ечно, но мы еще и жрать хотим, — примирительно сказал Стас.
Режиссер еще немного поворчал, но, видимо, осознав справедливость претензий своих подопечных, удалился.
— Энтузиаст хренов, — прокомментировал Стас. — Ладно. В общем, Сергей, заходите через пару часов. Думаю, что-нибудь точно получится.
Я погулял по окрестностям. В конце концов, нечасто получается просто побродить по городу, посмотреть, а в моем случае — вспомнить, как он изменился, понаблюдать за прохожими… Да и, помимо этого, нужно было известить мою команду о небольших изменениях в программе, чтобы это не стало ни для кого сюрпризом. Собственно, прежде всего нужно было предупредить Алину — это ведь ей предстояло продолжать переговоры от нашего общего имени.
Я нашел ближайшую телефонную будку и набрал ее гостиничный номер.
— Слушай, у нас небольшие коррективы в планах, — сообщил я в трубку, когда расспросил Алину о ее самочувствии и удостоверился, что никаких неприятных новостей за этот день не произошло.
— Ну так просвети, — к моему облегчению, к ней вернулось то кокетливое состояние, в котором она разговаривала с мужчинами чуть свысока. Королева снова в строю!
— В общем, у тебя там запланировано интервью насчет нашего турнира, — сказал я. — Нужно его отменить, а вместо него организовать пресс-конференцию. Причем в строго определенные часы.
— Сереж, тебя обуяла мания величия? — насмешливо-заботливо поинтересовалась Алина. — Зачем тебе конференция?
Я напомнил ей о планах наших конкурентов и рассказал о том, что они уже вовсю активничают. Упомянул я и о разговоре с Глебом. А главное — сообщил, кто является заказчиком параллельного турнира. Интонации моей собеседницы моментально стали серьезными.
— Так что наш единственный шанс перебить их рекламу — это устроить свой скандал ровно в то же время, пока они на другом канале будут приторно расписывать, какие они молодцы и как блестяще у них все организовано, — закончил я.
Алина помолчала.
— Да, серьезно у них все поставлено, — вздохнула она. — Наверное, ты прав. Когда все будет готово?
Я взглянул на часы.
— Где-то через час я иду обратно в театр, — ответил я. — Надеюсь, что у этих юных драматургов уже будет текст. Потом поеду к Сереге со Степанычем, будем думать над постановкой и актерским составом.
— Хорошо, — сказала Алина. — Тогда я отменяю интервью, а пресс-конференцию назначу попозже, чтобы та сторона не сразу об этом узнала и не успела ничего придумать.
— Резонно, — согласился я.
— Удачи тебе, Станиславский! — шутливо проворковала Алина, изобразила губами звук поцелуя и положила трубку.
Я еще немного погулял по улицам, купил у уличной продавщицы пломбир. Не знаю — может быть, это были мои ностальгические настроения, но мне показалось, что мороженое здесь гораздо вкуснее, чем в нашем двадцать первом веке. С аппетитом доев вафельный стаканчик, я направился в театр.
У актеров, как выяснилось, было уже все готово. Похоже, что их самих захватила моя идея: они наперебой объясняли мне, в какой момент что должно было произойти и почему реплики и действия героев должны быть именно такими. В какой-то момент я понял, что если я их не прерву, то их импровизационные «добавки» продлятся до поздней ночи.
— Спасибо, ребята, — смеясь, сказал я. — Ваших придумок нам хватит конференций на пять!
Расплатившись с бригадой авторов, я отправился к своим. Пора было приступать к работе собственного театра. Хотя в какие-то моменты мне начинало казаться, что все это больше похоже на цирк…
По прибытии мне пришлось уже в третий раз за день повторять, что и для чего мы будем делать.
— Да что ж им неймется-то, — проговорил Сергей. — И что, у них действительно много рекламы?
— Слушай, ну мы с Глебом специально включили телевизор, — объяснил я. — Там их роликов больше, чем любых других. Плюс афиши, плюс наверняка в газетах. Такая рекламная бомбардировка — не захочешь, а услышишь, где, когда и что. И запомнишь. Поэтому нам надо быть настойчивей, находчивей… изобретательней, что ли.
— Для того, чтобы морды бить, сам турнир есть, — отозвался Степаныч.
— Еще раз говорю: нужен конфликт, — терпеливо повторил я. — Будет конфликт — зрителя за уши от нас не оттащишь. И все эти их конференции живо уйдут на второй план, да и вообще забудутся.
— Мда, действительно получается шоу, — задумчиво сказал Серега. — Строим какую-то альтернативную реальность.
— Ага, причем этого шоу и этой реальности уже скоро будет больше, чем самого турнира, — недовольно проворчал Степаныч.
— Степаныч, да пойми ты — это все только ради того, чтобы этот турнир вообще состоялся! — не выдержал я. — И чтобы у твоих бойцов потом появились новые перспективы!
— Да понимаю я, не дурак, — отмахнулся тренер. — Просто все это как-то… что ж за время-то такое!
— Какое уж есть, — мне оставалось только развести руками. — Нам нужно перебить этих деятелей, а то… Ты же лучше меня знаешь, кто такой Вариант. А особенно — что ситуация здесь предельно серьезная и действовать надо как можно более обдуманно.
