он (мной не замеченный) и напьются.
— Какие у тебя музыкальные соседи, Сереж… — оживилась Лида.
— Это клининговая компания, — криво улыбнулся я, не зная, что ответить.
— Какая?
Блин… не было ведь еще никакого клининга.
— Увидишь.
Поднялись на второй этаж. Вдвойне неприятно, если эти дружки-пирожки не выполнят обещанное — заводить в срач Лиду совсем не хотелось. Я вытащил из кармана ключ, отпер дверь, заглянул внутрь, готовясь к худшему.
— Аля улю, мужики!
Я уже приготовился выписать Максу отцовского леща, но все оказалось далеко не так плохо, как я ожидал. Трое алкашей были заняты тем, что сидели на диване рядом с накрытым столом. Чай, бублики — все цивильно. На подоконнике пепельница, в ней аккуратненько окурки дымятся. Ну а главное — вокруг чистота, как будто Мистер Пропер в гостях побывал. Блин, красавцы мужики, не подставили. Завидев меня, алкаши вскочили со своих мест, по струнке ровно вытянулись. Макс побежал «мафон» выключать.
— Красавцы, — закивал я.
— Так, старались! — всплеснул руками Макс.
— Ну все, в расчете, считай, — я достал из кармана пятисотрублевую купюру, Максу вручил. — Только так — чтобы не на водяру, понятно?
— Да я не пью больше, бросил, — расплылся Максимка в ехидной улыбочке.
Знаю я таких бросальщиков, ну да ладно — их жизнь, их правила. Похлопал мужиков по плечу, выпроваживая, когда из-за моей спины вынырнула Лида.
— Ой, а у тебя гости…
Фиг его знает, что она хотела дальше добавить, но осеклась, уставившись на три пропитые рожи. Я ответить не успел, потому как один из алкашей, глядя на аптекаршу, прищурился, задумался на миг и в улыбке расплылся.
— Лидок, ты, что ли? — выпучил он глаза.
— Я… — пискнула девчонка, всматриваясь в алкаша.
— Дядю Богдана не узнаешь?
И он пошел на Лиду, лапы широко расставив — обнять хотел. Не сказать, что аптекарша как-то особо сопротивлялась, но я посчитал такие обнимашки излишними. Вытянул руку, алкаша остановил, лапу его крепко сжал.
— Братец, ты обознался, по ходу, — я медленно замотал головой.
— Да где ж обознался, боец! — возмутился Богдан. — Лидка это!
— Сереж, это дядя Богдан, — пропищала за спиной аптекарша.
— Лидка! — радостно подтвердил алкаш, кривясь беззубым ртом.
Пару секунд я переваривал информацию, пытаясь понять, какое отношение это милое создание имеет к Богдану, далеко не милому пропитому алкашу. А потом Лида сама пояснила, дав моим мыслям правильный ход.
— Дядя Богдан — двоюродный брат моей матери, — сказала она, немного виновато улыбаясь, как будто ей было неудобно за свое родство с этим мужиком.
Я помнил, что Лида представилась мне сиротой, без родни и прочего. А тут целый дядя Богдан нарисовался. Не, а че — о таких родственничках не всегда и не при всех хочется вспоминать. Ну и судя по тому, как прижалась ко мне девчонка, обниматься с дядькой ей совсем не хотелось. Богдан, почувствовав поддержку себя любимого, окрылился и попробовал малость обнаглеть — вдруг прокатит.
— Так ты у нас с Лидкой моей шуры-муры крутишь, дай обниму, — попытался развести панибратство алкаш.
Но я его с вежливой улыбкой немного угомонил — посильнее руку стиснул, заставляя мужика скукожиться.
— Очень приятно, но не стоит, — к Лиде обернулся. — Нам компания дяди нужна?
Она головой замотала. Вот и я думаю, что не нужна, поэтому вежливо, но настойчиво алкашей из квартиры выпроводил да побыстрее дверь за ними захлопнул. Нечего мне девчонку смущать, и так за сегодня натерпелась выше крыши.
— Заходи, располагайся, чем богаты, как говорится, — я показал Лиде, что она может войти.
Вообще, конечно, не очень хорошо вышло, что синева Лидку узнала, это теперь весь район будет в курсе, что в квартире у Лены новый жилец, да еще и с бабой. Если меня искать будут, а они будут, то задача у недоброжелателей теперь легкая. Говорить алкашам, чтобы они язык за зубами, я не стал. Тут ведь дело какое — секрет по синей лавочке ближнему растрепать, это как два пальца об асфальт… х*рня, короче, придется думать, что теперь с аптекаршей делать. Надолго задерживать ее на этом месте — затея с дурным запашком и чревата последствиями. Так что придется думать, что с ней делать и где можно местечко побезопаснее найти. Ну а пока оставлю ее перекантоваться на ночь у себя. Других вариантов-то и нет.
— Сереж, а где мне спать? — смущенно спросила Лида.
В квартире имелся всего один раскладной диван, если говорить о спальных местах. Я за сегодняшний день даже пару раз возвращался мыслями к нему, представляя, как хорошенько высплюсь. Но не судьба, теперь планы придется корректировать.
— Ложись на диване, я себе на полу постелю.
