиных колючек распространялась, быстро ухудшая его состояние. Поистине, он мог чувствовать, что его когда-то сильная жизнь начинает угасать.
Змей опустил свою тупоносую морду в неглубокую впадину с водой. Только желание отомстить Корвусу Скарру и его прихвостням толкало его вперёд, наполняя его безумный разум и занимая каждую секунду его жизни. Узкий проход был полностью закрыт тугими кольцами Балисса.