— Да знаю, знаю, — нетерпеливо перебил Степаныч. — Что с американцами-то делать будем? В смысле — кого американцем назначим?
— Придется провести кастинг среди бойцов, — ответил я. — Отбирать будем не только по профессиональным качествам, но и по внешности. Ярко выраженные кавказцы или азиаты сразу отпадают — никто не поверит, что он вчера из Нью-Йорка прибыл. Лучше какого-нибудь блондина или шатена. Многие американцы по типажу на нас похожи. И да, самое-то главное я и забыл: выбирать будем из тех, кто очень хорошо говорит по-английски.
— Опять мне у хороших бойцов энергию тратить на черте-что, — вздохнул Степаныч.
Вообще-то старый тренер все прекрасно понимал. Но у него, как и у большинства людей старшего поколения, консерватизм периодически брал верх над практичностью. Так многие люди еще глубоко советского воспитания были убеждены, что лучший способ убедить ребенка чем-либо заниматься — сказать, что кто-то авторитетный считал, что это хорошо. Максимальная уступка, на которую они могли пойти в этом убеждении — заменить авторитетного Ленина на кого-нибудь помоложе. И объяснить им, что современные дети будут что-то делать, только если их не заставлять, а увлекать — практически невыполнимая задача.
Вот и Степаныч время от времени начинал бурчать, что, дескать, был бы спортсмен хорошего уровня, а востребованным он станет и без рекламы. Хотя окружающая действительность все чаще говорила об обратном: каждый знал массу примеров, когда отличнейший спортсмен или артист годами оставался неизвестным и никому не нужным просто потому, что не занимался рекламой себя и своего дела. А всего-то и надо было — подключить специалистов или направить свою коммуникабельность в нужное русло. Если, конечно, эта самая коммуникабельность в человеке была. В общем, реклама — двигатель не только торговли, но и отдельно взятой карьеры. И в новых условиях этого нельзя было не учитывать.
Мы отправились в зал, где у спортсменов полным ходом шла тренировка. Такой задачи перед бойцами явно никто еще не ставил. Когда раздалась команда «поднимите руки те, кто хорошо владеет английским языком», некоторые посмотрели на нас с изумлением: от тренеров в рабочем процессе можно было ожидать чего угодно, но не требования гуманитарных знаний. Тем не менее, человек пять со сносным английским среди наших спортсменов нашлось. В итоге мы отобрали двух кандидатов на роль гостей из Америки: основного и запасного — на случай, если первый заболеет. Их мы попросили пройти в кабинет, остальные вернулись к тренировке.
Пока Степаныч с Серегой просвещали «избранных», чем им предстоит заниматься, мне нужно было сделать еще одну вещь. В бесконечных коридорах дворца спорта я разыскал Танка.
— Слушай, мы же можем снять какой-нибудь из ближайших боев на видео? — спросил я его. — Ну из тех, которые буквально сегодня-завтра-послезавтра?
Танк пожал плечами.
— В принципе это иногда делается, — неопределенно ответил он. — Что-то продается на мелкие телеканалы, что-то отдается в распространение на кассетах.
— То есть все нужные для этого контакты есть, — уточнил я.
— А как же, — усмехнулся Танк, — обижаешь.
— Тогда найди, пожалуйста, подходящего оператора и пусть он снимет какой-нибудь ближайший бой, — сказал я. — А в видеозапись пусть в нескольких местах вмонтирует рекламу нашего турнира. Отдашь пиратам, пусть на кассетах тиражируют, ну и если в каких-то видеосалонах или где-то вроде того получится пристроить — вообще будет хорошо.
Танк понимающе кивнул.
Глава 24
Вообще, конечно, не все у нас шло так гладко, как хотелось бы. Те же бойцы, которым предстояло участвовать в турнире и сопутствующем «шоу», далеко не сразу и не безропотно согласились побыть актерами. Начали спорить, пришлось переубеждать.
Когда Серега и Степаныч объявили бойцам, что им предстоит разыграть конфликт между русским и американцем, причем «американцу» придется изображать незнание русского языка и непонимание российских традиций — поднялась самая настоящая буря недовольства.
— Я не понял, мы че, в драмкружок пришли, что ли? — спросил один из спортсменов.
В зале расползлись смешки. Психология у спортсменов 90-х была совсем иной, что понятно.
Второй выразился прямее:
— Слушайте, это что же получается — вы, значит, бабки будете зашибать, а мы тут вам, как клоуны, плясать должны? Мы что тут, актрисульки дешевые? Мы вообще-то спортом занимаемся, а не… этим, — он еле сдержался, чтобы не выругаться, но рожу при этом такую скорчил, что яснее всяких слов.
— А Мохаммед Али, по-твоему, тоже «дешевая актрисулька», раз в сериале снялся? — жестко оборвал его Степаныч. — Профессиональный спорт тем и отличается от любительского, что чтобы бабки зашибать, как ты выразился, надо зрителя понравится. Врубаетесь?
Бойцы смущенно замолчали. Все-таки имя Али было непререкаемым авторитетом. Да и Степаныча тут знал каждый.