На такой вопрос даже Богу ответить не по силам.
– Экк?
Экк не сводил глаз с завтрака Боба. Боб мог обходиться без еды часами и днями, а потом в один присест управлялся с недельным рационом. И сейчас он, прикончив дюжину пончиков, бросил пустую коробку из-под них Экку.
Столько всего переделать надо. Переспать с Люси, обзавестись домашней зверушкой, способной заменить Экка, подыскать себе мамашу, которая жила бы гораздо, гораздо дальше от него.
Некоторое время он просидел, пытаясь понять, как все это проделать.
Разумеется, очевидным ответом был мистер Б. Очень неприятно признаваться в этом, однако он во многом зависел от мистера Б, взявшего на себя дела, которые Боб находил скучными, повседневную банальщину, общее управление миром. Это так удобно – препоручить решение политических и социальных вопросов (да и всего, относящегося к роду людскому) человеку, которому не лень возиться с ними, а свою энергию тратить на положительную оценку собственных, куда более чарующих творений.
Эта мысль заставила его задуматься о том, почему он не сотворил всех женщин Земли по образу и подобию Люси, почему настоял на бесконечном разнообразии? Может быть, просто-напросто по беспечности? Ведь, если подумать, отчего же было не указать в спецификациях, что всем женщинам надлежит обладать кожей мягкой и гладкой, как подогретое миндальное масло? В то время он не думал всерьез о приоритетах и какое-то время тратил все силы на зверей полевых. И только теперь понял, насколько был близорук. Он что, не мог обойтись без бобра? Без латимерии? Разве мир, наполненный сплошными Люси, не был бы намного приятней нынешнего, в котором не продохнешь от червей и журчалок?
Теперь, конечно, ничего не поделаешь, но на следующей работе ему определенно следует проявить большую осторожность. Когда эта планета закроется, он получит другую, заполнит ее непереносимо роскошными девицами, и каждая будет стенать от желания возлечь с ним. И никаких тебе отрицательных побочных эффектов. Пока же следует сосредоточиться на вопросах практических.
Что касается Люси, тут необходимо предпринять серьезные шаги, и поскорее. Во-первых, потому что он спятит, если не переспит с ней. Во-вторых, потому что его психованная мамаша, скорее всего, прямо в эту минуту расставляет коварную западню, да такую, что старания избегнуть ее отнимут девятьсот девяносто девять процентов всех его сил.
Так, какие у нас имеются возможности? Благо-вещение, как известно, себя оправдало. Белые одежды, большие крылья, устрашающая подсветка, золотой нимб. Все, что от него требуется, – это явиться предмету его страсти и возвестить ему что-нибудь этакое. «Ты избрана Богом». И точка. Соблазну вдаваться в подробности надлежит противиться. Такой подход в особенности оправдывал себя применительно к женщинам, склонным к экстатичности, – монашкам, провидицам, мученицам веры, – однако в нынешние неодухотворенные времена он может, пожалуй, привести к шоку, буйственному сопротивлению и последующему аресту. Тогда все было иначе. Как-то раз он явился одной особенно аппетитной девице в образе лебедя. Теперь уж не вспомнить почему. А другой – в образе быка. Вот потеха. Хорошее было времечко!
Чего уж греха таить, образ Божий здорово ему помогал. Заставить того старика тащить своего сына в горы? Клево! Зарезать перворожденного сына? Да за милую душу! Обратить ослушницу в соляной столб? Прелестно! Когда-то давным-давно чего только не случалось на свете – неопалимые купины, нашествия лягушек, расступавшиеся моря, – он до полусмерти пугал творения свои, вопя страшными голосами и спуская с небес каменные скрижали. А теперь ему и неожиданно освободить место на парковке едва-едва дозволяется.
А все мистер Б. «Закручивание гаек», так он это назвал. Слишком много шуточек. Подумаешь, всего-то несколько безвредных розыгрышей.
У этого типа просто-напросто чувство юмора на нуле.
Нет, ныне все это обратилось в устарелую дребедень – когда-то ему удавалось протаскивать ее мимо мистера Б, но теперь этот мистер следит за ним, как ястреб. Ну может ли жизнь стать еще хуже?
Боб скрипнул зубами. Придется действовать тайно, разработать хитроумный план. Избыток адреналина понуждал его создавать невыполнимо сложные схемы. Мистер Б ожидает сейчас чего-то привычного – появления гигантской химеры или дракона. Значит, нужно сбить его с толку. Обратиться в кошку, в бродячую кошку, в бродячего кота. Люси могла бы приручить его. А затем как-нибудь вечерком он, удовлетворенно мурлыча на ее коленях, приподнял бы лапой ее юбку и…
А то еще можно пустить мистера Б по ложному следу. Превратиться во что-нибудь маленькое, безобидное. В паучка. В муравейчика. В Экка! Он прикинется Экком и украдкой отправится навестить любимую. Уж Экка-то никто ни в чем не заподозрит. А добравшись до Люси, он, опять же, запрыгнет ей на колени, и она будет ласково гладить зверька, а между тем его длинный липкий язык приступит к исследованиям ее…
Но тут Боба посетила гнетущая мысль. Кто же захочет предаваться любви с Экком? Этот зверек только тоску наводить и умеет.
Понял, подумал вдруг Боб. Я приглашу ее на ужин!
Вот так вот, просто. Он презрительно фыркнул. Мистер Б до такого плана и не додумается никогда. Он, однако же, Бог, а Бог более чем способен написать своей возлюбленной простую записочку, попросить ее прийти в определенное время на определенное место. Боб на миг задумался. Да, они могут встретиться у зоопарка – после его закрытия. Проще пареной репы. Встретятся у выхода, поужинают, потом Люси отведет его в свою квартиру, и там они будут смотреть друг другу в глаза, держаться за руки, соприкасаться губами, а после, глядишь, при наличии удачи и попутного ветра, воспоследуют немыслимо романтичные шуры-муры, динь-дон, и в вышних веселие.
