.
— Ну, ты и фрукт, — протянула Гретхен.
— Даже не знаю, как это воспринимать.
— Это комплимент, — ответила она. — Иногда мне придется ездить в командировки. Тебя это устроит?
— Нет, если ты работаешь на меня, значит, ты работаешь на меня.
Она пожала плечами:
— Ладно, все равно интернет-аукционы убивают мой бизнес. У тебя пожевать что-нибудь найдется? Я умираю с голоду.
Я уже выезжал из офиса за Джессе Лебуфом, когда Хелен сказала мне взять с собой темнокожую напарницу — помощника шерифа по имени Катин Сегура.
— Зачем? — спросил я.
— Потому что ее в скором времени ждет повышение до должности детектива, и я хочу, чтобы она поработала с опытным человеком.
— А настоящая причина?
— Только та, что я сказала, — я не отводил взгляда от Хелен, и она добавила: — Если Джессе Лебуф будет создавать проблемы, я хочу, чтобы у тебя был свидетель.
Катин Сегура была матерью-одиночкой, два года отучившейся в общественном колледже в Новом Орлеане по специальности «уголовная юстиция». Как и Хелен, она начала свою карьеру в правоохранительных органах с должности контролера счетчиков платной парковки в полиции Нового Орлеана, а затем перешла на должность диспетчера службы 911 в полицейском управлении округа Иберия. У нее был скромный дом в Жеанеретте, где она проживала с двумя детьми. Это была достойная и смиренная женщина, внимательно относящаяся к своей работе и семье, и за пять лет ее патрульной службы на нее не было подано ни единой жалобы. Мы направлялись в Сайпермонт-Пойнт в ее патрульной машине, и я знал, что Хелен допустила ошибку, отправив ее со мной. Есть один старый урок, который рано или поздно заучивает каждый полицейский: невозможно вымыть зло из человеческой души. Не стоило Катин Сегура иметь дело с такими людьми, как Джессе Лебуф.
Дождь прекратился, и через лобовое стекло патрульной машины я мог видеть водяной смерч на поверхности залива, его столб, изгибающийся в солнечном свете, светился и переливался, как новогодняя игрушка. Кипарисы, дремавшие в прудах по обе стороны от нас, покрывались осенним золотом, а ветер пах так, как будто лагуны вокруг нас были полны креветок или форели.
— Так что с этим парнем? — спросила Катин.
— Он просто старик. Не обращай большого внимания на то, что он говорит или делает.
Она оторвала взгляд от дороги:
— У него какие-то проблемы с людьми не той расы?
— Он один из тех парней, голова которых напоминает плохой квартал. Лучше туда не соваться.
Она молчала весь остальной путь до дома Джессе. Когда мы припарковались у отставного копа во дворе, он стоял у барбекю под ореховым деревом, заворачивая в фольгу большого морского окуня. Старик наполнил форму из фольги пикантным соусом, рубленым луком и лимоном, и проткнул ее вилкой в нескольких местах, чтобы рыба пропиталась запахом от углей. Джессе глянул в нашу сторону, затем взял с деревянного стола банку пива и отпил из нее, концентрируя все свое внимание на водяном смерче над заливом. Плечи его были шириной с черенок лопаты. С юга не переставая дул ветер, шурша листьями на ветках деревьев над нашими головами.
— Шериф Суле хотела бы попросить вас помочь ей в одном деле, мистер Джессе, — сказал я, — если у вас есть несколько свободных минут, мы отвезем вас в город.
— Это ты про этого гермафродита? — бросил он.
— Плохо вы подбираете слова, — ответил я.
— А чем помочь-то? — задал еще один вопрос Лебуф.
— Лучше вам это с ней обсудить. Она не всем со мной делится, — ответил я.
— Ты чертов лжец.
— Не самый хороший тон в разговоре с коллегой по службе, — я попытался его осадить.
— А это кто еще? — спросил он, глядя на Катин.
— Помощник шерифа Сегура, сэр, — представилась она.
Глаза Джессе скользнули по ней вверх, затем вниз, как будто он осматривал говяжью ногу.
— Я готовлю, — сообщил он, — скажи гермафродиту, что я загляну, когда будет настроение.
— Нет, сэр, вы должны отправиться с нами сейчас, — сказала Катин.
— Я что, с тобой разговариваю? — рявкнул Джессе.
— Джессе, ты знаешь процедуру. У тебя нет выбора, — сказал я.
— Я задал девчонке вопрос, — прошипел Джессе.
— Сэр, вы можете отправиться с нами как друг или же в браслетах, — сообщила старому полицейскому Катин.
— Робишо, сделай же ты что-нибудь уже.
— Вот что я думаю, мистер Джессе, — ответил я, — по обе стороны дороги, ведущей к вашему дому, раскинуты пруды, полные окуней и прочей рыбы. Вы живете в окружении пальм, дубов и соленых заливов с лагунами, полными белой и пятнистой форели, а в Ки-Уэст или любой другой курорт Флориды можете отплыть прямо со своего двора. Ну, кому, как не вам, так повезло с местом жительства? Шериф Суле, вероятно, лишь хочет занять двадцать минут вашего времени, неужели это так много, сэр?
— Как только я поем, помою посуду и вычищу барбекю, сразу же об этом подумаю, — ответил он. — Затем я позвоню шерифу Суле и решу все вопросы. А пока что выметайтесь отсюда.
Катин сделала шаг в его сторону, большие пальцы рук на ремне по бокам.
