Как будто устав от ножа, Джессика швырнула его в сторону и он воткнулся в стену. Она схватила молоток, посмотрела на него, нахмурилась и отшвырнула в сторону.
К этому времени Кэнди тоже была поглощена садизмом. Запах крови разогрел ее чресла до необычайной ярости. Это напоминало ей, как это, быть по-настоящему живой. Кэнди взяла один из мясных крюков и зашла мужчине за спину. Джессика последовала сразу за ней, она встала на колени за ее спиной и начала вылизывать ей анус. Кэнди взяла крюк и повернула его стороной к мужчине. Она провела концом крюка по ягодицам раба. Крюк был достаточно острым, чтобы разрезать его. Она окунула крюк в кровь, пока она была не свернутая и влажная, а затем вогнала его прямиком в его дырку в заднице, до самого упора.
Раб завизжал, как животное, под своей маской.
Кэнди дергала крюк вниз-вверх, трахая его им. Кровь и жидкое дерьмо сочились из его кишки прямо на ее руки и фартук, но она продолжала долбить его им. Язык Джессики полностью погрузился Кэнди в задницу, и она тянула голову Джессики, чтобы та погрузилась еще глубже.
Энергетика в помещении приближалась к неистовой отметке, Кэнди хищно оглядывалась, и самое первое, на что она обратила внимание, это на то, что кровь на стенах сейчас выглядела как отметины красной материи, которые распространяли флюиды в воздух, которые уходили в потолок, подобно песку. Она прищурилась, чтобы рассмотреть красный туман получше, но зрение у нее было сейчас не тем, что обычно. Все что она могла видеть, это кроваво-красное облако, которое проплыло мимо, туманное, настолько не в фокусе, что она подумала, не мерещится ли ей это.
Джессика пошла обратно к болтающемуся рабу, который сейчас весь истекал кровью. Она стала вылизывать его раны в диком танце языка, закапывая его в раны также, как она проделывала с анусом Кэнди. Кровь растекалась по ее щекам и капала на ее волосы. Она вонзалась ногтями в раны, зарываясь в них, калеча его. Она больше походила на бешеную кошку, на человеческий измельчитесь. Она стала кровожадной блудницей. Положив его вялый член себе в рот, она тут же принялась грызть его коренными зубами, при этом царапая его промежность.
Что-то странное накатило на Кэнди. Сейчас она смотрела на себя, как будто со стороны, за пределами своего тела. Ослепительная красная дымка покрыла все, на что падал ее взгляд, и даже ее мысли. Своим внутренним зрением она видела видения эротического ужаса, которые были громогласными как молот преисподней, все они кричали тысячей воплей.
Кэнди взяла молоток, замахнулась и нанесла удар в центр позвоночника раба. Джессика заблеяла извергая из себя ярость рыжей росомахи. Кэнди ударила по пальцам мужчины на ногах, а Джессика же снова завела его и у него снова встал. Его горящий член переливался и пульсировал в кипящей крови.
Джессика пододвинула мясорубку на плите и закрепила ее на краю, ее руки дрожали. Она схватила мошонку и член раба и поместила их в чашу одной рукой, а второй начала вращать ручку. В немом шоке Кэнди наблюдала, как гениталии раба тонут в чаше и проворачиваются. Затем потекла кровь. Кэнди скривило от рвотного порыва и она выронила молоток. Джессика начала кричать как обезумевшая, пока она заталкивала достоинство раба в чашу и смотрела как жижа сочилась с другого конца мясорубки. Она перескакивала с ноги на ногу, наслаждаясь, подобно девушке, которую впервые пригласили на танец.
Кэнди отскочила от плиты, ее чувства вернулись.
Что я делаю?
Она чувствовала, как будто только что очнулась от кошмара, но ужасающее виденье не отступало и по прежнему стояло перед ней. Все было так, как будто она под наркотиками. Она будто впала в больной транс, и все чего она желала, это разорвать мужчину на части. Ей конечно нравились кое-какие жесткие штучки, например, когда кто-то был не против, чтобы ему ногу отпилили, она не возражала, если это было фантазией. Но сейчас она была частью брутальной бойни. Она даже не понимала, жив ли мужчина.
Какого хуя я творю?
Какого хуя творит Джессика?
Не в силах терпеть она сорвалась вон из комнаты, срывая с себя окровавленный фартук. Голая она прошла через холл, даже не оборачиваясь. Никто не бросился за ней. Все были парализованы видом той резни, которая происходила на площадке. Она прошла в гостиную, напрямую к бару, за которым Хавьер оттирал отпечатки пальцев со стаканов. Он бросил взгляд на нее, убрал стакан и наполнил другой стакан бурбоном. Кэнди схватила стакан, открыла рот и опрокинула бурбон за один заход. Она ударила стаканом о стойку.
- Не останавливайся, - проговорила она.
- Ты была непревзойдённа, – cказал Рутгер. – Я как будто наблюдал воскрешение Элизабет Бaтори.
- Не могу поверить... Что я это сделала, – oтветила Джессика.
Она приняла душ, и сейчас была в одном из шелковых халатов Рутгера. Руки дрожали, и она видела, что ногти по-прежнему красные.
