Поэтому я решил отпустить своих друзей и остаться с ней наедине. К тому же нужно было все-таки выудить из нее подробности произошедшего, а мне одному она доверится скорее, чем толпе.
— Ребята, спасибо вам большое за то, что откликнулись и пришли на помощь, — искренне поблагодарил я Степаныча, Танка и Сергея. — К счастью, сегодня все обошлось. Но мы занимаемся большим и серьезным делом, и случиться может всякое. Поэтому будем всегда начеку и на связи. Как друг друга найти — все знают?
Ребята закивали.
— Смотри, Боец, помощь точно не нужна? — переспросил Степаныч. Уж он-то знал, как обманчиво бывает ощущение «опасность миновала».
— Точно, точно, — улыбнулся я.
Когда все ушли, я запер дверь номера изнутри.
— Теперь ты мне можешь рассказать, что на самом деле здесь произошло? — спросил я Алину. Я особо выделил слова «на самом деле», и не случайно. Все это время меня не покидало странное чувство, что Алина мне чего-то не договаривает. Конечно, это легко объяснимо: стресс, истерика, растерянность, чужие люди… Ну вот, когда все эмоции поутихли, можно было обо всем поговорить.
Выяснилось, что пока я отсматривал бойцов и следил за переговорами Степаныча и бразильцев, Алина успела побывать на переговорах о трансляции турнира. Шло обсуждение условий прямого эфира. Среди прочих предложенных пунктов прозвучало и название какой-то новой финансовой компании, реклама которой обязательно должна появиться в нашем эфире. Причем, в отличие от всех других, это условие было жестким. Меня это насторожило.
Дело в том, что, как я уже успел узнать от Глеба, список рекламодателей утверждается рекламным отделом. Именно с ним договариваются фирмы, которые хотят разместить ролик или текст в эфире, заключают контракт, проплачивают услуги телевидения по прейскуранту — и все довольны. Иногда, как в случае с нашим мероприятием, список может утверждаться непосредственно организаторами: вдруг там окажутся конкуренты или просто те, с кем руководство в не самых хороших отношениях. Но вот чтобы одного из рекламодателей, можно сказать, навязывали насильно… Такое могло быть, только если канал сам в нем кровно заинтересован.
— Что за компания? Ты пробовала расспросить?
— Они мутят воду, ничего толком не рассказывают… Но это какая-то финансовая пирамида. Сам знаешь, сколько их сейчас развелось — как грязи. Наверняка уже успели под другим названием денег приподнять — вот и думают теперь, что боги и всеми управлять могут.
Ух ты. Еще интереснее. Нет, «новые бизнесмены», конечно, борзые, но чтобы вот так, без обиняков, пытаться напрямую командовать телеканалом… Насколько я помнил из прошлой жизни, даже про «МММ» таких историй не ходило. Их рекламой задолбали, конечно, из всех щелей, но они заказывали и оплачивали ее на общих основаниях. А тут — какие-то средней руки аферисты диктуют свои условия легальной структуре… Больше похоже не на финансовую пирамиду, а на каких-то совсем уж серьезных людей. На тех, кто могут себе позволить подвинуть аж самого Покровителя.
— Так, и что? Что решили с их рекламой? Ты отказалась?
— Покровитель строго запретил, — горько усмехнулась Алина. — Там у них, как я поняла, какие-то свои разборки. С кем можно дружить, а с кем даже не разговаривать — это не я решаю…
— Понятно, что не ты. Но ведь в известность тебя хотя бы должны поставить! Как же переговоры-то тогда вести?
— Ну вот они и поставили… В общем, завтра у меня интервью о нашем турнире, и я должна буду объявить спонсоров. Наверное, те, кого я обломала с рекламой, разозлились и…
Ну вот, о чем я и говорил. Простые аферюги не будут устраивать цунами, если что-то не получилось. В конце концов, у них есть еще сотня вариантов, куда влезть со своей рекламой. Да и светиться в скандалах раньше времени им точно ни к чему. Народ у нас в начале девяностых еще доверчивый, узнает, что их «инвесторы»-зазывалы такими вещами занимаются — мигом в другую дверь денежки понесет. Нет, имиджевый лик таких «благодетелей» должен быть ангельским! А тут… Получается, на методы им наплевать, главное — добиться цели. Да и вообще на «рекламные» интересы похоже со скрипом…
Алина снова задрожала и, всхлипнув, уткнулась мне в плечо. Видно, пережитое никак не отпускало ее.
— Сереж, ты как думаешь? Это же они ведь, наверное, да? — она умоляюще посмотрела мне в глаза, как будто хотела, чтобы я тут же разрешил ее сомнения и одновременно избавил ее от всех угроз. — Я просто, пока все это продолжалось, — она кивнула на дверь, — все варианты в голове перебрала. Мне кажется, больше просто некому.
— Да, похоже на то, — задумчиво протянул я. — Реклама — это дело прибыльное, а уж во время прямой трансляции там на кону будут такие бабки стоять, что и припугнуть могут. Но ведь не за отказ твой к тебе ломились-то? Они же тоже понимают, что ты здесь ничего не решаешь? Ну, в смысле, решаешь, конечно, — поспешил я поправиться, увидев вскинутые на меня Алинины глаза. Все-таки от нее действительно исходил какой-то дьявольский по своей силе магнетизм. Львица даже в этой ситуации оставалась львицей. — Но над тобой есть еще и другие люди, точнее, один человек, за которым и остается окончательное решение.