Лида задумалась на секунду, но потом кивнула, шепнув едва слышное «спасибо». Да пожалуйста, блин… Уж не знаю, то ли мои слова о том, что она будет спать на диване, на девчонку благоприятно повлияли, то ли ей хотелось скорее переключить разговор с темы ночевки, но Лида в один момент «трансформировалась», показав иную свою сторону. Руки в боки уперла, затопала ножкой, глядя на стол с полупустыми чашками из-под чая.
— Вот дядя Богдан, даже не убрались за собой… фу, какой чай вонючий и крепкий!
Лида взяла кружки и чайник, в котором, собственно, варили чай, и вынесла выливать в туалет. Понятно, чем соколики тут в отсутствие самогона были заняты. Чифирнули. Не съем, так понадкусываю, а я еще думал, чего у них такие рожи счастливые, а они под раслабоном, от чифира прутся.
— А откуда у тебя такой родственничек? — как бы между прочим поинтересовался я.
— Дядя Богдан-то? Мамки двоюродный брат, я же говорю, у меня как родителей не стало — только он остался из родственников, — пожала плечиками Лида. — Он меня хотел к себе забрать, но уже тогда пил и под условным сроком ходил.
— У-у, что за статья?
— Кража, — вздохнула аптекарша. — Он говорил мне, что за женщину, якобы, заступился…
— А на самом деле?
— В детдоме мне сказали, что он бутылку водки из магазина украл. Пять лет сидел.
— Так ему же условку дали?
— Он потом ещё попытался колбасу вынести.
Понятно, что за дядька у Лиды, Аль Капоне местного разлива. Бередить девчонке раны я не стал, поэтому разговор закруглил. Жутко любопытно было про родителей узнать, что с ними приключилось, но это уж в следующий раз, если такая возможность подвернется — обязательно спрошу. Да и видно было, что Лидке от таких разговоров не по себе. Не удивлюсь, если именно сегодня у нее первая встреча произошла с дядей, сразу после его освобождения из мест не столь отдаленных.
Квартирка у Лены хоть и из старого общажного фонда, но была гостинкой, когда и ванная своя есть, и туалет, и даже кухонный уголок. Практически отдельная квартира. Поэтому, вылив в крохотный туалет (где даже ей тесно было) чайные варева алкашей, Лидка пошла на кухоньку — грязную посуду в раковину сложила, в холодильник заглянула.
— С продуктами у тебя не особо, Сереж, — раздался ее голосок. — Ты вообще чем питаешься, святым духом?
Я, понятное дело, был не в курсах, что там после алкашей в холодильнике осталось, но, судя по комментариям Лиды — ничего хорошего. Наверное, одна мышь, да и та уже повесилась. Через несколько минут Лида вернулась в комнату.
— Значит так, я иду в магазин за нормальной едой. С тем, что есть, ничего кроме яичницы не приготовить, — пожаловалась она.
И с этими словами к дверям отправилась, обуваться.
— Я яичницу люблю, — я перегородил ей дорогу.
Выходить на улицу сейчас было не лучшей затеей, даже просто магазин. Опасно, потому что назад можно уже не вернуться.
— Ну рынок ведь через дорогу…
— Не стоит, — сказал я как можно мягче, улыбнувшись.
— Ну как хочешь, не стоит — значит, не стоит, — явно расстроилась аптекарша. — Тебе глазунью?
Поужинали яичницей, которая, правда, у Лиды не получилась. Желток растекся, превратившись в болтунью, ну или, как сказала сама девчонка, хихикая — мы ели «раненую глазунью». Яичницу, конечно, не сравнить было с борщем или ещё каким супом, но в ней чувствовалось что-то такое домашнее, что позволило мне расслабиться и даже забыться на некоторое время. После ужина я постелил себе на полу, Лида, как и договаривались, легла на кровати. Поболтали мы минуть десять, а потом меня просто-напросто вырубило.
Проснулся я в начале шестого утра, едва забрезжил рассвет. Лида ютилась на диване, читала найденную на полке шкафа «Анну Каренину», кутаясь в одеяло. Мне пора было уходить, поэтому, умывшись и приняв душ, я дал короткий инструктаж девчонке.
— Никому не открывай дверь, сама не высовывай носа из комнаты. Соседи, почтальон и прочие Иеговы — ни для кого ни меня, ни тебя дома нет.
— И долго так? — спросила она, внимательно посмотрев на меня.
— Пока я не пойму, в какое безопасное место тебя можно отвезти… — пояснил я, но, поняв, что пугаю аптекаршу, смягчился. — Обещаю, что долго это не продлится, я обязательно что-нибудь придумаю.
— А разве здесь не безопасно?
— Твой родственничек тебя опознал, а я совсем не уверен, что он язык за зубами умеет держать.
— Ясно, — грустно кивнула Лида. Открыла томик, который читала, вытащила оттуда записочку, которую использовала вместо закладки. — Держи.
— Это что? — я взял записку в руки.
— Список, — пояснила девчонка. — Если мне нельзя идти на базар, то пойдешь ты. Сегодня у нас на ужин будет лапша!
Всего-то список продуктов! Я не стал спорить, лапша так лапша, значит, заскочу на рынок, как буду возвращаться домой. Делов-то. На том и распрощались.
— Да, — спохватился я, подошел к шкафу, с полки которого Лида взяла «Анну Каренину», нашёл там телефонный справочник.
Полистал, подходя к аптекарше.
— Если, не дай бог, что — позвони в клуб «Спартанец», это не далеко, я в течение пятнадцати минут буду здесь. Вот номер, — я ткнул в строку с названием зала и шестизначным номером телефона.