Также Хюттонен отмечает: «Более очевидная цитата Дилана, адаптированная Майком Науменко для этого альбома, называлась „Женщина“. Непосредственным подтекстом снова является Дилан и его Sad-Eyed Lady of the Lowlands, которую он написал для своей жены Сары и выпустил на альбоме Blonde on Blonde. Версия Науменко длилась всего 3 минуты 55 секунд, тогда как оригинал Дилана – 11 минут 22 секунды, занимая всю четвертую сторону двойного альбома. Обе песни используют „Песнь песней“ царя Соломона из Ветхого Завета и сравнивают их с Библией».
Будет ошибкой посчитать, что Майк и БГ занимались примитивным копированием песен Боба Дилана. Конечно же нет. Об этом лучше всего сказал сам БГ в интервью, приведенном в книге А. Кушнира: «Мы слушали песни Дилана, – вспоминает Гребенщиков, – и думали: „Он описывает в них какие-то вещи, которые нам очень хорошо известны“. Затем брался какой-нибудь крючок, например ключевая строчка, и все это перенасыщалось нашей реальностью, радикально противоположной тому, о чем поет Дилан. Он пел про свой Нью-Йорк, про свою жизнь, а мы пели про свой Петербург. Возможно, суть построения песен была такой же, но все остальное – это как прогноз погоды там и здесь».
В еще одном интервью БГ говорил: «Мы с Майком специализировались на Бобе Дилане. Он придумывал мир, который жил по законам Дилана, я пытался чувствовать, как Дилан, описывая в песнях совершенно конкретных людей и события» (газета «Известия», 14 марта 1995 года).
Более фундаментально исследует этот вопрос desolate_man. Он отмечает, что «присутствующие в творчестве БГ образы, фрагменты текста, интонационные и композиционные приемы, которые, очевидно, заимствованы у Дилана, в подавляющем большинстве случаев не воспринимаются как „чужое слово“. Цитаты из Дилана органично вплетены в образную ткань песни, их восприятие слушателем ничем не отличается от восприятия других ее компонентов, а для их понимания нет необходимости обращаться к „исходному“ тексту. Во многом этот феномен может быть объяснен глубоким усвоением БГ дилановской поэтики, ее талантливым (без „швов“) соединением с образным строем русской и традиционной европейской культуры. Такое усвоение обязательно предполагает „проживание“ другой культуры, т. е. (в культурологических терминах) освоение массива ее „текстов“ и – как следствие – овладение ее „языком“. В результате творчество Дилана стало для БГ к концу 1970-х годов частью его собственной „картины мира“, своеобразными „очками“, сквозь „стекла“ которых он „смотрел“ на окружающий мир». Desolate _man также уверен, что «для БГ образный язык Дилана фактически стал частью его обиходной культуры, одним из основополагающих компонентов собственного мировосприятия. По степени своей „привычности“ и естественности для БГ он в какой-то степени даже превосходит обыденный язык, но в то же время обладает ярким выразительным потенциалом. Отдельные или повторяющиеся в песнях Дилана образы, его интонации или ритмические структуры прочно входят в подсознание БГ и потому имеют равные или даже предпочтительные шансы стать источником вдохновения, отправной точкой или „дверями восприятия“ при написании очередной песни по сравнению с другими идиомами, интересными сочетаниями слов, случайными деталями или типичными приметами окружающей действительности», и приводит несколько примеров, подтверждающих это высказывание.
После альбома «Все братья – сестры» виртуальное сотрудничество Дилана, Гребенщикова и Науменко продолжилось, и тому есть многочисленные примеры. В своем труде Томи Хюттонен отмечает такие песни Бориса Гребенщикова, как «Уйдешь своим путем», «Почему не падает небо», «Нам всем будет лучше», «Стучаться в двери травы» и многие другие.
Гребенщиков продолжал «использовать» песни Дилана и в 1980-е годы, и позже. Ярким примером является его альбом «Лилит» (1998), который был записан в США с бывшей группой Дилана The Band (Гарт Хадсон, Рик Данко, Джим Вейдер и Рэнди Чиарланте). Творчество Дилана и его манера пения оказали большое внимание на композиции этой пластинки.
Возвращаясь к альбому «Все братья – сестры», стоит упомянуть, что при его оформлении была протянута еще одна нить к легендарному американскому исполнителю. Известный ленинградский и позже петербургский рок-фотограф Андрей «Вилли» Усов сделал серию фотографий Гребенщикова и Науменко для создания обложки этого детища «магнитиздата», причем большинство фотографий были сняты непосредственно на месте записи. На фото, выбранном для обложки, Борис Гребенщиков держит в руках экземпляр Writings & Drawings Дилана в желтой обложке, который он, к своему удивлению, нашел в книжном магазине на Литейной улице в Ленинграде. Этот том стал первым сборником песен Дилана, опубликованным в книжном формате; он включал песни начиная с его дебютного альбома 1962 года и заканчивая сборником Greatest Hits. Volume 2 1971 года, а также другие стихи и рисунки. Гребенщиков заслуженно считал этот том весьма ценным и бережно хранил его на протяжении 1970-х и начала 1980-х годов. Представьте себе, в конце 2023 года я вдруг увидел такую же книгу в продаже на сайте объявлений Авито! Покупка ее была делом нелегким, судьба как будто специально проверяла меня на прочность, но в конце концов я буквально вырвал у нее этот сборник. И, получив его, первым делом стал изучать страницы на предмет наличия каких-то пометок, которые подтвердили бы, что это именно книжка Бориса Борисовича. Увы, не нашел.
