— Слушаюсь, пан командир.
…Не очень довольные полученным заданием — ведь так хотелось возвратиться побыстрей в уютный схрон, хорошенько пожрать, так как молоко с хлебом только на минутку приглушило сильное чувство голода, — Здисек и Пантера притаились у ведущей в деревню тропинки, спрятавшись за придорожной разлапистой сосной. Они заметили, что лампу из кухни перенесли в комнату и, видно, убавили свет. Вокруг дома ни души. Тихо. Только со стороны деревни доносился иногда лай собак. Пантера даже слегка вздремнул, когда весь обратившийся в слух Здисек дернул его за рукав:
— Смотри!
Свет в окне загорелся ярче. Спустя какое-то время дверь на крыльцо открылась: мелькнула полоска света. Кто-то спускался по лестнице. Звякнула цепью собака. Вспыхнула спичка, загремел засов, и… кто-то направился в их сторону. Было отчетливо слышно, как в такт шагам раздавалось характерное позвякивание. Здисек догадался:
— Велосипед. Ну и нюх у командира. Конечно, это осведомитель органов.
— Вот сволочь, собрался, наверное, в милицию в Чешанец. Сейчас врежем по нему очередь из автомата.
— Не будь идиотом, ликвидируем без шума.
— Ладно.
Пантера поставил автомат на предохранитель и взял его за ствол. Здисек вытащил из-за голенища длинную финку. На узкой тропинке и в темноте идущий не мог сесть на велосипед, поэтому и вел его до дороги. Он явно спешил. Когда он подошел на расстояние нескольких шагов, Здисек и Пантера узнали хозяина дома, который час назад накормил их. Ничего не подозревая, тот приближался к кустам. Когда он миновал их, Пантера, как бы оправдывая свою кличку, вихрем выскочил из кустов и ударом приклада свалил того с ног. Кевлакис перелетел через раму велосипеда и распластался на земле. В этот момент подбежал Здисек и натренированным ударом всадил ему нож под левую лопатку. Кевлакис захрипел. Здисек вытащил нож только тогда, когда предсмертная судорога пробежала по телу Кевлакиса и он затих. Воткнул несколько раз финку в землю, чтобы очистить от крови, потом спокойно сунул ее за голенище. Пантера перевернул убитого кверху лицом.
— Готов?
— Наповал. А говорили, что он дружок командира.
— Да, теперь никому нельзя верить.
Они обыскали труп, забрали бумажник с документами. Пантера снял было часы с руки убитого, но Здисек отобрал их у него и спрятал в бумажник, чтобы передать все вместе Рейтару.
— Черт возьми, отличный велосипед, жалко бросать, — сокрушался жадный Пантера, но Здисек торопил его, и они двинулись к схрону.
Возвращались намного раньше времени, так как на все у них ушло не более часа. Шли быстро, чтобы рассвет не застал их в пути. Было еще темно, когда, подойдя к схрону, они условным сигналом предупредили часового о своем приближении. На посту стоял Моряк. Рейтар с Зигмунтом сидели в бункере и пили водку. Здисек доложил обо всем по порядку, передал Рейтару бумажник и часы. Зигмунт посветил фонариком. Рейтар брезгливо выбросил часы из бункера, вынул из бумажника какие-то документы, справки, свадебную фотографию. Улыбающийся Кевлакис держал под руку красивую, тоже улыбающуюся молодую девушку в фате. Рейтар попытался представить, как она выглядит сейчас: раз беременна, то фигура у нее наверняка испортилась. Теперь Кевлакис лежит на тропинке, уткнувшись мордой в песок. А помчался ведь к Татарину. Значит, боялся того больше, чем Рейтара. Может, и верил ему больше? А ведь пытался убедить, что ему ни с кем не по пути, что он хочет остаться в стороне.
Едва обозленный неудачей Рейтар выбежал в ярости на крыльцо, как Кевлакис услышал в комнате грохот. Открыл дверь и увидел лежавшую без сознания у порога жену. Охваченный ужасом, он забыл обо всем на свете и бросился к ней на помощь. Наконец она открыла глаза. Он облегченно вздохнул. Жена посмотрела на него и сказала:
— Кейстут, я все слышала. Я так боялась за тебя…
Он не дал ей договорить, уложил в постель, нежно обнял и подождал, пока она заснула. Убавил свет лампы и тоже задремал. Вдруг жена вскрикнула во сне и проснулась. Боли все усиливались. Начинались роды. Кевлакис поспешно оделся, схватил велосипед и решил ехать в деревню, чтобы позвать кого-нибудь из женщин, а потом в Чешанец за акушеркой. Но успел добежать только до одинокой сосны с развесистой кроной…
— Так ему и надо, если он дурак, да еще и свинья. Зигмунт, плесни-ка ребятам водки, они этого заслужили. Налей еще мне и себе. В конце концов, живем один раз на свете.
В ту ночь, впервые за долгое время, Рейтар нарушил свое правило никогда не напиваться. Вскоре его, нахлеставшегося до чертиков, Зигмунт вынужден был удерживать силой в бункере, поскольку тот спьяну хотел куда-то бежать, вырывался и то бормотал угрозы в адрес Элиашевича и Кевлакиса, то, вспоминая молодые годы, плакал как ребенок.