Он сделал запись в блокноте: девушки ласкаются в кровавом бассейне.
- Я не понимаю, что на меня нашло, - продолжила она. - Не понимаю, это был кокаин, или еще что. Я... Я просто была не в себе.
В ее глазах было беспокойство. Все девчата имеют этот оттенок в начале. Это было естественно. Рутгер гадал, не слишком ли он перестарался и не слишком ли быстро он ее до этого довел. Даже он не ожидал настолько жестких съемок, насколько эти две дамы продемонстрировали. Может имеет смысл немного притормозить? - подумал он.
Он очень хорошо понимал, что такое шок. К этому времени, он уже делал такие кровожадные картины для Вика уже несколько лет, и постепенно к этому привык, но съемки подобных зверств по-прежнему оставляли кислотный привкус желчи в глубине глотки. Он не был монстром. Он не заводился от того, что он делал. Он бы с удовольствием отдал все, чтобы вернуться к дням славы, когда он снимал эпичные эротические фильмы, но это было в прошлом. Все, что он мог сделать - это смириться со своим положением и постараться отобразить всю красоту разврата. Вот от чего он заводился. Он не снимал, как дрючат костлявую шмару за деньги в каком-то грязном номере отеля в Майами. Он делал высококачественный, профессиональный полу-снафф. То, что никто до этого не делал. Он вновь был пионером.
- Не волнуйся, - наконец сказал он. - Ты сделала именно то, что хотели продюсеры. Это была сцена скотобойни, и практически одна из лучших, в которой я принимал участие.
- Но этот мужчина...
- Ты сделала его день, поверь мне.
- Я его хер в гамбургер превратила!
- Он под это подписывался. Эдерацинизм очень востребованный фетиш в подполье.
- Это что?
- Это когда люди заводятся от мысли, что им гениталии вырвут под корень. Ты просто воплотила самую главную мечту этого мужчины.
- Я не думала, что я могу... так... изуродовать кого-то.
- Тут - да - нужно многое принять и осознать. Но за это ты получишь в три раза больше, чем получила вчера. Ты так хорошо справилась, малыш, не позволяй мурашкам новичков донимать тебя. Ты станешь мега-звездой.
Она побледнела.
- Он умрет?
- Сомневаюсь. О нем надлежаще позаботятся.
Рутгер врал. Раб конечно попал к студенту медицинского, но они теряли актеров от потери крови достаточно регулярно. Однако, это была не его проблема. Для этого у них был Хавьер.
- Но что, если он умрет?
- Джесс, я могу тебя заверить, что это не то, о чем тебе стоит волноваться. У нас здесь операционная с профессиональными медиками. Я понимаю, для тебя это первое родео, но поверь мне, свои интересы я тоже защищаю.
Онa глубоко вздохнула и провела рукой по лбу. Несмотря на то, что она не вспотела, так как кондиционер работал на полную, вся ее кожа горела.
- С тобой все будет в порядке? – спросил он.
- Да, это наверное просто шок.
- Не оставляй нас, Джесс. Эта картина нуждается в тебе.
- Да я никуда не собираюсь, просто нужно собраться.
Самое страшное было в том, что Джессике это понравилось.
Нет, даже не так.
Она этим насладилась.
Джессика думала о растерзании, содомии и измельчении. Она думала о теплом мясе мужчины, которое распластывалось по ее груди и лицу блестящими ошметками. Это ее взбудораживало, а воспоминания наполняли влагой как ее рот, так и ее влагалище. Ярость, с которой она атаковала его, оглушала ее. Она была под впечатлением от самой себя. Она сказала правду Рутгеру – она никогда не ожидала от себя, что способна на подобное насилие. Но власть, что она почувствовала в той комнате над другим человеком, подвешенным на конвейере мясника, была ярче, чем любой приход, который она испытывала до этого. Он пристыжал кокаин и "экстази", и мог посоревноваться с потрясающим сексом.
Она жаждала большего.
Она жаждала познать это глубже.
Единственное, что не давало Джессике покоя, это полное отсутствие контроля. Она как будто была одержима. Она хотела делать, что она делала, и она насладилась каждым моментом, но за ее действиями была какая-то неопределяемая сила, бешенная энергия, которая пугала. Что-то внутри нее взметнуло, и это что-то отрезало ее сознательный разум, оставив ее бродить в блаженном кошмаре. Она не испытывала какого-либо раскаяния от этого настроения. В ее сердце не было милосердия, а жажду крови было не утолить. Был только странный красный песок, который танцевал у нее перед глазами, наполняя ее ярость, подобно взмаху красной тряпки матадором перед глазами разъяренного быка.
16.
Тоби искал в интернете информацию на Малоуна, но настоящей грязи, которая могла бы убедить Джессику держаться подальше от этого скользкого червяка, он не нашел. Все, что он нашел - это список, длиною в милю, с перечнем картин, которые сняла его студия в течение нескольких десятилетий. Он сомневался, что Кэнди была чем-то большим, чем просто старлетка, которая там из-за денег, но на нее он тоже поискал информацию, стараясь искать несколько глубже, чем обычно он это делал, когда искал на нее информацию. Он нашел миллионы эротических видео и фото, но никакой грязи.