Фрэнки хватило ума отказаться от приглашения. Он, Куинси и Лютер Ходжес решили посмотреть по телевизору бейсбольный матч.
Однако мы совершенно забываем о том, как одеты, когда откуда-то из другой комнаты выскакивает Корделл в футболке, старых шортах для гольфа и шлепанцах, с бутылкой пива из зеленого стекла. Знакомясь с нами, он сверкает улыбкой и энергично и радостно трясет наши руки. Появляется Билл Кэннон, тоже в шортах. Следом за ним и хозяином мы проходим через огромный дом, в котором легко заблудиться, на заднюю террасу. С нее открывается вид на бассейн, такой большой, что в нем, наверное, можно устраивать регаты для гребных лодок или небольших яхт. Раздевалка у дальнего конца бассейна представляет собой отдельно стоящее строение. Оно настолько велико, что в нем могли бы поместиться на ночлег человек пятнадцать. Нас провожают в зону отдыха, расположенную в густой тени. Там, поскрипывая, вовсю работают мощные вентиляторы. Мы рассаживаемся, и мужчина в белоснежной рубашке и брюках принимает у нас заказ на напитки. Сьюзен Эшли, дожидавшаяся нашего появления, прихлебывает из бокала белое вино.
— Я бы с удовольствием познакомил вас со своей женой, но она в прошлом месяце уехала, — громко говорит Корделл и падает в плетеное кресло-качалку. — Третий развод.
— Я думал, это четвертый, — с серьезным видом замечает Кэннон.
— Может, и так. Все, с меня хватит. Я сыт этим по горло, — заявляет хозяин. На первый взгляд кажется, будто этот человек живет на всю катушку: много и напряженно работает, устраивает пышные приемы. И при этом совершенно открыт — как говорится, что на уме, то и на языке. — Она хочет получить этот дом, но перед самой свадьбой подписала одну бумажку — брачный контракт.
— Мы можем поговорить о чем-нибудь еще? — спрашивает Кэннон. — Вся наша юридическая фирма живет в страхе из-за того, что ей придется заниматься очередным разводом Корделла.
Я невольно задумываюсь, о чем, собственно, мы можем побеседовать в сложившейся ситуации, а потом произношу:
— Сегодня у нас был удачный день в суде благодаря Биллу.
Вики, Мэйзи и Сьюзен Эшли сидят молча, широко раскрыв глаза, и, похоже, боятся вставить хотя бы слово.
— Когда факты на твоей стороне, это всегда здорово помогает, — усмехается Билл.
— Ты прав, черт возьми, — кивает Корделл. — Мне ужасно нравится ваше дело. В нашей фирме я вхожу в комитет по судебным разбирательствам. Как только Билл рассказал мне об этом случае, я сразу же сказал: «Да, черт побери».
— А что это такое — комитет по судебным разбирательствам? — интересуюсь я. Корделл на нашей стороне и к тому же весьма разговорчив, так что есть шанс, что мы сумеем узнать много полезного.
— Любой иск, который мы подаем, должен быть изучен комитетом, состоящим из старших партнеров всех наших шести отделений. Мы отсеиваем большое количество чепухи, а также те кейсы, которые являются либо проигрышными, либо слишком накладными. Чтобы мы взялись за дело, должны быть хорошие шансы на то, что в итоге мы заработаем по меньшей мере десять миллионов долларов. Все просто. Если не видим в деле потенциал в десять миллионов, мы его не берем. Дело Куинси стоит гораздо больше. Вы имеете возможность засудить штат Флорида, причем тут у компенсации, какую можно потребовать за причиненный ущерб, практически нет верхнего предела. Плюс четыре миллиона, которые заморожены на банковских счетах этого бывшего шерифа, а в офшорах у него наверняка припрятано еще больше. И потом, у вас есть картель.
— Картель? — удивляюсь я.
Возвращается мужчина в белом. В руках у него серебряный поднос. Он подает нам заказанные напитки. Пиво — мне, белое вино — Мэйзи и белое вино — Вики. По-моему, второй раз в жизни она не отказывается от алкоголя за все то время, на протяжении которого я ее знаю.
— В этом нет ничего нового, однако мы раньше так не делали, — вступает в разговор Билл. — Мы тесно сотрудничаем с одной фирмой в Мехико, она отслеживает деньги и собственность наркоторговцев. Как вы понимаете, это дело опасное, но им удалось добиться кое-каких успехов в наложении арестов на банковские счета и замораживании прочих активов. В картеле Салтильо сейчас появились новые люди, в основном потому, что многих прежних прикончили, но кое-кто из старой гвардии там еще остается. Наш план состоит в том, чтобы устроить большой процесс здесь и распространить его на все те места, где у них имеются активы.
— Подавать иск против картеля — дело весьма рискованное, — замечаю я.
— Пожалуй, все же не столь рискованное, как судиться с табачными компаниями, производителями оружия или фармацевтическими гигантами, — улыбается Корделл. — Не говоря уже о некомпетентных или коррумпированных врачах и страховых фирмах, работающих в сфере медицины.
— Вы хотите сказать, что Куинси Миллер получит по меньшей мере десять миллионов долларов? — нарочито медленно спрашивает Мэйзи с таким видом, словно она не в состоянии поверить в то, что сама произнесла.
