Когда я подбежал к нему, держа свой сорок пятый калибр в руке, он уже завалился на бок, сидя на коленях, как ребенок, заснувший во время молитвы. Вечерняя прохлада была испорчена пылью, шумом автотрассы, запахом автомобильной резины и выхлопных газов. Я вгляделся в поток машин, посмотрел на дым горящих мусорок, поднимающийся к красному солнцу, и задумался, покинула ли уже душа Ронни Эрла Патина его бренное тело и была бы его жизнь иной, если бы я не отправил его за решетку с репутацией педофила. Думаю, вряд ли это что-нибудь изменило. Но сложно ненавидеть мертвецов, что бы они ни совершили при жизни. Это та власть, которую они имеют над нами.
Глава 12
В своем коттедже в мотеле Клет уступил свою кровать Гретхен, а сам примостился на диване.
— Я могу сама найти себе крышу над головой, — сказала она.
— Все коттеджи заняты, а нормальный мотель здесь стоит не меньше шестидесяти. Ты же хотела посмотреть Джеймса Дина на ночь, в мотелях каналов мало, зато у меня есть все.
Сказать, что она хотела посмотреть Джеймса Дина, значило не сказать ничего. Клет думал, что она выключит телевизор и пойдет спать после того, как она увидела «Гиганта». Вместо этого она сходила в туалет и немедленно вернулась обратно в кровать и улеглась на живот, положив подбородок на руки и внимательно вглядываясь в экран. Персел пытался краем глаза следить за событиями в «К востоку от Эдема», затем положил две подушки себе на ухо и постарался заснуть, несмотря на патриархальный голос Раймонда Масси, который, казалось, бил его по голове, как камни, падающие в колодец. Когда он проснулся в четыре утра, кровать была пуста, телевизор стоял на минимальной громкости. Дверь в туалет была открыта, свет выключен, на дверь накинута цепочка. Клет обернулся в простыню, встал, чтобы заглянуть за кровать. Гретхен лежала на полу перед телевизором, как маленькая девочка, руки обнимали подушку, подбородок вздернут, босые пятки в воздухе. Она досматривала последнюю сцену «Бунтаря без причины», ее глаза блестели. Персел сел в кресло и подобрал простыню. Он смотрел на нее и не мог произнести ни звука, точно так же, как не решаешься сказать хотя бы слово во время службы в церкви.
— Знаешь, почему у этого фильма неправильное название? — подала голос из-за кровати Гретхен.
— Если честно, никогда об этом не задумывался, — ответил Клет.
— Это не имеет никакого отношения к бунтарству. Все становится понятно в сцене в обсерватории. Натали Вуд, Джеймс Дин и Сал Минео прячутся от полиции и братвы. Дин считает, что это он виновен в смерти Базза, когда они ввязались в кидалово с крадеными тачками. Когда он попытался явиться с повинной, ему на хвост сели бандиты. Джеймс, Натали и Сал хотят быть семьей потому, что у них самих этого никогда не было. Они как святое семейство в хлеву. Никакие они не бунтари. Они просто хотят, чтобы их любили. Единственный реальный для них рай — это звезды на потолке планетария.
— А ты знаешь, в этом фильме был один прокол, — попытался продолжить ее рассуждения Клет, — Сал Минео отправляется в темноту с полуавтоматикой. А Джеймс Дин уже вытащил обойму. Он пытается сказать копам, что пистолет не заряжен, но они все равно стреляют в Сала. А по правде пистолет был заряжен. Сал Минео до того из него стрелял, а это значит, что в патроннике был патрон.
— И это все, что ты вынес из такого фильма? Что такой величайший режиссер, как Николас Рей, не разбирался в оружии? Что полицейские сделали то, что должны были сделать? А может, Джеймс Дин и из патронника достал патрон, просто не в кадре. Или это вырезали при монтаже. Многие из актеров были ветеранами Второй мировой или войны в Корее. Думаешь, они не знают, как разрядить полуавтоматику?
— Я просто сделал наблюдение.
— Лучше не делай этого перед людьми с мозгами, не становись посмешищем.
— Ты, похоже, много знаешь об оружии, — заметил Клет, но Гретхен лишь хмыкнула в ответ.
Он засунул руку за телевизор, вытянул вилку из розетки и выключил верхний свет. Даже положив себе подушку на ухо и засунув лицо поглубже в диванные подушки, он не мог выбросить слова Гретхен из головы. А чего он ждал? Что эта девушка окажется не тем человеком в бейсболке «Ореолес» и красной ветровке, который на его глазах направил полуавтоматику в лицо Биксу Голайтли и, не моргнув глазом, всадил три пули ему в голову и в рот? Его дочь не только хорошо разбиралась в оружии — она производила впечатление человека с такой остаточной злостью, что дай ей шанс, и она могла бы громить все вокруг и после того, как у нее закончатся патроны.
Персел не сомкнул глаз, пока первые проблески рассвета не посеребрили небо на востоке, а туман с каналов не покатился приливной волной через деревья, окружив его коттедж и отрезав его от остального мира.
