Дыра нашлась через пятьдесят два шага. Небольшая, человек не пролезет. Зато пейзаж с черными камнями был виден отлично.
-- Эй, резерв! -- позвал Максим. -- Это я, выходи! Эй!
Подождал немного, потом опять покричал. Еще подождал и покричал. Белобрысый мальчишка так и не появился. То ли спал, то ли был неспособен услышать кого-то стоящего с другой стороны забора.
Вообще странный забор. Если предположить, что эта степь -- чаша. То получается, что мама заперла резерв в какой-то ее части. Части, которая почему-то непохожа на остальной пейзаж. У кого бы спросить об этих странностях?
Размышления на эту тему тоже ничего не дали. Родители далеко, задавать вопросы знакомым и родственникам кажется глупостью. Мало ли какие выводы сделают. В местных законах Максим все еще разбирался плохо.
Книги -- лучшие друзья.
Парень понял, что ничего нового тут больше не увидит и вряд ли что-то поймет. Поэтому встал, потянулся и решительно отвернулся от стены. С какой стороны пришел, Максим не представлял, как-то не догадался пометить то место, возле которого подошел к забору. Что делать теперь, тоже не знал. Спросить у учеников Коярена, как от канала отсоединиться он не сообразил. Поэтому сделал единственное, что пришло ему в голову -- пошел прочь от стены.
Брел долго, цепляясь ногами за траву и высматривая насекомых. Никаких пчел, жучков и бабочек так и не увидел. И далеко отойти от желтого забора почему-то не получалось.
Максим упрямо шел.
Забор не отставал.
Парню хотелось ругаться и пить. Но воды нигде не было, и слушать ругань было некому.
Потому он просто шел, пока его что-то не дернуло влево и вверх. Ощутив себя пойманной рыбой, парень замахал руками, и степь исчезла, сменившись темнотой, пушистыми звездами, опять темнотой и, наконец, знакомой пропастью.
Стукнувшись плечом об скалу, Максим, наконец, сообразил, что его вытаскивают, хмыкнул и решительно потерял сознание.
Над головой жужжали голоса. Что-то обожгло щеку, потом еще раз. На голову полилась холодная вода. А Максим лежал в какой-то полутьме, прислушивался к своему состоянию и пытался понять, когда же, наконец, его стошнит. После этого легче станет, наверняка.
Еще было интересно, что же он такое съел или выпил? И в каких количествах? Память на эти вопросы отвечать отказывалась. Она вообще была восхитительно пустой, до звона и эха.
-- Как же с тобой сложно, -- огорченно произнес знакомый голос прямо в голове.
Максим задумался о том, как обладатель голоса сумел миновать слух. А потом что-то щелкнуло, ярко вспыхнуло и его все-таки стошнило. Голоса над головой беспокойно завопили, кто-то поспешно перевернул лицом вниз и приподнял.
-- Зараза, -- простонал Максим сообразив где и почему находится.
Похоже его вытащили.
-- Получилось? -- хором спросили несколько голосов.
-- Что? -- туповато отозвался Максим.
-- Отстаньте от него! -- велел равновесник.
Максима поставили на ноги, поддерживая с двух сторон отвели подальше от пропасти и усадили на землю. Парень закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Нужно было срочно решить, что можно говорить этим ребятам, а чего не стоит. Наверняка ведь будут расспрашивать. О фасоли точно лучше не говорить. О заборе тем более. А вот про степь... Наверняка этот пейзаж что-то значит.
-- Степь, -- практически простонал Максим.
-- А? -- переспросил кто-то.
-- Там степь, -- объяснил Максим. -- И дождя давно не было. А еще лопухи цветут и ковыль, как море.
-- Гадство, -- сказал равновесник.
Максим удивленно на него вытаращился.
Жизнерадостный парень широко улыбнулся.
-- Ты ненормальный! -- поставил диагноз. -- Без инстинкта самосохранения! -- прозвучало даже восхищенно. -- Зачем ты его трогал?! Не пришло в голову, что это может быть опасно?!
Максим пожал плечами. Не объяснять же им, что нужно было посмотреть что растет под забором.
-- Что он трогал? -- спросил кто-то за спиной.
-- Сосуд. К счастью, свой. Полез бы к чужому, мозги бы выгорели до состояния младенца.
-- Какой еще сосуд? -- удивился Максим. -- Там были звезды и я трогал самую близкую.
-- Звезды... -- простонал равновесник. -- Откуда ты такой взялся? Чаша, она ведь не где-то, она в том же месте, где и твое физическое тело, просто она настолько иное, что может существовать с этим телом одновременно ни капельки ему не мешая. А защищает ее сосуд, этакая смесь разума, воли, инстинктов. Это все равно, что пытаться читать чьи-то мысли. Тебя погребет под лавиной информации, там ведь невозможно отделить какую-то конкретную мысль. Сразу видишь и предпосылки и выводы и кучу всего лишнего... Это все знают!
