Мы не стали препятствовать ей в этом, отправили ее в дальнюю маленькую комнату, где она, упав на древнюю кровать, вырубилась, по-моему, на лету, еще не успев коснуться щекой подушки.
Степаныч усмехнулся, покачал головой, смотря на спящую девушку.
— Ладно, — сказал он. — Девка в трансе, понимать надо. Ладно, пошли, пусть дрыхнет, сколько влезет. Ты есть хочешь?
Я вдруг с удивлением осознал, что хочу. До этой секунды тоже, видимо, находясь в каком-то трансе, не думал об этом, а вот Степаныч спросил — и оказалось, что хочу. Что там хочу! Просто умираю с голоду.
— Пошли на кухню, — предложил он. — Если на скорую руку, так консервы только, зато сразу, открыл — и ешь.
Консервов у запасливого Степаныча на самом деле оказалась хренова туча, да еще и на выбор: тушенка, кильки в томате, «Завтрак туриста»… Поставили варить макароны, а пока открыли кильки и «Завтрак», оказавшийся смесью перловки с тушенкой — я налетел на консервы прямо холодные, чувствуя зверский голод, а Степаныч, как волшебник, неожиданно достал из холодильника бутылку «Столичной» и банку соленых огурцов:
— Давай-ка пропустим по маленькой…
— Не, Степаныч, ты что!
— Смотри, настаивать не буду. Но скажу от себя: сейчас это нормально. Как раз стресс снимет. Ты знаешь, — оживился он, — знавал я одного борца, тяжеловеса. Серьезный мужик, до сборной Союза, правда, не дотянул, но на союзных чемпионатах боролся регулярно, вроде бы даже до бронзы как-то дотянулся… Но ладно! Не о том речь. Так вот, он мужик был неглупый. Говорил так: у меня невосприимчивость к алкоголю. Мне поллитра водки — как слону дробина, даже не захмелею. Поэтому он почти и не пил. Но вот, говорит, отборюсь на Союзе, а там, представь, какая нервотрепка!.. Приезжаю, еду на дачу, там баня, все как положено. И вот говорит, там литра три замахивал, чтоб стресс снять. И сразу в баню, в парилку. А потом спать. И все, как огурчик! И потом еще год к спиртному не прикасался. Вот это я понимаю, сам себе доктор!..
— Ну, меня на такой подвиг не хватит.
— А такого у нас и запаса нет в нашем интендантстве. Но грамм по сто-сто пятьдесят можем бахнуть. Самое то, я тебе говорю!
Я вдруг подумал: а отчего нет?.. В самом деле, говорят же, что до пятидесяти граммов этилового спирта в сутки даже полезно для организма. На фронте в войну, вон, «наркомовские» сто граммов — это и есть примерно та же норма, но там, конечно, другая причина…
— А ладно, Степаныч, давай!
Водка, точно, хорошо так дала по глазам, по мозгам, мир расколдовался, тревога и тягость, прочно поселившиеся в нем, дрогнули, поплыли, я ощутил просто чудовищное облегчение. Степаныч, внимательно за мной наблюдавший, улыбнулся покровительственно:
— Ну?
— Захорошело от души, Степаныч!..
— А что я говорил! Давай еще самое чуть, да потолкуем. А потом можно будет и добавить.
Так мы и сделали, после чего Степаныч заговорил напористо и убедительно. Примерно так: тебе, Боец, надо завязывать с криминалом. Ну что это за жизнь, разве ты не видишь?.. А у тебя талант самый настоящий! Бойцовский, в смысле. Грех будет его в землю зарыть!..
Я пожал плечами. Конечно, теоретически тренер был прав. Но как быть практически?! При таких-то раскладах, что сейчас!..
— Так вот о том и речь, — наставительно сказал Степаныч. — Я тебе помогу.
И сказал, что есть у него в другом городе отличный знакомый, коллега. Тренер. Он, Степаныч, даст мне рекомендательное письмо, которое станет для меня золотым ключиком. Меня там примут, поддержат, на первое время кров подыщут какой-никакой… Не пропаду, словом.
— В данной ситуации это наилучший вариант, — веско заявил Степаныч. — Подумай сам! Что тебя может здесь ждать?
Я уже думал. Алкоголь, верно, пришелся в самую жилу. Он только снял лишний душевный груз, а думать не мешал. И как бы я ни анализировал, с каких бы сторон ни подходил к ситуации, получалось, что старик предлагает наилучший выход…
— Слушай, Степаныч, — осенило меня. — Так, может, вместе рванем к этому твоему знакомому?! В какой город, кстати?
Он грустно усмехнулся.
— Нет, брат, поздно. Оно, может, и в самом деле неплохо, я тут тоже увяз по самую маковку… Но ведь «Спартанец» дело всей моей жизни! Понимаешь?.. Поэтому, что бы тут ни было, я клуб не оставлю. Это моя жизнь, моя судьба. А тебе надо вперед идти в спорте. Сознаешь?
Я кивнул.
— И девчонку забирай. Тоже она здесь впуталась по самое никуда.
— Да я боюсь, она не поедет, — сказал я. — Начнет выпендриватся…
— Ну, езжай один, — равнодушно согласился Степаныч. — Или, может, еще кто на примете присутствует?
Меня внезапно осенило:
— Слушай, а телефон здесь у тебя есть?
— Есть-то есть, да не знаю, работает ли. Сто лет не пользовался…
Запыленный телефонный аппарат пришлось протирать влажной тряпкой, и выяснилось, что он работает! Отлично.
— Степаныч, а может, и городской справочник есть?!
