Она говорила это едко, стараясь уязвить меня, я это ощущал — и в то же время как будто она хотела, чтобы я ее переубедил, начал клясться, умолять, вставать на колени… Может, не так буквально, но в этом направлении, точно. Женская душа жаждет и владеть мужиком и подчиняться ему — мужскому разуму это понят вообще сложно, и уж тем более сейчас у меня не было времени на разгадки психологических парадоксов. Не хочет? Не надо.
— Ладно, — равнодушно сказал я. — Нет — значит, нет. Так, Степаныч, объясни-ка, к кому там обращаться. Ты вообще там был?
— Был пару раз. Это секция на стадионе «Труд». Кстати, от жэдэ вокзала недалеко, пешком можно дойти… Ну, это детали, а по существу…
По существу, Степаныч взял лист бумаги, где-то раздобыл древнюю чернильную ручку, только приготовился писать…
И раздался звонок в дверь.
Мы обалдело уставились друг на друга. Лида застыла. Ну и кто это может быть?!
Все наши предположения рассеял веселый громкий голос из-за двери:
— Эй, братва, открывай, свои!
— Танк! — облегченно воскликнул Степаныч. — Ну, конечно… А я-то, старый дурак, думаю: кто там?! Кто еще может быть, кроме него!..
Танк ввалился, такой довольный, словно сто баксов нашел, и я на миг позавидовал простоте его душевного устройства. Всего на миг! — нет, все-таки моя судьба есть моя судьба, она, конечно, так странно сложилась, как ни у кого на свете, но значит, так тому и быть, и жить мне в этой шкуре, и ни на что ее не променять.
Танк так хитро и замысловато взглянул на меня, что я невольно улыбнулся: пришел с сюрпризом.
— Что, брат, — заговорил он загадочным тоном, — распростился уже со своей тачкой?..
Долго держать секрет он был не в состоянии.
— Ну, теперь, похоже, нет… — улыбаясь, сказал я. — Жду возвращения!
— Ладно уж, — засмеялся и он, — так и быть. Лови, братан!
И бросил мне ключи, я их поймал на лету.
— На базе был?! — сразу спросил про свое Степаныч.
— Был.
— Ну как там?
— Сейчас расскажу. Чаю нальете?.. Да и вообще пожрать не откажусь.
Его усадили за стол, не жалея выставили продуктов, он с отменным аппетитом набросился на еду, параллельно докладывая о событиях.
По его словам, в «Спартанце» пока царят растерянность и непонимание. Что делать? Вроде бы все так лихо началось, конкурентов разгромили, теперь «кладбищенские» короли Ростова! Правда, в тему вплетаются еще и москвичи, но это могло бы стать предметом торгов… И вдруг такая выходка Заура, которая все поломала!
— Постой-ка, — перебил я, — а откуда эта информация? От Планшета?
— А то! Он же, сука, свалил…
Планшет сорвался в тот миг, когда раненый Марк открыл огонь. Он успел понять, что Демид убит, а что стало с остальными — не видел, только понял, что Заур резко поменял правила игры, и в городе возник какой-то новый расклад, который толком еще никому не ясен…
— Погодь, — вновь перебил я. — А как ты вообще в «Спартанец»-то рванул? Планшет же видел, что ты остался на складе! Что он про тебя подумать мог?!
Танк довольно подмигнул:
— А это я его заставил про меня подумать!
— Ты? — в голосе Степаныча помимо воли прорвалось такое сомнение, что я едва успел погасить улыбку.
Но и Танк это уловил.
— Ну, — он шумно глотнул чаю, — так-то, конечно… я уж про себя знаю, что не больно-то мастак мозгами шевелить. Но у меня Наташка! Она… ну, у нее своя придурь в башке есть, но когда что-то надо обдумать, продумать, тут она прям профессор! Ну, она вообще на рынке торгует, там соображать надо…
Короче говоря, Танк, самокритично сознавая свои умственные способности, метнулся за помощью к мощному аналитику Наташке, а ту, по его словам, хлебом не корми, дай такие задачки порешать. Она загорелась творческим азартом и сочинила комбинацию: а давай ты скажи своим, что когда вы остались втроем, то Заур с Бойцом начали жестко лаяться, дело шло к лютой зарубе… и тут, дескать, ты нагнулся, чтобы подобрать чей-то пистолет, и получил удар по голове, отчего вырубился минут на пять, а когда очнулся, то увидел, что Боец лежит убитый, а Заура и след простыл… Так снимешь подозрения с Бойца и искать его перестанут. Логично? А то!..
Мы со Степанычем переглянулись.
— И что? — с подозрением спросил тренер. — Прокатило?
— А то! На ура прошло! Заура теперь кроют всеми словами, ну а ты, брат… извини уж, похоронили. Но это, я считаю, лучше, чем тебя искали бы и наши и не наши.
Я и Степаныч переглянулись вновь, и я прекрасно понял его взгляд: ну вот она, судьба, в лице простодушного парня, сама подсказывает, чтобы ты ехал…
Тут меня осенил второстепенный, но жгучий вопрос:
— А что, ребята поверили, что тебя по затылку звезданули?
Танк торжествующе рассмеялся:
— А то! — и нагнул голову: — Смотрите!
Точно, под коротко стрижеными волосами виднелись ссадина и вздутие.
— Это тоже Наташка? — с неуловимым сарказмом спросил Степаныч.