— Нет, мистер Лебуф, сейчас вы сядете на заднее сиденье патрульной машины, и лучше вам попридержать свой темперамент. Если вам не нравится, что на вашей траве стоит помощник шерифа-женщина, или темнокожая женщина — помощник шерифа, то это ваши проблемы. Сейчас я положу вам руку на плечо и сопровожу вас в патрульную машину. Если вы не послушаетесь, вам будет предъявлено обвинение в оказании сопротивления сотруднику полиции.
— Убери эту суку с моей земли, — захрипел мне Лебуф.
— Все! — Катин решила закончить этот бессмысленный разговор.
Она крутанула бывшего детектива вокруг собственной оси и, толкнув меж лопаток, приперла его к патрульной машине. Затем она достала наручники и потянулась к его левому запястью, как будто бы ситуация была разрешена, но в этом она ошибалась. Джессе Лебуф резко повернулся к ней лицом, перекошенным от презрения, и сильно ударил ее кулаком в грудь.
Катин отлетела на шаг назад, остановилась и вытащила из петли в ремне перцовый баллончик. Я встал между ней и Лебуфом, поднял руки перед ним, стараясь его не касаться и двигаясь из стороны в сторону, преграждая ему путь к помощнику шерифа.
— Джессе, я слежу за каждым твоим движением, — сказал я, — ты арестован за сопротивление и нападение на сотрудника полиции. Если ты прикоснешься ко мне, я поставлю тебя на колени.
Его маленькие глаза, глубоко сидевшие в коричневом от загара лице, горели огнем. Я мог лишь догадываться, что за мысли пролетали у него в голове в отношении Катин и какие образы вставали перед ним после жизни, полной насилия над беспомощными людьми: чернокожими женщинами в койках за три доллара в Хопкинсе; бездомным, вытащенным из товарного вагона; сутенером из Нового Орлеана, который думал, что может возить своих девок в город и при этом не отмечаться; безграмотной женой-каджункой, тело которой сжималось в комок каждый раз, когда он касался ее. Я слышал дыхание Катин у себя за спиной:
— Дай мне закончить это, Дэйв, — прошептала она.
— Нет, мистер Джессе взял себя в руки, — ответил я, — правильно, мистер Джессе? Кончаем это дерьмо. Дайте мне слово, и мы все отправимся в город и порешаем все проблемы.
— Не делай этого, — сказала мне Катин.
— Все кончено, — сказал я, — правда, Джессе?
Он тяжело посмотрел на меня и кивнул головой.
— Мне стыдно за тебя, — сказала мне Катин.
Мы отправились обратно с Лебуфом на заднем сиденье, без наручников, но за экраном из жесткой металлической сетки. Никто в машине не проронил ни слова, пока не прибыли в управление, да и тогда открыли рот лишь для того, чтобы определить Лебуфа в камеру.
Катин первой отправилась на встречу с Хелен, затем пошел я.
— Катин говорит, что ты не поддержал ее, — сказала Хелен.
— Называй это как хочешь, — ответил я, — я не видел столь много альтернатив на тот момент.
— Никому не позволено пихать моих сотрудников.
— А ты бы что сделала?
— Лучше бы тебе не знать.
— Ты бы отмутузила старикана и подставила бы одного из своих помощников под иск о возмещении морального и физического ущерба? Ты это пытаешься сказать?
Хелен взяла ручку со стола и бросила в стакан, полный других ручек.
— Поговори с ней, она высокого мнения о тебе.
— Поговорю.
— Пока вас не было, я запросила записи телефонных звонков Лебуфа, — сообщила Хелен, — обвинений я ему пока что не предъявляла, потому как не хочу, чтобы его сразу окружила туча адвокатишек.
— И что ты нашла?
— Скажем так, он сделал несколько подозрительных телефонных звонков. Как думаешь, он способен заказать полицейского?
— Джессе Лебуф способен на все.
— Тащи его сюда, — приказала она.
По пути в камеру я увидел Катин в коридоре.
— Пройдись со мной, — попросил я.
— С чего бы это? — заупрямилась Катин.
Я положил руку ей на плечо.
— Когда я был зеленым младшим лейтенантом в армии США, я написал рапорт об одном майоре, явившемся пьяным на службу. Никто ничего не сделал. Позже этот же самый майор отправил нас на ночное задание по тропе, нашпигованной минами-лягушками и китайскими растяжками. В ту ночь мы потеряли двоих. Я знаю, каково это, когда кто-то не поддерживает тебя в деле. Но я не для этого встал перед Джессе Лебуфом. На самом деле проблема не в тебе, а во мне. Правда в том, что я ненавижу таких, как Джессе Лебуф, и когда имею с ними дело, то временами переступаю ту черту, которую не стоит переступать.
Она остановилась и повернулась ко мне лицом, заставив меня снять руку с ее плеча. Катин внимательно посмотрела мне в глаза:
— Забудь.
— Шериф Суле хочет видеть Лебуфа у себя в офисе через пару минут. Я думаю, что он нечист, но не уверен, в чем он замешан. Не сделаешь мне одолжение?
Мы быстро поговорили, после чего она отправилась к камере, а я сел на стул за углом.
— Хочу кое-что прояснить между нами, мистер Лебуф, — сказала Катин через решетку, — мне не нравитесь ни вы сами, ни то, что вы олицетворяете. Вы расист и женоненавистник, и без вас мир был бы лучше. Но, как христианка, я должна простить вас. И я смогу это сделать потому, что думаю, что и вы здесь жертва. Похоже, вы были преданы людям, которые сейчас сдают вас с потрохами. Ужасная, должно быть, у вас судьба. Но это ваши проблемы, не мои. Прощайте, и я надеюсь, что никогда больше не увижу вас.