-Кстати насчет жратвы, - небрежно заметил мне Филон, когда мы вернулись в расположение роты, - могу показать, как это делается, мне как раз напарник нужен, а ты вроде как ничего …
Умываясь и смывая кровь с разбитого лица, я вопросительно глянул на льющего мне воду Лёху.
-Не ходи с ним, убить могут, - сливая мне в подставленные ладони воду из котелка, шепнул Лёха.
-Э… - вняв его предостережению, стал отказывать я.
-Ну и жри до дембеля одну парашу, - разозлился Филон.
-А что хоть делать то надо? – заинтересовался я уже не обращая внимания на предостерегающе толкнувшего меня Лёху.
-Склад с пайками у лётунов ломанем.
-Как?
-Если пойдешь, то увидишь.
Ну что ж далеко не первый из сынов человеческих я внял демону искусителю. Хотя как раз демоном то Филон совсем и не был. Он предложил, я согласился, все по-честному, просто не мне одному совсем уж обрыдла войсковая пайка.
Воровство, грабеж, разбой вот как это в уголовном праве называется. Хотя если подумать, то можно и иначе назвать. Например, отработка учебно-боевой задачи: «проникновение на охраняемую территорию, посредством нейтрализации часового, и преодоления технических средств защиты». Как хотите, так и называйте. Если вы сытый законопослушный гуманист – тогда это безусловно разбой, если вы полуголодный обозленный солдат – тогда это умелое применение военной выучки в обстановке максимально приближенной к боевой.
Летчиков снабжали великолепно, кормили разной вкуснятиной как на убой, а их сухие пайки, это вообще мечта армейского гурмана. Были они нашими соседями, просто рукой подать, а их склады охраняли доходяги из БАО – батальон авиационного обслуживания. Вот туда мы и намылились с дружеским так сказать визитом.
Ночью взяв из каптерки трофейные ватные халаты и захватив два вместительных общевойсковых мешка приходим на продовольственный склад авиаторов. Склад – сборный модуль, территория ограждена двумя рядами колючей проволоки. У ворот склада «грибок», под «грибком» мается от скуки часовой.
-Ты почему сука тыловая, честь советскому десанту не отдаешь? – начинаю я отвлекать внимание вооруженного БАОошника
-Да пошел ты! – воспрянув и радостно ожививший, легко поддается на провокацию часовой.
-Да я тебя сейчас … - грожу я и упоминаю разнообразные способы, при помощи которых можно заставить БАОшника отдать свою честь.
Но твердо знает часовой, что согласно уставу караульной службы, его «честь и достоинство охраняется законом» и ничуть меня не боится. Смотрит он на меня, грозит автоматом и ведет пылкую дискуссию о том кого следует считать рваным гондоном и тыловой «крысой». Пока мы значит демонстрируем друг другу свои познания в матерном приложении к русскому языку, с тыла склада заходит Филон, перебрасывает через колючую проволоку грязные уже давно все изорванные ватные халаты и успешно преодолевает оба ряда колючей проволоки.
- А еще ты … - не сводя с меня негодующих глаз увлеченно ведет свою ругательную арию часовой и не закончив фразу падает. Это Филон подкравшись резко и сильно бьет его кулаком в затылок. Жалко конечно пацана, но ведь не до смерти же.
Все остальное дело техники. Пломбы с двери склада срываются, замки взламываются штык - ножами, и все твое…
Быстро доверху набили пайками два мешка, оставили в качестве вещественного доказательства преступления обрывки халатов на колючей проволоке и домой.
Ну а дома, в палатке то есть … так вот мы же не «крысы» что бы под одеялом втихоря жрать, мы как и положено со всем взводом поделились, а я со своей доли еще земляками пару банок сосисочного фарша отнес да печенья с шоколадом, еще пачку сигарет «Золотое руно». Накрыли в палатке стол, сели от души поели. Завистливые взгляды и явные намеки наших соседей по палатке ребят со второго взвода молча проигнорировали. А пайки у летчиков отличные, такая вкуснятина просто пальчики оближешь.
-Ты сходи к офицерам и им пожрать отнеси, - распорядился Фаик когда мы уже почти насытившись за ночным пиршеством, помогали пищеварению покуривая и смакуя медовый аромат сигарет «Золотое руно»,
-А чё я им скажу? – поразился я,
-Так и скажи. Шел, увидел мешок, что делать не знаю, решил вам отнести, - сыто и снисходительно улыбаясь учит Фаик и глядя на мое вытянувшееся лицо спокойно пояснил:
-Не боись они все как надо поймут, и еще, - тут Фаик наставительно поднял палец вверх, - командиры должны знать, что ты нормальный солдат, службу понимаешь и верить тебе можно.
-А вот интересно, а почему в летных пайках спирта нет? – развалившись на кровати расстроился Витёк
-Должен быть, - поддержал его Филон, - но мы искали, да не нашли.
-И без спирта хорошо, -подал голос со своей кровати Муха.
-Летуны уже свой спирт давно выжрали небось, - уверенно предположил сидевший рядом со мной на кровати Лёха.
-Ну так я пойду? – встал с кровати я и загасив окурок в пустой консервной банке, взялся за лямки мешка.
Знаете, что я услышал, когда в офицерском домике изложил предложенную легенду и передал вещмешок капитану Акосову.