Кэннон смеется:
— Нет, мы никогда не даем никаких гарантий. В любом деле что-то может пойти не так. Судебный процесс — нечто вроде игры в кости. Например, штат захочет договориться о сделке, а Фицнер — нет. Тогда он сделает все, наизнанку вывернется в попытках защитить свои деньги. У него опытные адвокаты, и он, хотя и сидит за решеткой, продолжит борьбу за собственные интересы даже оттуда. Я просто хочу сказать, что потенциально дело Куинси Миллера может стоить именно столько, разумеется, минус наши гонорары.
— Верно, — кивает Корделл, допивая пиво.
— А сколько времени займет суд? — спрашивает Вики.
Билл и Корделл смотрят друг на друга и пожимают плечами. Затем Билл отвечает:
— Два, может, три года. Фирма Нэша Кули хорошо умеет вести тяжбы в суде, так что это будет кулачный бой равных противников.
По лицу Сьюзен Эшли я вижу, что тема ее тоже интересует. Как и наш фонд «Блюститель», ее некоммерческая организация не может надеяться на большие гонорары. Но она сообщила мне по секрету, что Билл Кэннон в случае успеха обещал перевести на счет проекта «Невиновные», действующего в центральной части Флориды, 10 процентов денег, которые он рассчитывает получить в качестве вознаграждения по итогам процесса. Сьюзен, в свою очередь, посулила мне половину того, что достанется ее организации. На мгновение мне становится не по себе, когда я представляю, как наши мексиканские партнеры накладывают арест на счета в карибских банках, где лежат огромные суммы; как эти деньги конфискуются, делятся на доли и распределяются; как где-то в конце этой цепочки стоит с протянутой рукой фонд «Блюститель» в надежде получить несколько тысяч долларов.
Существует прямая зависимость между количеством денег, которые у нас получается собрать, и количеством невиновных заключенных, каких нам удается освободить. Если бы на нас неожиданно свалилась с неба некая сумма, мы бы, наверное, сумели провести реорганизацию и нанять новых сотрудников. Может, я даже умудрился бы купить другой комплект покрышек или, что было бы еще лучше, подержанный автомобиль — поновее и поприличнее.
Приносят новые напитки, и алкоголь помогает нам расслабиться и забыть о нашей бедности. Тем временем приготовления к обеду идут своим чередом. Подвыпившие судебные адвокаты обычно щедры на весьма интересные истории, и Корделл развлекает нас байкой об одном бывшем сотруднике ЦРУ, которого он нанял и глубоко внедрил в медицинскую страховую компанию, где творились многочисленные злоупотребления. Агент Корделла обеспечил ему три весьма щедрых вердикта и вышел на пенсию так и не разоблаченным.
Кэннон рассказывает о том, как добился своего первого вердикта, предписывающего компенсацию в размере миллиона долларов, в двадцативосьмилетнем возрасте, что для штата Флорида до сих пор является рекордом. Потом Корделл начинает вспоминать, как попал в авиакатастрофу на своем первом самолете.
Когда наконец мужчина в белом сообщает, что обед подан, мы с облегчением гуськом проходим в одну из гостиных, в которой намного прохладнее, чем на террасе.
Глава 48
Анш Кумар, занимая судейское кресло, снова посылает всем улыбку и желает собравшимся доброго утра. Наша команда расселась по своим местам, с нетерпением ждет продолжения слушаний и одновременно волнуется по поводу того, что может произойти дальше. Судья смотрит на Билла Кэннона и произносит:
— После того как вчера мы решили прервать заседание и перенести его на сегодня, я связался с государственной криминалистической лабораторией в Таллахасси и поговорил с ее начальником. Он сказал, что эксперт, некий мистер Таска, будет тут к десяти часам утра. Мистер Кэннон, у вас есть еще свидетели?
Билл встает и отвечает:
— Возможно, ваша честь. Агнес Нолтон — специальный агент отделения ФБР здесь, в Орландо. Она ведет расследование жестокого нападения на Куинси Миллера, совершенного около пяти месяцев назад. Спецагент Нолтон готова дать показания, касающиеся этого расследования и того, как упомянутое нападение связано с делом, о котором идет речь на слушаниях.
Рано утром у меня был совместный завтрак с Агнес. Она готова нам помочь. Однако мы сомневаемся, что судья Кумар сочтет ее свидетельские показания необходимыми, тем более что информация, которую она сможет предоставить, будет ограниченной.
Судье известно, что мы хотим, чтобы Агнес Нолтон выступила на слушаниях. Я упомянул об этом вчера в разговоре с ним во время перерыва. Сейчас он задумывается. Кармен Идальго медленно встает.
— Ваша честь, — произносит она, — я прошу меня извинить, но мне непонятно, каким образом показания упомянутого свидетеля могут нам помочь. ФБР не имеет отношения ни к расследованию убийства Кита Руссо, ни к уголовному преследованию Куинси Миллера. Мне кажется, что, предоставив слово этому свидетелю, мы зря потратим время.
— Я склонен согласиться с вами, — говорит Анш Кумар. — Я читал обвинения, выдвинутые против тех, кто имел отношение к нападению, материалы дела, отчеты в прессе, так что мне кое-что известно о заговоре с целью убийства мистера Миллера. Спасибо, агент Нолтон, за вашу готовность дать свидетельские показания, но они не понадобятся.