Именно такую ситуацию мистеру Б и следовало бы создать для него, когда бы он взялся ему помочь. И ведь мог взяться. Боб не сомневался – мог. Мистер Б точно знал бы, что сказать в записке, которую можно опустить в почтовый ящик или подсунуть под дверь, – и под какую дверь подсунуть, и какую выбрать бумагу, и какой взять тон, это он тоже знал. Так почему не взялся? Раньше он делал то, о чем просил Боб (неохотно, со множеством проволочек), и что в этом было хорошего? Просить Боб ненавидел. Ему хотелось крикнуть: «Прояви инициативу! Подумай, разнообразия ради, что может сделать меня счастливым, и сделай это, поднеси мне сюрприз». Просить все время – это так мучительно.
«Дорогая Люси (говорилось в записке). – На долгий миг он остановился. Дорогая Люси. Постучал ручкой по столу. Дорогая Люси – хорошее, чистенькое начало. Не Дражайшая Люси. Нет, чем короче, тем лучше. Коротко и по делу. Дорогая Люси. Он подумал еще с минуту. – Пожалуйста, встреться со мной в следующий вторник у выхода из зоопарка после его закрытия. Искренне твой, Боб».
И с некоторым запозданием добавил: «Помнишь меня? Я тот, кто помогал тебе прогуливать ламу».
Он прочитал записку Экку, и Экк признал ее великим литературным шедевром.
Довольный собой, Боб откинулся на спинку кресла. Какая женщина отвергла бы приглашение Бога, да еще и написанное слогом столь притягательным? В его прозе присутствует властность, даже величие. Люси не сможет их не заметить.
От мысли, что он снова увидит ее, у Боба закружилась голова. Возможно ли, что после стольких лет он наконец нашел женщину, которая полюбит его за то, каков он на самом деле? С его эмоциями, чувствами, потребностями, не относящимися к дурацкой чуши насчет Верховного Правления? Боб облизал краешек конверта, крупными буквами написал на нем «Люси» и отдал Экку, и тот старательно прошлепал через весь город, проскользнул в ворота зоопарка, затем в дверь комнаты персонала и аккуратно поместил конверт в шкафчик Люси, а затем быстро расправился с пакетом крекеров и стоявшей рядом с общим чайником банкой гранулированного кофе и возвратился домой.
Что же, дело сделано. Уже стемнело. Скоро полночь. Боб повалился на кровать. Если заснуть сейчас, в следующий вторник он проснется свежим, обновленным и после работы встретит свою возлюбленную полным сил.
Повинуясь мгновенному порыву, Боб выскочил из дома, чтобы заглянуть к ней, гордый тем, что смог удержать паровой каток своей любви. Он еще докажет матери и докучливому мистеру Б, что более чем способен поддерживать пристойные отношения с человеческим существом.
Часом позже ощущения от шелковистой кожи Люси еще сохранялись в кончиках его пальцев. Как, скажите на милость, он сможет заснуть, когда в мозгу его пылают такие предвкушения, а в душе желания столь страстные? Не говоря уж о кошмарных мыслях насчет его мамаши, которая может вдруг снова наскочить на него из засады и потребовать, чтобы он отправился с ней на какую-нибудь игру в блошки, где ему придется расстаться со своей планетой, здоровьем и последней рубашкой. Он призвал Экка и приказал зверьку заступить в караул.
Прежде чем заснуть, Боб несколько долгих секунд прометался в постели. А Экк бодрствовал до скончания ночи, размышляя о смерти.
17
Мистер Б получил извещение о том, что его прошение об отставке принято. «Спасибо за Ваше послание, – говорилось в стандартном письме. – Мы с сожалением прочли Ваше обращение и ответим на Вашу просьбу о новом месте работы под конец срока расторжения текущего контракта». Какой-то чиновник вывел на предназначенном для даты пустом месте 14 июля.
Мистер Б смотрел на листок бумаги. И это все? Столько беспокойства и заботливого планирования, мучительной тщательности, с какой он принимал решение, составлял черновики, приводил в порядок мысли… и в итоге стандартное письмо? Пожалуй, он возмутился бы, если б не испытывал такое облегчение.
Он еще раз взглянул на дату. Четырнадцатое июля. Осталось меньше шести недель. Не так уж и много в сравнении с вечностью.
Мистер Б мечтал о планете, на которую он теперь попадет, которую сможет полюбить, планете, на которой есть порядок, здравомыслие и нет отчаяния. Но сможет ли он покинуть эту? Сможет ли просто улететь к месту новой пробы сил, не позаботившись об этом мире, а лишь крикнув напоследок: «Прощайте, простофили!» – всем угнетенным животным видам Земли? Сможет ли оставить Боба наслаждаться спокойной совестью, – если у него вообще есть совесть? Они там хотя бы просмотрели скрупулезно подобранные им документы, каталог профессиональных некомпетентностей, составленный им за годы личных страданий? Его письмо было трудом исчерпывающе документированным, полным основательно обоснованного пафоса, коим правили обостренная (как он надеялся) интеллектуальная строгость и полное надежд сердце. Обратил ли кто-нибудь внимание на то, что Земля управляется из рук вон плохо? Да и волнует ли это кого-либо (помимо него)? И как быть с китами? Сможет ли он радостно ускакать отсюда, не оглянувшись, оставив их судьбу в руках Боба?