-А вот интересно, а почему в летных пайках спирта нет? – проверив содержимое «находки» расстроился ротный.
-Небось они его сами весь выжрали, - кивнув в мою сторону выдвинул версию, валявшийся на кровати командир второго взвода чернявый старший лейтенант Галиев.
-Мои бойцы на такую подлость не способны, - сразу вступился за честь своего взвода лейтенант Петровский.
Ротный испытывающее посмотрел на меня и даже принюхиваясь потянул носом воздух, мне скрывать было нечего, я был абсолютно трезв и смело от души дыхнул в лицо своему командиру. Акосов поморщился, а Сашка Петровский засмеялся.
-Свободен, - отпуская меня восвояси, небрежно махнул рукой ротный и уже у порога комнаты я услышал:
-Молодец!
Как на строевом плацу учебки образцово щелкнув каблуками выполнил я поворот «кругом» и встав лицом к отцам – командирам отчеканил:
-Служу Советскому Союзу!
Такая вот, сильно разная была служба Советскому Союзу.
На следующий день мы узнали, что переодетые в советскую форму душманы, напали на военный склад летчиков, злодейски похитили военное имущество, но не успели совершить диверсионный акт против летных пайков, так как разводящий со сменой вступили с ними в неравный бой, и испуганные враги под покровом ночи бежали. Была произведена инвентаризация похищенного и оставшегося имущества. Ей богу мы бы столько унести просто физически не смогли бы, но акт был составлен, а это знаете ли документ. Наверно зав складом был нам очень благодарен. Правда, командир вертолетного полка, хотя и «поверил» в душманское нападение, но все же пошел к нашему комбригу и попросил больше так не делать. «Мои пилоты тоже кушать хотят» - так он обосновал свою принципиальную позицию. Комбриг довел его позицию и своё к ней отношение до строевых офицеров. Вертолетчиков у нас в бригаде особенно в первом ПДБ очень уважали. И ротный приказал, что бы мы к летчикам в гости больше не ходили.
-Я смотрю, ты уже созрел, пора и на боевые выходить, - закончил он разговор.
Как я уже говорил, мои первые боевые операции связаны с поиском «всадников без головы». Мы упорно пытались найти хотя бы их тела. Сбор на первый выход — это вообще умора, я сдури выкинул из РД сухпаек, а набрал патронов и гранат, а этого добра у нас было, «бери, не хочу». Обвешался пулеметными магазинами, прямо герой – разведчик, забрасываемый в тыл врага. Старослужащие, наблюдая за моими сборами, злорадно переглядывались и ухмылялись. Муха сердобольно посоветовал выкинуть патроны и гранаты:
-Тебе четырех магазинов за глаза хватит, - заметно улыбаясь, сказал он.
Но я-то был уверен, что все лучше всех знаю, и на его совет ответил презрительной гримасой.
-Пусть тащит, коли охота, - засмеялся командир расчета АГС – 17 и мой земляк Цукер.
Первый раз мое место в боевом расписании было в расчете АГС – 17. Вес ствола - тела гранатомета - восемнадцать кило. Ствол в чехле за спиной на удобных лямках тащит первый номер, он же командир расчета и наводчик. Вес станка на который устанавливается ствол – двенадцать килограммов. Станок на лямках несет второй номер. Вес круглой патронной коробки со снаряженной лентой -четырнадцать кило да еще пятьсот грамм в придачу, а вот эту неудобно носимую дрянь мне всучили. Сунули мне в руки две снаряженных коробки и вперед: «За Родину!». Первые три километра марша, я еще мог, смотреть по сторонам. Потом руки у меня обвисли, а подмена боевым расписанием не предусмотрена. Проклял я тяжелое вооружение, вообще, и АГС –17 в частности. Потом к обвисшим рукам добавилась разламывающаяся под боеприпасами спина. Знаете, сколько я напихал это добра в РД? Пятьдесят килограммов! Вот какой дурак был. Дальше больше - прём без привалов, ножки у меня в сапогах стерлись, а от усталости стали явственно подрагивать. Вот тут-то и понял я, почему наш батальон «горно-копытным» прозвали: наши стопы – копыта; наше место – горы. Вперед горнокопытный десант, вперед. Мое штатное оружие - ручной пулемет при движении все норовил съехать из положения «на грудь» в положение «стволом по морде», а когда его поправишь, то прикладом по жопе все норовил двинуть. Я уже ничего не видел, никуда не смотрел, а мечтал только об одном, наткнутся на противника, вступить в бой, чтобы иметь законную возможность упасть и расстрелять проклятые боеприпасы. Но противника не было, и наша рота всю ночь промоталась в его поиске, без привалов. Думал, не выдержу, умру.
-Привал! – на рассвете скомандовал командир роты.
Трупом я свалился на холодную мокрую от росы землю.
-Встать! – я лежу, я умер, не трогайте меня, - Встать! – пинок под ребра, поднимаю голову и смотрю, как командир взвода лейтенант Петровский заносит ногу для нового удара и вежливо так меня спрашивает, - Кто за вас ефрейтор, огневую позицию оборудовать будет?- Рычит - Встать!
Ну, как откажешь в такой деликатной просьбе? Встал, отстегнул малую саперную лопатку, пошел копать. Покопали. Окопались. Время жрать. Все достают сухпайки, я гордо отвожу от жратвы голодный взгляд, у меня одни патроны.