И справочник абонентов нашелся, не самый новый, но должен подойти. Черт его знает, под влиянием алкоголя, что ли, меня так и торкнуло: а позвоню-ка я Светке! Вот просто так. Без труда я нашел там Светкину фамилию, вернее, отца ее. Немного волнуясь, набрал номер…
— Да? — недовольный мужской голос.
— Здравствуйте, — сказал я как можно учтивее. — Это Сергей.
— Какой еще Сергей?
— Знакомый вашей дочери. Спортсмен…
— А-а, вот кто! Да я и не волнуюсь, пропадите вы все пропадом! Спортсмен! Какой ты спортсмен? Уголовник! Ты что с моей дочерью сделал, подонок? В шлюху захотел превратить?!
— Да постойте же!.. — ошеломленно проговорил я.
— Сам постоишь! Знать тебя не хочу! Скотина! Ты бандюга, тварь, понял? Не смей мне больше звонить! И к дочери моей не смей даже приближаться! Застрелю!..
И он бросил трубку, так и не дав мне ничего толком сказать.
— Вот так поговорили, — вздохнул я, — кладя трубку.
— Чего он там?
Я вкратце передал содержание беседы:
— И застрелить пообещал.
Степаныч махнул рукой:
— Да ладно! Из чего стрелять будет? Из клизмы?.. Не парься.
— Даже не думал.
— Ладно, идем, еще по сотке примем. Да и пожрем по-настоящему, макароны уже готовы…
Глава 25
Мы действительно плотно поели, допили остатки водки. Говорили о пустяках, посмеивались — главное было сказано, теперь решение за мной. А что мне решать?.. Про себя я, конечно, думал, но других реальных вариантов, кроме озвученного Степанычем, особо не видел. Оставаться в Ростове на нелегальном положении, потом доказывать свою невиновность перед братками?.. Дело тухлое, пока докажешь, десять раз тебя шлепнут. Потом, может, и будут сокрушаться: эх, зря парня грохнули, оказывается, нормальный пацан был!.. — да мне-то от этого не легче.
Уже стало вечереть, когда Степаныч как бы невзначай вернулся к главной теме:
— Ну что, ты подумал над моими словами?
— Подумал, Степаныч, но не додумал, — увильнул я. — У меня еще ночь на размышление, а утро вечера мудренее, так ведь? Давай утром и отвечу.
— Ну, давай. Тогда отдыхаем. Что делать будешь?
— Да спать завалюсь, — тут мне долго не надо было думать.
— Ладно. Хочешь, к своей девчонке иди, дрыхни… ну там, чем еще займетесь, так это дело ваше… А хочешь здесь, на диване. Я тебе мешать не стану.
Я подумал, что мне уже ничего не сможет помешать. Дикий стресс плюс водка, к которой я непривычен, дали мощнейший седативный эффект. Я чувствовал, что засыпаю здесь, за столом, и никаким «делом» с Лидой мне уже не заняться.
— Да… все равно, но лучше давай здесь, — проговорил я цепенеющим языком.
— Э, брат, да ты уже спишь, похоже. Ладно, иди, падай, — с усмешкой прокомментировал Степаныч.
У меня хватило сил кивнуть, доплестись до дивана, кое-как раздеться… и я упал на диван не ахти какой чистоты и комфортности, не думая об этом. И сразу вырубился.
Потом я пытался вспомнить: а что мне снилось?.. Что-то снилось же, это правда, только не понять, не разобрать. Тревожное волнение каких-то стихий, в котором просматривались какие-то силуэты, не поймешь — человеческие или не человеческие… Вообще по этой жизни и сны ко мне стали приходить пугающие, невеселые. И вот попробуй скажи теперь, что это не я такой, а жизнь такая…
Проснулся я однажды посреди ночи. Было очень темно и тихо. Ночной шум города опять же почудился мне тревожным, тем более, что я знал о развернувшейся в нем «бандитской войне». С полчаса, наверное, полежал и вслушивался, ожидая услыхать отзвуки выстрелов, свирепых погонь по ночным улицам… но то ли не было этого, то ли я не так слушал, то ли было, но где-то очень далеко… Короче, я и не заметил, как снова погрузился в сон.
На этот раз не снилось ничего, даже призраков. Заснул, открыл глаза — утро, Степаныч возится на кухне, позвякивает посудой, даже напевает что-то. Я бодро встал:
— Степаныч, доброе утро!
— Пока да, пусть и день таким будет… Встал? Идем завтракать, да барышню свою буди.
Лида проснулась хмурая, депрессивная. Понять это можно, а вот объяснить ей в таком состоянии наше со Степанычем решение… это оказалось задачей невыполнимой. За общим завтраком я сказал:
— Ну, Степаныч, я все обдумал, и готов согласиться. Надо начинать новую жизнь, ты это верно сказал. Когда ехать, это понятно, чем быстрее, тем лучше. А куда?
Степаныч кивнул, жуя.
— Ехать не близко. Это город Уфа, южный Урал. Там у меня знакомый, мой ученик. Тренирует боксеров. Записку я ему напишу, сработает. Ну, а все прочее… Придется начинать с нуля. Ну, почти.
Я перевел взгляд на Лиду.
— Вот такие дела. Я решил, предлагаю тебе со мной. Поедешь? Дело, конечно, рисковое. Но здесь, ты видишь, что творится, и это только начало. Я…
— Нет, Сережа, — сказала Лида. — У тебя и там будет начало, и дальше ничего хорошего не будет. Тебя если не убьют в ваших бандитских разборках, то обязательно убьют в этих… как они… бои эти ваши дурацкие без правил. Или калекой останешься на всю жизнь. И мне так жить? Тебя оплакивать? Хоронить каждый день?.. Нет уж, лучше я один раз переживу разлуку, это легче!