Нугзар рассказывает, что потом в зал вошли «ксоврелы». Так он называл ансамбль дудукистов под управлением Григория Ксоврели. Если я не ошибаюсь, группа называлась «Соинари». Дилан слушал их с большим волнением, от души аплодировал и сказал Эргемлидзе, что хочет их диск. Но, по словам Нугзара, пластинки у них не было, «тогда не выпускались пластинки ресторанных музыкантов». Чем же был так взволнован Боб Дилан и действительно ли тогда не существовало пластинок этой группы?
Информации об ансамбле дудукистов под управлением Григория Ксоврели, как и о самом Григории, я практически не нашел. Но отыскал статью под названием «Грузинская музыка. Антология народной музыки. Душа народа», к сожалению, без указания автора. Хочу процитировать: «Грузинская традиционная музыкальная культура, как народная, так и духовная, – это прежде всего певческое искусство изумительной красоты. Особенностью его является сложно организованное сочетание многих голосов в едином звуковом потоке, волнующем всех, кто когда-либо в него погружался. Именно многоголосное пение, многосоставные музыкальные структуры и многообразие локальных стилей отличает грузинский фольклор от основных монодийных стилей соседних государств. Традиционно многоголосные песни исполняют хором одного пола, преимущественно мужского: средний голос (мткмели, рассказчик), как правило, запевает и является ведущим. Верхний голос (модзахили, голос-эхо, или магали бани, высокий бас) обычно следует за средним; вместе они развивают мелодию в разнообразных сочетаниях, а бас (бани) – единый голос, представленный группой поющих в унисон».
Услышал ли тогда в ресторане Дилан подобное пение? Не знаю. Но точно услышал дудук, о котором в той же статье сказано, что «светлый, мягкий и немного гнусавый тембр грузинского дудука очень органичен именно в ансамбле и отражает общую для Грузии традицию совместного музицирования». Причем написано это в качестве аннотации к одной из записей ансамбля дудукистов под управлением Г. Ксоврели.
Утверждение, что Боб Дилан любил народную музыку, прозвучит вопиюще банально. Он вырос из нее, он сам был ее частью. Вспомните, кто сыграл одну из главнейших ролей в становлении певца, в превращении юного Роберта Циммермана в Боба Дилана. Это Иззи Янг, основатель и хозяин Фольклорного центра на Магдугал-стрит в Нью-Йорке. Боб Дилан пишет в своих «Хрониках»: «Фольклорный центр торговал всем и извещал обо всем, что имело отношение к народной музыке. Для Иззи Янга народная музыка блистала как гора золота. Для меня тоже… Если вас интересовало, что такое фолк-музыка, тут было самое место получить представление». Юный Боб, по его словам, «околачивался» у Иззи, проводил много времени в задней комнате Центра, где стоял фонограф и лежали горы американских фолк-пластинок. Юноша их регулярно слушал.
Так как же еще должен был Боб Дилан слушать игру на дудуке и песни грузинских исполнителей, как не с волнением и воодушевлением? Нахлынули ли на него воспоминания о давно минувших днях юности? Я думаю, да. Теперь о пластинке. Действительно, советская фирма «Мелодия» выпустила альбом под названием «Ансамбль Дудукистов Соинари» только в 1988 году, то есть через три года после приезда Боба Дилана в Грузию. Ансамбль тогда состоял из Дмитрия Хизамбарели (гармонь), Георгия Шошиташвили, Григория Ксоврели, Заура Церетели (дудук). За вокал отвечали опять же Григорий Ксоврели и Отар Дзанезашвили (вокал, ударные). Пластинка вышла тиражом в 5 000 штук и была переиздана в 1990-м.
Однако в 1978 году на той же самой «Мелодии» вышла другая пластинка под названием «Грузинские городские мелодии – Ансамбль дудукистов под управлением Григория Ксоврели». Но Эргемлидзе мог об этом и не знать.
После дудукистов спел сам Нугзар. Как отреагировал на его пение Дилан, Нугзар из скромности не рассказал. Думаю, что Бобу понравилось. Он расписался на гитаре Нугзара, и телохранитель громко объявил, что «теперь эта гитара стоит 1 500 долларов». Праздник продолжился, и после нескольких бокалов Боб сам вызвался произнести тост. Он встал и выпил за грузинское вино. После застолья Эргемлидзе поехал домой на такси и, по его словам, увидел Боба, который одиноко шагал по улице (где же были телохранители?!): «Я не помешал ему… только таксисту сказал, что вот того человека в красной футболке знает весь мир, он – Боб Дилан». На другой день певец Нугзар Эргемлидзе выехал на гастроли, а зарубежные гости отправились в мастерскую Зураба Церетели.
5. Прием у Церетели
Про посещение дома Зураба Церетели мои рассказчики сообщили мне минимум информации. Самым «объемным» был рассказ Кахи Толордавы, привожу его здесь целиком: «Было застолье у Церетели в его доме в Багеби, там был Резо Амашукели. Дилан в основном молчал. И вызвал недовольство тем, что не встал, когда пили за его здоровье. Но он просто не знал местных обычаев».
Почему же именно в доме Зураба Церетели принимали таких высоких зарубежных гостей?
Зураб Константинович Церетели – советский, грузинский и российский художник-монументалист, скульптор, живописец, педагог. С 1997 года – президент Российской академии художеств, академик Академии художеств СССР, Герой Социалистического Труда, народный художник СССР, народный художник РФ, лауреат Ленинской премии, двух Государственных премий СССР и Государственной премии Российской Федерации. Если вы не знаете его имени, то это значит только одно: вы не жили в позднем СССР или в России 1990-х и «нулевых».
