Он-то не бессмертен!
Она лишь чуть-чуть возвышает голос, однако напор его заставляет Боба отпрянуть.
– Ты настолько помешан на себе, до ужаса, что не способен любить даже собственного зверька. И какой из тебя после этого Бог?
В глазах Эстель полыхает бездонный, вихрящийся, темный гнев.
Боб тянется к Экку, однако она отступает на несколько шагов.
– Не смей даже приближаться к нам, – произносит она голосом ломким, как заледенелая сталь. – Ты не заслуживаешь верности Экка. Ты не заслуживаешь ничего.
Она выпрямляется в струнку, готовая испепелить его взглядом.
– Потому что и сам ты – ничто.
Боб обращается в густое облако ледяного черного мрака, которое уползает к дому, его и мистера Б новому дому, более-менее такому же, как прежний, за исключением спальни Боба, намного меньшей, и комнаты мистера Б, намного большей.
– Здесь кто-то сказал «помоги»? – Мистер Б отрывается от работы.
– Да, помоги. Прошу, помоги мне, – нечленораздельно бормочет Боб, жалкое, ничтожное подобие его прежней персоны. – Все пошло прахом. Избавься от Эстель и моей матери, а за это я сделаю все, что ты захочешь.
Мистер Б задумчиво вглядывается в него.
– Ну что же, – говорит он. – Посмотрю, что тут можно придумать. А взамен я хочу, чтобы вы привели в порядок погоду. – Он примолкает, откашливается и протягивает Бобу папку с пометкой «К» – киты. – И посмотрели, что можно сделать в этой связи.
Глаза Боба округляются.
– Папка толстая, – признает мистер Б. – Но дает вам шанс совершить нечто величавое и чудесное. Как в самом начале. Возьмите ее. Прочтите. И вспомните, что вы Бог.
Боб принимает папку. Рот у него слегка приоткрыт, лицо выражает уныние.
Мистер Б смотрит, как Боб удаляется. Что ему думать, он не знает.
41
– Здравствуйте. Вы позволите присесть?
Люси подвинула, освобождая место, свой поднос.
– Вы казались ушедшей в какие-то мысли. Я вам не помешал?
– Нет-нет. Я знаю, что вы собираетесь сказать, – я отстала от моего расписания работ на целые мили.
Люк поднес ко рту вилку с окутанной парком лапшой.
– Ой-ой-ой – горячо. – Он поморщился. – Мы временно махнули на расписания рукой.
– О.
Он занимался едой, на Люси не смотрел.
– Как ваши дела?
Вопрос с подковыркой? Она пожала плечами.
– Хорошо. Нет, конечно, мы выбиваемся из сил. Сегодня нас только четверо.
Она откусила кусочек сэндвича и медленно жевала, наблюдая за Люком.
– Ну, и еще Скайпи сумела добраться до работы. – Люси выжала из себя улыбку.
– Да. Кто бы мог подумать.
Теперь он заметил, что Люси выглядит усталой, что нежная кожа ее подглазий отливает утомленной синевой. И с трудом отогнал почти необоримое желание провести по этим полукружиям пальцем.
Снова этот взгляд. Взгляд соучастника. Люси оторвалась от глаз Люка на долю секунды позже, чем следовало. И смущенно отвернулась.
– Она совсем неплоха, если объяснять ей, что нужно делать.
– Не понимаю, где она берет время для работы. Она же день и ночь корпит над моим гороскопом, – сказал Люк. – И изучает проходящие под зоопарком акупунктурные меридианы Земли. Ну и о погоде гадает, конечно. Она, видите ли, большой знаток всего паранормального.
Люси сделала большие, невинные глаза.
– Любой, у кого хоть унция духовности есть, может, типа, интуитивно постичь это.
Люк улыбнулся.
– А как Боб?
Люси залилась краской. Никак. Ни слуху ни духу. Почему он не звонит? И не заходит повидать ее? Или все это так мало значило для него? Она значила так мало? Ему нужен был только секс? А разговоры о любви – они тоже были пустословием? Сэндвич обратился в ее горле в глину. Ей захотелось заплакать.
– Я… я знаю его не очень давно.
Господи, подумала она. Говорю как идиотка.
– А. Так это была любовь с первого взгляда?
– Ох, прошу вас, перестаньте.
Шутить на эту тему она не могла и потому лихорадочно попыталась подыскать другую, но не нашла. Почему он не появляется? На глазах Люси выступили слезы.
Люк вгляделся в нее, теперь уже с кротостью.
– Простите. Это не мое дело.
Люси сердито ладонью смахнула слезы.
– Все в порядке.
– Не обращайте на меня внимания. Я просто завидую.
Лицо его стало почти нежным.
Люси подняла к нему взгляд. Он все еще поддразнивает ее?
Люк снова подцепил вилкой лапшу, на сей раз подул на нее и поднял вилку повыше – словно собираясь произнести тост.
– За долгую и счастливую общую жизнь – вашу и Боба.
И едва он произнес это, как Люси осознала, словно заглянув в особо надежный хрустальный шар, что пожелание Люка не сбудется никогда. И почувствовала, как от лица ее отливает кровь.
Он перестал жевать.
– Я опять сказал что-то не то.
– Нет-нет-нет. – Она отвернулась снова. – Долго и счастливо. Правильно.
Допив свой кофе, Люк встал, собираясь уйти, и с некоторой неловкостью спросил – так, точно вопрос этот только что пришел ему в голову:
– Вы ведь ничего не знаете о пропавшей капибаре, верно?