Когда Клет и Гретхен проснулись, он на скорую руку сообразил сухой завтрак и кофе, затем поджарил яичницу из четырех яиц, добавил к ним несколько ломтиков бекона и упаковал их в восемь ломтей хлеба, густо намазанных майонезом, а приготовленные сэндвичи завернул в фольгу. Он вышел из коттеджа и сорвал кустик мяты, растущей на клумбе у пожарного гидранта, вымыл листья и отправил их в бутылку апельсинового сока, затем положил сэндвичи и апельсиновый сок в походный холодильник, наполненный льдом, и бросил в него упаковку замороженных креветок.
— Может, расскажешь, чем это ты там занимаешься? — спросила Гретхен, листая журнал «Ньюсуик».
— Мы отправляемся на рыбалку.
— То есть мы променяли Французский квартал на вшивый мотель с тем, чтобы отправиться на рыбалку в водах, которые воняют, как нефтяная скважина?
— Знаешь, какая у меня любимая фраза из «Бунтаря без причины»? — спросил он. — После того как Джеймс Дин и Базз подружились, Базз сказал, что им все равно придется проверить, у кого кишка тонка, в гонке на угнанных машинах по утесам. Джеймс Дин спросил его, зачем, а Базз говорит: «Ну, надо же хоть как-то отрываться». Я тебя разозлил вчера?
— Нет. Те, кто меня когда-то злил, либо мертвы, либо мотают долгие сроки, — ответила Гретхен.
— Ну-ка повтори.
— Я говорю о некоторых ухажерах своей мамочки. Так или иначе, они свое получили. Ублюдок, тушивший об меня сигареты, сдох где-то на болотах, за Ки-Уэст. Говорят, его кости и остатки кожи выбросило на берег после одного шторма. Тот, кто его пришил, засунул ему в горло зажигалку, прежде чем прикончить.
— И что ты чувствуешь по этому поводу?
— Никто другой не заслужил этого больше, чем он. Я только об одном жалею, — заявила она.
— И о чем же?
— Жаль, что меня там не было.
Они поехали в арендованный док и катерную пристань на заливе Ист-Кот-Бланш, где Клет держал восемнадцатифутовую лодку с мотором «Эвинруд» на семьдесят пять лошадей, приобретенную на одном из долговых аукционов. Он погрузил в лодку удочки для ловли в соленой воде, коробку приманки, большую сетку на крабов и пластиковый пакет с шестью пустыми банками из-под кофе с пластиковыми крышками, затем нажал на стартер, и вывел лодку в залив. Солнце на воде было ярким и горячим, темные волны, полные песка, ломались и растекались по пляжу. Гретхен сидела на носу, на ней были джинсовые шорты, футболка и солнцезащитные очки. Но она так и не воспользовалась кремом от загара и шляпой.
— Перейди за рубку и сядь позади меня, — попросил Персел.
— Почему?
— Мне не видно.
Гретхен повернулась лицом к ветру, волосы ее развевались. Затем она сняла очки, потерла глаза и снова их водрузила на нос. Она, ерзая, переместилась с носа, встала в рубке и наконец уселась на подушках позади рубки.
— И что тут ловится? — спросила она.
— У тебя будет загар как у вареного рака, если не будешь осторожной.
— Сколько раз ты был женат?
— Один.
— И где твоя бывшая?
— Где-то там.
— Ты имеешь в виду психотерапию, метадоновую клинику, электрошок и все такое?
— У тебя не рот, а помойка, знаешь ли.
— Крем от загара есть? — спросила Гретхен.
— Под сиденьем.
Она достала тюбик крема, открутила крышку и начала втирать его в икры, колени и бедра. Затем она намазала кремом лицо, шею и верхнюю часть груди, не прикрытую футболкой. Клет добавил газу и пересек залив, направляясь в сторону открытого моря на юго-восток. На горизонте виднелся фронт черных туч, их электрические разряды бесшумно вонзались в воду. Клет направил лодку по широкой дуге и вышел на длинный плоский участок моря между бурлящими потоками. Он выключил мотор, и лодка мягко двинулась дальше по поднятой ею же волне.
— Прямо под нами косяк белой форели, — сообщил он.
— Но мы здесь не за этим, верно? — ответила она.
— Не совсем.
— Для чего кофейные банки?
— Видишь, какие спокойные здесь воды? Это из-за смены приливных волн. Прилив закончился два часа назад, и теперь вода откатывается назад, — Клет открыл пластиковый пакет и достал три закрытых банки из-под кофе, затем по одной опустил их в воду, — посмотрим, в каком направлении они поплывут.
— Ты никогда не думал о том, чтобы снимать фильмы?
— Ты меня вообще слушаешь?
— Нет, я серьезно. Ты все время думаешь, и из тебя получился бы режиссер лучше, чем из большинства тех, кто снимает сейчас. Читала на днях статью в «Вэнити фэйр» о том, насколько сегодня легко снять успешный фильм. Подписываешь Вина Дизеля или любого другого мужика с голосом, как из ржавой канализационной трубы, а потом все на хрен взрываешь. При этом даже реальную взрывчатку нынче использовать не обязательно, можно все это на компьютере сделать. Актерам и играть-то не надо будут стоять вокруг, как зомби, и имитировать Вина Дизеля, и еще больше всякого дерьма взрывать. Я до спины не достаю.
Клет с трудом поспевал за ходом ее мыслей. Девушка повернулась к нему спиной, закатала футболку до бретелек бюстгальтера и передала ему тюбик с кремом.
— Намажь-ка мне чуть выше попки.
— Что?!
— Я всегда сгораю прямо над линией трусиков. Болит потом несколько дней.