— Не, это вместе, — с гордостью произнес Танк. — Я говорю: надо чтобы все как по-настоящему, на самом деле. Она говорит: ну давай попробуем. Магазин из «Макара» вынули на всякий пожарный, и она меня как охреначила по балде! А она баба не хилая, я и вправду чуть не дуба не дал!..
И он беззаботно заржал.
Тут же выяснилось, что мою «девятку» Танк отжал себе как персональный автомобиль, не встретив возражений, да и вообще, похоже, дисциплина в группировке сильно пошатнулась. Планшет вдруг ощутил невиданную прежде власть, взялся руководить, делает это через пень-колоду, и уже братва мало-помалу ропщет… Между прочим, он распорядился информацию о перестрелке на складе не распространять, зачем — не очень понятно, все равно скоро все известно станет… Словом, что будет — никакой мудрец не разберет, но вряд ли чего-то хорошего стоит ожидать.
Это вдруг сподвигло меня к предложению:
— Танк! Так может, рванем вместе?!
— Куда? — обомлел он, и я сообразил, что он ведь еще ничего не знает про уфимский вариант.
— Степаныч, поясни, будь добр…
Степаныч пояснил, но Танк решительно замотал головой, хотя к моему решению отнесся вполне нормально и даже дружелюбно:
— Не-е, брат, я тут привык… Будь что будет, а отсюда никуда. Кому я на хрен где-то там нужен? А ты давай, конечно, у тебя карьера… Давай, брат! Еще сюда чемпионом вернешься!
Как в Ростове-на-Дону будут встречать номинального покойника — о том, Танк, естественно, не задумался.
Степаныч взялся дописывать рекомендательное письмо, не поднимая глаз, буркнул мне:
— С бабками как у тебя?
— Нормально, — сказал я и тут только вспомнил, что должен парням из борцовского клуба. Надо бы, конечно, заехать, отдать. Информация о перестрелке, наверняка уже растеклась по городу — дурак Планшет, что вздумал все секретить — но знают наверняка про Демида, про Заура, Марка… а кто там был из рядовых боевиков, еще не ясно, зато ясно, что тянуть нечего.
— Ну что, ребята… — сказал я. — Ехать, так ехать.
Сказал так, и сердце защемило. Взглянул на Лиду — она старалась держаться независимо и гордо, но я-то видел, что ее грызет изнутри… И все-таки сейчас она ни за что не согласится поехать со мной. Из принципа.
Я мысленно вздохнул в последний раз. Заговорил по делу:
— Вот что. Я вам хочу малость бабла оставить на житье-бытье. Мне самому хватит, про меня не думайте.
— Мне этих денег не надо, — строптиво заявила Лида, делая ударение на слове «этих».
Я пожал плечами. Не надо, так не надо. Степаныч с Танком отказываться не стали.
Ну вот и все. Можно ехать.
— Да, Лид, может, тебя домой подбросить?..
— Я сама.
Я кивнул. Ну это, может быть, и верно. Светится со мной незачем.
— Вы меня не провожайте. Степаныч, тебе лучше совсем не выглядывать.
— Да знаю. Держи письмо, — он сунул мне плотно исписанный лист. Я спрятал его во внутренний карман.
— Кстати, Танк! А как ты объяснишь, куда «девятка» у тебя делась?
— А! — легко отмахнулся он. — Придумаю чего-нибудь. Ну… с Наташкой придумаем, — поправился он.
— Ну все ребята! Долгие проводы — лишние слезы.
— Удачи! По возможности дай знать, — сказал Степаныч. — Пиши сюда, на этот адрес, можешь не указывать, кому. Или на почтамт до востребования.
— Пока! — стараясь не смотреть на Лиду, я вышел, сбежал по лестнице.
Что я испытывал в эти минуты? Да черт его знает. Плохих предчувствий не было, это точно. И это главное. Было пьянящее, слегка тревожное, но вдохновенное ожидание чего-то неизведанного, дальней дороги, огромных просторов… Вот это было, да. Дорога, одиночество, какая-то цыганская свобода, что ли, вольная воля со всеми плюсами и минусами. Ну, будь что будет!
Я полетел в борцовский клуб, стараясь не отсвечивать по центральным улицам, не нарушать правил. Почти подъехал и — вот удача! — увидал знакомого парня борца из этого клуба.
— Эй! — окликнул я его, имя пацана напрочь вылетело из головы. Он обернулся, узнал, разулыбался во весь рот.
— О, здорово! Какими судьбами?! Как жизнь-то?
— Ну, типа удалась, — я улыбнулся, но посвящать его в подробности не стал, догадавшись, что он еще толком не знает о последних событиях, хотя, конечно, про погромы на вокзале и в борделях не слышать было невозможно.
— А-а, — он восхищенно оглядел мое авто. — И точно, удалась… Номера, это чего, краснодарские?
— Как видишь.
Он несколько секунд осмысливал сей факт, и наконец, озарился:
— То есть… Выиграл, что ли?!
Я скромно улыбнулся.
— Не, брат… ну ты даешь!!
Он уже собрался обрушить на меня водопад восхищений и комплиментов, но я постарался быстро прервать его:
— Потом, брат, извини, времени нет, лечу по делам. Слушай! Я вашим денег должен, передашь?
— Да без базара! Все по-братски, по чесноку.
— Тогда держи! — я сунул ему «котлету» из купюр.
— Ага… Даже не сомневайся, все по чесноку будет.
— Уверен. Ну, давай, брат, удачи! Я погнал.
— Постой!..