О Господи.
– Ладно, не важно. Скорее всего, он решил немного поплавать.
В кармане Люка запищал телефон, он отодвинул свой стул, поднял одной рукой поднос, а другой коротко помахал на прощание.
Люси смотрела ему вслед, думая о том, с каким одобрением мать отнеслась бы к нему. Хорошая зарплата. Высокий. Приятной внешности. Возможно, веселый. Никаких очевидных загадок – кроме одной: почему после нескольких месяцев игры в молчанку он вдруг стал таким приветливым?
Мужчины ужасны, подумала она. Сейчас он пылок, через минуту холоден. Как может нормальный человек уследить за всеми их виляниями и изворотами…
Боб тоже казался милым. Даже больше чем милым.
Ох, да пропади они все пропадом.
Домой она вернулась измочаленной. Налила себе бокал вина, плюхнулась на софу и постаралась не думать о Бобе. Что оказалось невозможным. Уже через минуту она вскочила на ноги и принялась расхаживать по комнате, гневная, не способная усидеть на месте.
Она была по горло сыта ожиданием Боба с его маленькими чудесами, устала гадать, как и когда он появится снова. Пора повидать его по собственному почину, поинтересоваться, как это следует понимать – поимел ее да и смылся. Ублюдок.
Мне так больше не вынести, подумала она, и решительно не характерным для нее жестом запустила бокал в стену. Взрыву осколков эхом ответило колоссальное БУММ! прозвучавшее где-то в городе. Явление загадочное, но до странности удовлетворительное.
Я должна поговорить с ним, решила она. Раз он не желает меня видеть, я сама поеду к нему. Мне терять нечего.
Адрес у нее был, ничто не мешало ей заглянуть в его дом. На самом деле причин не посещать Боба не существовало никогда, если не считать, как поняла теперь Люси, ее страха перед тем, что она может там увидеть.
Передвигаться по городу стало в эти дни трудно, она прошла, сколько удалось, пешком, а потом выбрала приемлемо честного с виду водного таксиста, чтобы проделать остаток пути с ним. У него имелся даже подвесной моторчик, за который Люси согласилась заплатить дополнительно.
– В том районе какое-то несчастье произошло, – сказал он, не изменив выражения лица, и замолчал.
Несчастье? Какое несчастье? Когда они доехали до места, солнце уже село, однако небо над померкнувшим городом еще оставалось светлым. И уже за полмили стало ясно – что-то не так. Отблески вращавшихся фонарей, красных и синих, проносились по темной воде и стенам домов; навстречу Люси плыли лодки полицейских и спасателей, полные укутанных в серебристые одеяла раненых. Маленькому такси приходилось вилять то влево, то вправо. Воду в конце улицы Боба покрывали темные пятна, и, когда Люси опустила в нее руку, та вышла наружу красной. Люси в ужасе отшатнулась от борта.
– Что случилось? – спросила она, и какая-то пораженная горем женщина ответила ей, что на улице Боба взорвался, как подозревают, газ, обрушив целое здание. Повсюду плавали обломки – большие куски мебели висели под самой поверхностью воды, салфеточки и простыни кувыркались в ней, преследуя лодку, норовя намотаться на маленький винт ее мотора. Водитель Люси извлек из воды бамбуковый пруток для занавески и отталкивал им этот сор.
Люси замутило. А что, если это здание, в котором жил Боб? Может быть, он потому и не показывался?
Она взглянула на оставленную взрывом страшную прореху между домами, потом посмотрела вдоль улицы. Девятый, десятый, одиннадцатый… верно, здесь стоял дом номер двенадцать. Сердце мучительно заухало, ей захотелось завыть от ужаса, но тут она увидела следующее здание и облегченно вздохнула. Номер двенадцать. Как странно. А тот дом, что разрушен взрывом? Одиннадцать с половиной?
– Эй? – взмахом руки она велела лодочнику подплыть к двенадцатому дому и крикнула в открытое окно. В общем-то, заявиться к кому-либо без предварительного уведомления – в самый разгар катастрофы, да еще и наводнения, – не так-то просто. Но Люси позвала погромче: – Эй!
И верно, появление гостьи было настолько неправдоподобным, что поначалу Боб решил – она ему привиделась. Замкнувшись в своем собственном мире, он усердно трудился над проблемой китов. Сердце его ныло, а решения он так пока и не нашел. Чтобы перекрыть наружный шум, он зажимал ладонями уши. Ну кто там еще? Почему они не могут оставить его в покое?
Из гостиной выходили на улицу три окна, четвертое справа принадлежало спальне Боба, пятое – то, что слева, – кухне. Кабинет и спальня мистера Б находились в тыльной части квартиры. Гостиная, в которую заглядывала Люси, ничьей в отдельности не была. То ли это место? Сероватые стены, ничем не примечательная обстановка – все очень похоже на демонстрационную квартиру. Люси вгляделась поверх стоявшей на среднем плане современной мебели (белая Г-образная софа, стеклянный столик, кресла с хромированными рамами) и различила еще одну комнату. Нет, наверняка не то. Боб жить в такой квартире не стал бы. У него должны быть книги. Африканские маски, гравюры с изображением животных. Всякие интересные реликвии, собранные во время путешествий. Люси оглядела фасад здания. Судя по всему, квартира на втором этаже только одна. Возможно ли? Она хотела постучать в окно, однако лодку отнесло от стены вправо.