Никого я конечно не искал, но в палатке санчасти постоянно находится просто невыносимо, такая там гложет тоска. А тут погулял, там знакомого встретил и поболтал, здесь знакомого встретил, последние новости и сплетни узнал, вот время быстрее и веселее прошло. Потом и для здоровья такой моцион полезен.
-Вы почему такой грязный? - брезгливо поджав губки, поинтересовалась инопланетянка, рассматривая меня.
Молча не отвечая на вопрос смотрю на девушку. Наша планета - Афган, наша Земля - десантная бригада, так откуда же ты взялась, вся такая ненашенская. Тут же догадался, вольнонаемная девушка, из штаба. А ничего, приятная такая девица, в платьице одетая на ножках туфельки. Платьице цветное, кремовые туфельки на высоком каблучке, прическа обалденная, накрашенные губки, подведенные голубеньки глазки, из другого мира создание. Я ее возле саперной роты встретил. Саперы баньку себе построили ну просто загляденье, настоящая сауна, весь штаб в нее париться ходил. Вот и я размечтался там помыться, пришел выбрать момент для «атаки», надеялся, что днем, нет там никого.
-Так спинку потереть некому, - скромненько пожалился я. А сам затаив дыхание глазами так и ласкал, так и ласкал, нежное создание с другого мира. Пылал мой взор и как только у нее платье не задымилось.
-Да как вам не стыдно так себя запускать? – возмутилась девушка, и с легким презрением добавила, - А еще гвардеец, десантник. Вы только посмотрите на кого вы похожи!
На кого похож? Х/б давно не стирано, всё засалилось, на босых ногах самодельные тапки без задников, вшивый, грязный, потный, истощенный. Вот я каков. Морщи милочка лицо, морщи. Ты же не знаешь, что никто форму солдату не постирает, кроме него самого, а как мне постирать если рука больная почти не двигается, а ранка на ноге хоть и затянулась, но нагибаться все еще больно. В ниточку поджимай брезгливо губы. Ты же не знаешь, что нет тут для рядовой солдатни бань и душевых, негде помыться, да и не могу я одной то рукой вымыться как следует. В палатке все больные да раненые у нас, воды нагреть негде, мыться негде. Лицо умыл из ржавого самодельного рукомойника и то слава богу. Где тебе знать, что потопаем мы то и полопаем, а много натопать с раненой ногой я не могу, вот потому-то кожа да кости у меня, а не играющая могучей мускулатурой фигура. Недавно в штабе ты служишь, вольнонаемная ты наша, где ж тебе знать, как солдаты строевых частей живут.
-Девушка, а вы сказочку про аленький цветочек помните? – ласковым домашним котиком замурлыкал я.
-А что? – насторожилась девушка и непроизвольно сделала шаг назад.
Хоть она и не из сказки красавица, но я все равно томно так говорю:
-Там красавица целует чудовище. И тут же от прикосновения девичьих губ алых, страшилище добрым молодцем оборачивается.
-Размечтался, -фыркнула девушка.
-Ой не быть мне добрым молодцем, никто не пожалеет царевича заколдованного, - придуриваясь как в любительском спектакле запричитал я и услышал:
-Будешь к нашим бабам приставать, так тебе и до дембеля не дожить …
Оборачиваюсь на голос, а там зам по тылу собственной персоной стоит. Упитанный такой, майор. В маскхалат одетый. Лицо у него хоть и потасканное от тягот продовольственной службы, но гладко выбритое, одеколоном освеженное.
-С какой роты и что ты тут, делаешь? – грозно нахмурившись спрашивает наш самый главный и очень хреновый кормилец и военный отчим.
-Первый батальон, вторая рота, - пожимаю я плечами, и выставляю вперед свою культю.
-Ранен что ли? – все еще хмурится майор.
Твоё какое дело? Не собираюсь я на жалость бить. Пошел бы ты на ...й! Если мне чего надо будет, так я лучше украду, чем тебя боров просить буду. Да и хрен чего у тебя допросишься.
-Почему молчишь солдат? – играя властными интонациями, спрашивает майор, выделываясь перед вольнонаемной бабой.
-Так ты ранен? – растерянно спрашивает девушка и смотрит на мою перевязанную уже загрязнившимися бинтами руку, - Где?
-У них под Файзабадом большие потери были, - басит майор, и мне так снисходительно:
-Там был ранен что ли?
-Никак нет товарищ майор, - наигранно бодро отвечаю, и не глядя на девушку с прожженным армейским цинизмом предельно нагло заканчиваю ответ, - у афганки манда с зубами попалась вот и цапнула сука душманская.
-Хам! – словом, как пощечиной хлещет девушка и краснеет. Густо хохочет майор. Я кривлю в похабной улыбочке губы.
-Пошел вон! – погасив смех грохочет майор.
Поворачиваюсь и ухожу. Слышу, как утешает нежное создание товарищ майор:
-Вы Настенька от солдат подальше держитесь. Быдло оно и есть быдло. Да и вшей от них набраться можно. А вот мы в дуканчик съездим и там бельишка вам импортного подберем, а еще сегодня у меня именины, приглашаю.