— Понимаешь, Сереж, они не просто разозлились, — Алина вытерла последние слезы и, кажется, начала окончательно возвращаться в свое рабочее состояние. — Они решили действовать.
— В каком смысле? Станут угрожать всем нашим рекламодателям и перекроют нам рекламные потоки? Или что?
Ох уж эта манера интриговать по каждому поводу и без! Ну почему меня постоянно окружают люди, которые не могут сразу прямо сказать все, что нужно! Откуда эти бесконечные мхатовские паузы? Тоже мне, драмкружок…
— Нет. Точнее, не знаю. Может, конечно, они и нашим рекламодателям угрожать будут, но главное — в другом. Товарищи из этой пирамиды заявили, что, раз с нами договориться не получается, то они будут делать параллельный турнир на другом канале. Вбухают туда сколько надо денег — и сделают продукт круче, чем у нас. Переманят нашу аудиторию вместе с рекламодателями. И в результате первооткрывателями формата станут они, а не мы. Сереж, ты понимаешь, что это значит?
Еще бы мне не понимать. Жопа полная, вот что это значит. Так вот что Алина мне недоговаривала! Конечно, такие вещи лучше сначала обсудить с глазу на глаз.
Хм… Но если эти ребята действительно так решительно настроены, тогда нам надо действовать еще решительнее. Ведь это мы думаем, как и что и продумываем каждую деталь, а у них задача — обогнать нас, поэтому и действовать они будут быстрее. С бабками у них, судя по всему, проблем нет — а значит, и препятствий никаких. Кроме нас. И, кстати говоря, наверняка они что-то подобное готовят уже давно. Турнир, да и телесъемка — это такие вещи, которые за полдня не организуешь. Слишком много людей задействовано, слишком много задач надо решить. Тем более, что если уж у нас замах на международный масштаб, то и у них амбиции отставать не должны.
Нет, но какая она все-таки красивая, а! Бывают же такие женщины… Вот вроде бы и напугали ее сегодня до смерти, и вообще она в этой поездке вся в делах — а все равно: стоит прицельно стрельнуть глазками, и любой мужик будет думать, что королева выбрала его. Мда. Есть такое выражение «порода» — вот это именно про нее. Она даже плачет не как другие женщины.
Я прижимал ее к себе, слушал ее голос, вдыхал ее запах и чувствовал, как с каждой секундой все сильнее хочу ее. Рядом с такой женщиной любые проблемы уступают естественным желаниям. Но не сейчас! Надо себя перебороть, иначе…
— Слушай, Алин, а через кого они этот турнир делать-то собрались? Ну, кто выступит организатором? Не сами же эти братки будут телепроект делать. У них со словом «камера» и то только одна ассоциация, а тут профессионалами надо руководить…
— Об этом я не подумала, — Алина достала зеркальце, поправила прическу и серьезно и решительно посмотрела на меня. — Надо узнать.
Глава 22
Да, ситуация закручивалась все интереснее и интереснее. Узнать, кто вызвался стать организатором турнира так внезапно нарисовавшихся конкурентов, действительно было бы неплохо. Только как это сделать? Не с наездом же на этих финансовых пирамидщиков выступать. Да и неизвестно еще, что там за контингент. Вот так не рассчитаешь сил — не успеешь оглянуться, как сверху уже горсти земли бросают. Этого нам не надо.
Но Алина была напугана всерьез. Калач она в наших делах уже тертый, а это значит, что угроза была не из тех, от которых можно отмахнуться. Так у кого бы выпытать информацию об этих конкурентах? Хоть что-нибудь бы узнать, хотя бы намеками…
Я решил наведаться к Глебу. Во-первых, телевизионщики высокого ранга всегда в курсе не только любых новостей, но и их подноготной. А во-вторых, я предположил, что продюсеру канала будет любопытно узнать, что кто-то собирается конкурировать с его продуктом. А точнее, не узнать — узнал-то он об этом еще раньше, чем я — а обсудить это со мной. Наверняка он уже перебирает варианты того, что можно сделать. Мы же с ним сейчас, получается, в одной лодке — значит, и решения логично искать вместе.
Я оказался прав в своих расчетах. Глеба я застал не в самом лучшем расположении духа. Вращаясь в своем кабинетном кресле, он задумчиво смотрел в одну точку, допивая, судя по всему, далеко не первую чашку кофе и нервно крутя в руке дорогую авторучку.
— А, это ты, — поднял он на меня глаза. — Заходи. Я примерно догадываюсь, по какому ты поводу.
— Как хорошо, когда все понятно без слов, — невесело пошутил я, усаживаясь на гостевой стул напротив Глеба. — Хоть ты-то можешь мне толком объяснить, что это за контора такая и откуда у них столько энтузиазма, а главное — смелости? И зачем им вообще все это надо? Что, мало способов бабок срубить?
— Зришь в корень, — усмехнулся Глеб. — Тут действительно дело не только в бабках. Турнир будет проводиться параллельно нашему — в ту же дату, в то же самое время, так же в прямом эфире, только на другом канале. Это уже не погоня за бабками, это уже откровенный «заказ».