-- Спятить, -- сказал Максим, решив не говорить, почему он не знает. А может и знает, просто эти знания пока заперты.
-- Тебе это не грозит. Ты и так, того... -- вздохнул равновесник. -- Испытали, называется.
-- Что испытали? -- подозрительно спросил Максим.
-- Тебя, -- махнул рукой равновесник.
Максим моргнул, потом ругнулся, потом обозвал всех идиотами и поинтересовался, почему его решили испытывать? Оказалось, кого попало в их школу не берут и все без исключения ученики должны пройти испытание на храбрость. И раз Максим попался на заинтересованности видом своей чаши, то зачем придумывать что-то еще? Был бы пугливым, спускаться в пропасть не рискнул бы.
Испытуемому после этих слов только и осталось покачать головой и попроситься домой.
Ребята взяли с него слово, что он будет приходить в их школу, пусть даже не каждый день. Ежедневно там мало кто ходит. Потом объяснили, что со здоровьем у него на данный момент некоторые проблемы, поэтому от срезков лучше держаться подальше. Полюбовавшись выражением его лица, подхватили под руки и отправились искать транспорт.
-- А степь там почему? -- вспомнил о своем вопросе Максим.
-- Она тебе нравится, -- добродушно улыбнулся равновесник. -- Чаша всегда выглядит так, чтобы нравиться. Превращается в то, на что ее хозяину приятно смотреть.
-- Понятно, -- вздохнул Максим.
И никакой тебе загадки.
Степь Максиму нравилась, особенно такая, прожаренная летним солнцем. Море тоже нравилось, но изображать воду чаша, наверное, не хотела. Земная твердь, она надежнее.
Домой ехали долго и нудно. Давно успел закончиться день, пришла ночь, а они все так же уныло тряслись на скрипучей телеге управляемой неунывающим дедком. К городу транспортное средство доехало глухой ночью. Зевающие стражи ворот после недолгих переговоров пропустили путешественников. Максима довели до его квартиры, посоветовали хорошо поесть и отоспаться, после чего с чистой совестью разошлись.
А утро встретило Максима радостной вестью о том, что его ждет Серая Кошка. И явиться он должен немедленно.
Пришлось вставать и, зевая изо всех сил, идти.
Тетя Айра смотрела на Максима, как он в свое время на подкованную блоху в музее миниатюр. Только микроскопа и не хватало. А так один в один. На лице смесь любопытства, брезгливости и капельки восхищения. Руки за спиной. Видимо тоже хочется потрогать экспонат.
Даже интересно, с чего такая честь?
-- Что ты творишь? -- торжественно спросила Серая Кошка.
Максим пожал плечами. Мало ли что она имеет в виду. Сейчас начнешь объяснять и окажется, что именно об этом проступке дама ничего не знает. Папа в свое время ловил на этом детей.
-- Думаешь, зачем я тебя отправила слушать лекции по истории города? -- задала следующий вопрос тетушка, поняв, что каяться во всем подряд племянник не станет.
-- Чтоб у меня было меньше свободного времени, -- выдал самую вероятную, по его мнению причину.
Серая Кошка задумчиво хмыкнула.
-- И это тоже, -- кивнула и мрачно добавила. -- Но не только и не в первую очередь.
Максим потер пальцем переносицу и выдал следующее предположение:
-- Чтобы показать меня горожанам.
А что? На лекции тащиться далеко, уйму людей по дороге встречаешь.
Тетушка совершенно по-кошачьи фыркнула.
-- Ты не рыжая обезьянка, чтобы тебя демонстрировать.
Парень дернул плечом и помимо воли улыбнулся. С обезьянкой его до сих пор не сравнивали. Но то, что не демонстрируют, как диковинку, почему-то греет.
-- Чтобы я историю изучил? -- с сомнением сказал, немного подумав.
Тетушка покачала головой.
Максим и сам в эту версию не верил, поэтому опять улыбнулся и уставился Серой Кошке в лицо, пытаясь изобразить наивность и искренний интерес.
-- Весь в отца, -- проворчала Айра. -- Терпению и сдержанности тебе нужно научиться, -- объяснила ядовито. -- Иногда жизненно необходимо смолчать, не отреагировать, сделать вид, что не заметил того, что тебя пытаются задеть.
-- Ага, -- жизнерадостно закивал Максим, ощущая себя дрессированным слоном. -- Но все запомнить и отомстить, когда не ждут.
Тетушка покачала головой.
-- Можно не мстить, можно просто попросить расплатиться в тот момент, когда этим людям что-то от тебя нужно. Точнее, не попросить, а намекнуть. Намекнуть так, чтобы они до последнего сомневались, что это был намек. Так веселее.
Максим кивнул. Так действительно веселее. Только у него вряд ли получится. Не умеет он запоминать разные глупые обиды. Проще сразу врезать по роже и пойти дальше своей дорогой. Блокнотик что ли завести? И записывать все. А потом тратить кучу времени на чтение его содержимого. Чтобы не дай бог не забы