Продолжения не слышу. Ты быдло солдат второй роты, вот и катись в свое стойло. И нечего злится, ну кто ты такой, чтобы с майором равняться? Грязный, вшивый, истощенный. А товарищ майор вольнонаемную девушку в лавочку сводит, всяких красивых штучек ей накупит. Денежки у него водятся. Загонит товарищ майор стирального порошка с мыльцем, да горюче-смазочных материалов нашим афганским товарищам, вот и есть на что купить красивую тряпку и широко свои именины отметить. Солдатне вечно не хватает еды и одежды, вши солдатню мучают? Так это ж быдло, оно перебьется. А ты вольнонаемная держишь от солдатни подальше, а то паразитов от нас наберешься. И нечего на меня с жалостью смотреть, я в твоей жалости не нуждаюсь. Это тебя Настя жалеть надо. Трое вас женщин у нас в бригаде. Все вольнонаемные. Не от великого женского счастья вас в Афган занесло, от безнадежности вы сюда завербовались. Приехали вы в надежде свою женскую судьбу устроить, а еще барахла поднабрать, да и денег заработать, чего уж там греха то таить. По три оклада в Афгане платят. В Союзе столько не заработаешь. Не шибко-то вы и красивые. Красивые и дома устраиваются неплохо. Только как любит говорить начпродистый товарищ майор: «Если нет мяса, то в поле и жука раком можно». А ты что хотела? Эх милая никто тебя больно то никто и не спрашивал, а ты то что хочешь. Ты Настя сюда по вольному найму пришла, а на войне как на войне. Вот так-то девушка. Может ты и плакала по ночам в подушку, не знаю. Как говориться свечку не держал, нет у меня такой привычки. Зато знаю, что тут не кино, романтики нет, а есть оголодавшие без баб здоровые мужики. Каждый кто на тебя смотрит только и думает, да ты и сама знаешь о чём, а кто может и делает то о чём думает. А еще Настя ты уж извини, что матерился при тебе, это я от зависти и обиды, что не мне тебя обнимать. Эх девчата, нам на той войне погано было, а вам еще хуже. Вы девчата такие же жертвы войны, как и мы, раны от пули или осколка они заживут, а вот покореженная душа она еще ой как долго болеть да ныть будет. Вы уж простите если что не так …
Но не все так грустно как кажется, была и у меня в Афганистане любовь. Точь-в-точь как в романтических поэмах и балладах рассказано. Верная, взаимная, надежная. Ты помнишь моя любовь, мой родимый РПКС – 74 № ЕЕ 1232 как я за тобой ухаживал, смазывал, чистил, лелеял. Никогда я тебе не изменял. Пытались мне как шлюху навязать снайперскую винтовку, наотрез отказался. Обручили меня по приказу с АКС –74, так я его тут же бросил и к тебе вернулся. А ты меня никогда не подводил. Грязь или пыль, жара или холод, горы или пустыня, ты всегда на малейшее движение пальца руки откликался. Сколько раз ты мне жизнь спасал, а сколько моих тайн прятал? Об этом только мы двое знаем, ты да я.
Почти всё в армии говно, а вот оружие отличное. Я почти все стрелковое вооружение знаю и умею с ним обращаться и без лести скажу конструкторам и мастерам оружейникам – вы лучшие. Видал я иностранные стволы, брали мы их в качестве трофеев, так вот по сравнению с нашим оружием это просто дерьмо. Правда в числе трофеев попадались АК-47 и ДШК китайского производства, неплохие игрушки, но создали то их наши конструкторы. Китайцы их только по лицензии выпускали.
Дорогой ты мой РПКС – 74 № ЕЕ 1232 бывало, что и ругал я тебя, и злился на тяжесть твою, матом твоего папу Калашникова многократно поминал, а ты не обижался, все мне прощал, и мгновенно без всяких осечек разом мог выпустить сорок пять пуль. А секунда в бою она иной раз жизнью меряется.
В средние века, каждый рыцарь, своему мечу имя давал. Ну какой из меня рыцарь? Да никакой! А имя я тебе все же дал. Настоящее имя - армейское, самое - самое десантное. «Заебись» - так я тебя звал и в радости и в горе.
[1] Начиная с декабря 1981 года больных гепатитом Б направляли на излечение в инфекционный армейский госпиталь в Кабуле. Краткосрочные отпуска после болезни, более не предоставлялись.
Глава 9
Афганистан
Провинция Пактия. Город Гардез
1981 –1982 год от Рождества Христова
1402 – 1403 год по хиджре - мусульманскому летоисчислению.
-Всё наш дембель накрылся, - мрачно объявил Разведчик, вернувшийся со штаба бригады.
Его послали узнать, ну когда же отправка то будет. Когда вы суки штабные призыв осени семьдесят девятого года домой отпустите.
Мы все в одной палатке на койках сидели. Пятнадцать бойцов нас в роте осталось, да двое офицеров. Десяти уже пора домой. Они своё отслужили. Приказ об увольнении министром обороны давно подписан. Ребята сидят о доме мечтают, планы строят, а тут:
-Передислоцируют нас в Гардез, - хмуро добавляет усевшийся на кровати Разведчик, - в штабе сказали пока туда не перейдем, то хрен нам, а не дембель.
-А где хоть этот Гардез? – недовольно спрашивает Филон.
-В горах на Пакистанской границе, - от порога бросает входящий в палатку ротный.
-Товарищ капитан! Что это за херня? – возмущенно орут дембеля, - Нам, что теперь до последнего дня этого года что ли служить!
-Мне тоже смены нет, - в ответ повышает голос капитан Акосов, - меня тоже эта служба вконец задолбала!
Да товарищ капитан, это сразу заметно. Вы с первого дня в Афгане служите. Похудел ты капитан и постарел. И желтухой ты переболел ротный и ранения у тебя были, не меньше нашего ты этой войны хлебнул. Самой раздолбайской ротой в бригаде ты два года командовал. Ничего, справлялся. Зря никого не наказывал, сдури ребят под пули не подставлял, за нашими спинами не прятался.