Он автор более 5 000 произведений живописи, графики, скульптуры, монументально-декоративного искусства (фрески, мозаики, панно). О мировом масштабе его личности говорят такие факты: в 1964 году Церетели обучался во Франции, где общался с выдающимися художниками Пабло Пикассо и Марком Шагалом; его монумент «Добро побеждает зло» установлен перед зданием ООН в Нью-Йорке; крупномасштабные работы «Рождение нового человека» и «Разрушить стену недоверия» стоят в Севилье и в Лондоне, а скульптурные произведения, кроме России, находятся в Бразилии, Великобритании, Испании, Италии, США, Франции, Японии, Грузии, Белоруссии и Литве.
В 1985 году Церетели был уже членом-корреспондентом Академии художеств, автором монументально-декоративных произведений, украшавших знаковые места страны, таких, например, как скульптурные композиции «Легенды Крыма» над входом в гостиницу «Ялта-Интурист» (1977), курортный комплекс в Пицунде (1967), дворец профсоюзов в Тбилиси (1970), Ленинский мемориал в Ульяновске (1970, Государственная премия СССР 1970), курортный городок ВЦСПС в Адлере (Сочи) (1973, Ленинская премия 1976), постоянная миссия СССР при ООН (1980, Нью-Йорк), торговое представительство Венгрии в СССР (1982, Москва), гостиничный комплекс «Измайлово» в Москве (1980, Государственная премия СССР 1982) и другие. В 1980-м Зураб Церетели был назначен главным художником XXII Олимпийских игр в Москве.
В 1981–1982 годах он стал художественным руководителем по монументально-декоративному искусству Художественного фонда, а в 1985 году – заведующим кафедрой монументально-декоративного искусства Тбилисской академии художеств.
Это долгое перечисление чинов и заслуг Церетели я предпринял исключительно для того, чтобы вы поняли: он был уважаемым и высокопоставленным мастером, принадлежал к культурной элите Советского Союза. Конечно же художник был близко знаком с ее представителями, включая героев этой книги. Приведу один забавный пример. В интервью журналу «Форбс» сын Зои Богуславской (жены Андрея Вознесенского) от первого брака Леонид Богуславский рассказал, что однажды, учась в девятом классе (это, получается, примерно 1966–1967 год), он увел весь класс с урока военного дела в какой-то поход, за что был исключен из школы. Думая, как решить возникшую проблему, он предложил маме пригласить на выступление в школу ее друга, кумира миллионов советских граждан, певца и актера Владимира Высоцкого. Мол, за организацию такого уникального концерта его простят и восстановят в рядах учеников. Высоцкий сразу же согласился, но сказал, что ему не на чем играть, он не помнил, где накануне оставил гитару. Купить гитару в Москве в те годы было невозможно – она, как и многие другие вещи, относилась к предметам дефицита. Тогда Зоя Борисовна позвонила еще одному своему другу – Зурабу Церетели: «Зураб, у меня проблема, выручай». Зураб откликнулся и привез какую-то уникальную музейную гитару работы старинного мастера.
Когда прошел слух, что в школе будет петь Высоцкий, на крышах, на фонарях, на деревьях висели желающие его послушать. На следующий же день после концерта директор принял Леонида обратно с распростертыми объятиями.
После концерта Зоя Борисовна с друзьями решили поужинать – отметить это дело. Высоцкий был в ударе – быть может, такая молодая аудитория у него собралась впервые – и потом ушел куда-то еще. Позвонил в шесть утра: «Я не знаю, где гитара». Богуславская бросилась к Церетели: «Зураб, что делать? Как хочешь, ругай меня. У Володьки увели гитару». Но Зураб не подкачал и повел себя как настоящий мужчина и истинный грузин! Он ответил: «Цацуля, чтоб у тебя не было другого горя в жизни».
Кстати, усилия Богуславской – Высоцкого – Церетели не пропали даром. Леонид Борисович Богуславский, успешно окончив школу и разные другие учебные заведения, ныне является миллиардером и одним из крупнейших мировых инвесторов в интернет- и ИТ-компании. Вот что значит хороший жизненный старт!
Церетели не только гулял, но и сотрудничал с семьей Вознесенских. С Андреем Андреевичем они вместе работали над памятником дружбы двух языков – русского и грузинского, монументом «Дружба навеки» в честь двухсотлетия (1783–1983) присоединения Грузии к России. Сейчас он стоит на Тишинской площади в Москве. Вознесенский, по образованию архитектор, отвечал за архитектурную сторону проекта.
Поэтому, конечно, Церетели знал о приезде Боба Дилана в Тбилиси и не мог не устроить прием в честь высокого гостя. Торжество проходило в Багеби, доме художника в Тбилиси. Его описание я нашел в статье о Церетели, опубликованной журналом «Огонек» в 1996 году: «Стены – сплошь разноцветная мозаика, в окнах – витражи. В саду резвятся бронзовые музы, и изумрудная вода бассейна отражает их танец. Здесь бывали Маргарет Тэтчер и Адриано Челентано, Эдуард Шеварднадзе и мать Тереза. Прислуга работала в три смены, потому что в редкий день за столом собиралось меньше пятидесяти человек. Хозяйкой этого шумного дома была Инесса Андроникова, чей княжеский профиль позаимствовал для скульптуры „Матери-Грузии“ Элгуджа Амашукели. Тот, кто читал книгу „Владимир, или Прерванный полет“ Марины Влади, наверняка помнит фрагмент с описанием их с Высоцким шикарной свадьбы у „одного грузинского архитектора“. Влади случайно уронила рюмку, и широкой души хозяин смахнул со стола всю посуду. „Архитектором“ был Зураб Константинович, а посудой – фамильный столовый сервиз».