13
Вот уже почти неделю, каждый день с рассвета до наступления темноты, бойцы подпоручника Боровца прочесывали выделенный им сектор. Его охватывала бессильная ярость, когда, направляя дважды в день в штаб оперативное донесение, он неизменно вынужден был заканчивать его одной и той же фразой: «Войти в боевое соприкосновение с бандой не удалось». Штаб отвечал: «Задачи те же, выполняйте». «Задачи те же» означало: прочесывать, прочесывать, прочесывать! К каким только хитростям они ни прибегали, но все безрезультатно. И вот однажды срочная радиограмма от командования внесла в их действия определенность. В ней говорилось, что прошлой ночью вооруженная группа бандитов в составе около десяти человек переправилась через Буг и, по всей вероятности, находится в их секторе действия. Было приказано на рассвете приступить к прочесыванию района в развилке рек Мысли и Точни, продвигаясь в направлении Папротни и Вырозембы.
Ранним утром под моросящим дождем подпоручник Боровец поднял бойцов и повел их густой цепью, охватывая полукольцом стоявший неподалеку от леса хутор. Вокруг ни души. Ефрейтор Фельчак шел в цепи, слегка ослабив поводок продрогшей собаки. Они подходили к большому стогу свежескошенного сена, как вдруг Быстрый натянул поводок и рванулся в сторону скирды. Проводник знал, что это означает.
— Ищи, Быстрый, ищи!
Он отпустил поводок и побежал за мчавшейся во весь опор собакой, вытаскивая на ходу пистолет из кобуры. Солдаты рванулись вслед за собакой. Из стога прогремела очередь, за ней другая, третья. Фельчак упал. Собака бросилась на бандита, но тот выстрелил в нее в упор, и она разделила судьбу своего хозяина. Бандитские пули сразили еще одного бойца, любимца группы, всегда улыбающегося балагура Копеца. Бойцы залегли и открыли ответный огонь. Четыре бандита, которые пытались прорваться к лесу, были убиты. Пятый, тяжело раненный, по кличке Прыщ, вылез из стога и на коленях просил пощады. По его показаниям были установлены клички убитых — Мурат, Орел, Влодек и Помидор. Это была группа Мурата.
Тело ефрейтора Фельчака перевезли в Белосток, откуда он был родом. Коренного варшавянина Копеца похоронили в Ляске. Парень был сиротой, вся его семья погибла во время Варшавского восстания, и поэтому некому, было сообщить о его смерти. Боровец стоял над могилой поникший, бессмысленно глядя на черный гроб, резко выделявшийся на фоне желтой глины. Он понимал, что должен что-то сказать, но комок стоял в горле, и он не мог выдавить из себя ни единого слова. Томецкий закончил речь и посмотрел на Боровца.
— Дорогой наш товарищ… мы собрались здесь… — голос у него дрожал. Наконец Боровец справился с собой: — Дорогой наш боевой товарищ! В последний раз мы пришли сюда вместе с тобой. Ты остаешься здесь. Остаешься, потому что бандитская пуля оборвала твою жизнь. А мы уйдем. Уйдем прямо отсюда в бой, чтобы отомстить за тебя, за себя, за смерть многих невинных людей, которые погибли от руки бандитов. Клянемся тебе, наш боевой друг, что мы будем сражаться так же неустрашимо, как ты, и, если понадобится, как и ты, не колеблясь, отдадим за Родину самое ценное для каждого из нас — собственную жизнь. Мы никогда не забудем тебя. Вечная тебе память!
Покшива подал команду. Трехкратный залп эхом прокатился по верхушкам кладбищенских деревьев.
…С кладбища Боровец возвращался вместе с Барбарой. Шли молча. Барбара опасалась за жизнь своего любимого и не знала, как отвести от него беду. Боровец же никак не мог найти слов, чтобы выразить, как крепко он ее любит, как искренне желает, чтобы их чистая любовь прошла через все испытания, которые могут быть уготованы судьбой. Они шли по тому парку, где несколько месяцев назад состоялось их признание в любви. Девушка нежно прикоснулась рукой к его лбу.
— Устал, Анджейка, — скорее констатировала, чем спросила она.
Он взял ее ладонь и поцеловал.
— Мне уже пора, Бася. Передай привет родителям. Извинись от моего имени, что не мог сегодня зайти. Ты ведь понимаешь…
…В расположении части его уже ждал поручник Зимняк из прокуратуры.
— Что, явился арестовать меня? — пошутил Боровец.
Зимняк кисло улыбнулся:
— Извини, старина, дурацкая история, но у меня есть указание сверху подробно выяснить обстоятельства, приведшие к гибели двух твоих бойцов. Нас интересуют все подробности того боя, ведь столько жертв. Погибли не только наши бойцы, но и четверо бандитов.
— Ты удивляешься, что столько жертв! Да ведь это же была боевая операция, а не детская игра в казаки-разбойники. Ты думаешь, я хотел гибели своих ребят? К черту такую работу, как мне все это осточертело! — Боровец сорвал с себя ремень и со злостью швырнул его на кровать.
— Успокойся, старина. Нечего злиться. Пойми, погибло столько людей. В одном бою шесть человек! Ведь это же люди, а не спички; нужно разобраться, как все это произошло.
— И бандюги тебя тоже интересуют?
— Закон один для всех.
— Да пошли вы к черту с таким законом. Мне больше жаль пса Быстрого, чем тех… Бандюги хладнокровно, как палачи, убивают безоружных людей, а когда всадишь в них пулю, то потом еще и объясняйся.
— Плохи твои дела, старина, нервы начинают сдавать. Закуришь?