Также в аннотации к альбому было написано, что он посвящается «Акустической Дочери и Великому Белому Чуду». «Акустическая Дочь» – это только что родившаяся у БГ дочь Алиса, а Великое Белое Чудо (Great White Wonder) – популярный бутлег Боба Дилана.
Что касается Майка Науменко, то он также на протяжении 1980-х годов находился под огромным влиянием западной рок-музыки, и особенно творчества Дилана. Например, при написании песни «Золотые львы» он воспользовался дилановской Idiot Wind (альбом Blood On The Tracks (1975)). Науменко практически повторил мелодию песни без каких-либо изменений. Сходство текстов также очевидно, хотя Майк отошел довольно далеко от оригинала.
Вероятно, самая известная песня в карьере Майка Науменко называется «Пригородный блюз» и ее сходство с Subterranean Homesick Blues заметно любому, для этого не нужно быть экспертом.
Дилан:
Johnny’s in the basement
Mixing up the medicine
I’m on the pavement
Thinking about the government
The man in the trench coat
Badge out, laid off
Says he’s got a bad cough
Wants to get it paid off…
Науменко:
I’m sitting in the loo and reading Rolling Stone
Venichka is spilling moonshine in the kitchen.
Vera sleeps in the attic, though the tape recorder blares,
Time to wake her up, but that’d be bad manners.
Томи Хюттонен в своей статье пишет, что ритм и мелодия стали проще, чем в оригинале, а тексты лишены какой-либо сложной символики, типичной для Дилана. Абсолютно согласен с этим. А вот следующее его утверждение не поддерживаю. Томи считает, что в музыкальном плане версия Майка ближе к творчеству Чака Берри, чем к творчеству Дилана, а заключительный куплет песни Науменко – более русский по своей тематике. Именно поэтому, по мнению М. А. Гнедовского, которое он высказывает в своей работе «Майк, или Секретная лаборатория российского рок-н-ролла» 1998 года, почти никто не заметил, что песня изначально была взята у Дилана. По моему мнению, сходство музыки настолько очевидно, что сомнений быть не может.
Опираясь на труд Хюттонена, хочу еще рассказать об интересном подтексте основного стихотворного ряда этого произведения. Джонни из песни Дилана у Майка превращается в алкоголика Веничку, чье имя перекликается с именем литературного героя писателя Венедикта Ерофеева, автора культовой прозаической поэмы «Москва – Петушки», появившейся в «самиздате» в начале 1970-х годов. Поэма была очень популярна в кругах советского андеграунда в 1970-х и 1980-х годах, и Майк ее, конечно, читал и неоднократно цитировал.
В 1983 году Майк Науменко написал свою эпическую композицию «Уездный город N», описывающую провинциальный городок, в котором обитают странные персонажи, появляющиеся из разных мест и из разных исторических времен. В основу сюжета был положен прием, который Дилан использовал в альбоме Highway 61 Revisited, в финальной песне Desolation Row. Там автор в течение одиннадцати минут (песня Майка длиннее, почти 15 минут) собирает десятки литературных персонажей и реальных людей – Робин Гуд и Ной, Квазимодо и Жанна д’Арк, Т. С. Элиот и Эйнштейн, Казанова и Наполеон… Как пишет Александр Кушнир в «Ста магнитоальбомах русского рока», «свой вариант вселенского Вавилона Майк населил несколькими героями из Desolation Row, дополнив их множеством других известных персонажей: Фрейд, Гоголь, Леди Макбет, Пол Маккартни, Эдита Пьеха, Иван-дурак. Все это гетто, из которого никуда не уходили поезда, Майк поместил в некое ирреальное пространство – с настоящими и вымышленными героями и сюрреалистической связью времен».
Там же Кушнир приводит следующее воспоминание Гребенщикова: «У нас с Майком много лет было заочное „соцсоревнование“: кто напишет песню подлиннее, – вспоминает лидер „Аквариума“. – Когда я впервые услышал на пленке „Уездный город N“, то обрадовался тому, насколько Майк был близок к совершенству. Он „убрал“ меня и доказал, что может работать с крупными формами – как Дилан на Desolation Row».
3. Дилан и Егор Летов
Но не только музыканты из Ленинграда-Петербурга творчески переосмысляли наследие американского исполнителя. Интересное пересечение песен Дилана Like a Rolling Stone и Егора Летова (1964–2008) «Бери шинель» исследует в своей статье филолог, специалист по рок-поэзии, профессор кафедры теоретической и исторической поэтики Института филологии и истории Российского государственного гуманитарного университета Юрий Доманский. Егор Летов – основатель и лидер группы «Гражданская Оборона», одна из ключевых фигур сибирского андеграунда. Летова неодно