«И что это за маленькие боги?» — спросил он себя, пытаясь натянуть сапоги. «Если они могут покидать свои стены и валуны, то можно ли убедить их сражаться с Уэй-шу? Они вообще могут как-то повредить ему и его армиям? С тем же успехом можно просить Лакика или Милу Зерна брать оружие и сражаться!»
Он убрал свои меха и скатку, и пошёл завтракать с Джимутом. Они собирались посмотреть, есть ли у Парахана или Суды приказы для них, когда по всему храмовому комплексу пронёсся долгий, низкий зов рога. Все остановили свои дела, и в ожидании обратили взгляды на центральный храм. На самой высокой башне стояли жрецы, державшие в руках рога настолько большие и длинные, что их изогнутые концы стояли на полу.
Самый большой из рогов снова испустил длинный зов, затем три коротких. Длинный, и три коротких. Это второе повторение подхватили все рога в храме. Браяру не нужно было спрашивать, что эти сигналы означали. Каждый храмовый воин бежал на стены с арбалетом в руках. Воины-спутники Браяра поступили так же.
Жрецы побежали запирать ворота. Другие подпёрли ворота нагруженными камнями телегами, когда ворота были закрыты. Жрицы накрыли большие колодцы во дворах, чтобы стрелы или камни не упали в их драгоценную воду. Послушники повели стада обратно в сараи, когда только начали их выводить на выпас. Другие храмовые работники мягко указали беженцам, вышедшим наружу, вернуться обратно в здания, где им могло быть безопаснее.
Браяр и Джимут взяли своё собственное оружие. Они тоже побежали на стены. Своих командующих они нашли на южной стене, прямо над парадными воротами. Там, вместе с жрецом-воином, командовавшим храмовыми войсками, они наблюдали, как триста янджингских солдат галопом проскакали вверх по дороге, и разошлись в стороны перед ними, как раз за пределами дальности арбалетов. По галерее пробежал послушник, чтобы что-то быстро прошептать жрецу-воину на ухо.
— У северных ворот ещё две сотни, — сказал командующий Суде, Ланго и Парахану. — Численность у нас с ними почти одинаковая, если только у них нет ещё сил, скрытых на дальней стороне кряжа. Я в этом сомневаюсь. Никто из наших дозорных не докладывал о передвижении, и смена караула происходила без происшествий. Последняя смена была сразу после утреннего колокола.
— Они могли использовать магию, чтобы подобраться ближе, — с тревогой сказал Парахан.
Командующий издал низкий, глухой смешок:
— Это должна была быть очень необычная магия, чтобы пробраться мимо наших дозорных, их собак, и сторожевых заклинания в тоннелях, которые дозорные используют для того, чтобы возвращаться сюда, — заверил он Парахана. — В прошлом году в тоннели, правда, забрался один лазутчик. Но не выбрался. Они так и не узнали, куда он подевался. Капитан Ланго, не мог бы ты подкрепить своими силами моих людей на восточной стене?
Гьонг-шийский капитан кивнул, и побежал вниз по галерее, жестами приказывая своим солдатам на земле следовать за ним.
К воротам подъезжал янджингский солдат. Он нёс белый флаг.
— Они выходят на переговоры, — заметила Суда. — Она закинула руку Браяру на плечи: — Но ему не нужно пять рот только для переговоров. Может, нам всё же доведётся сразиться с этими собаками, а, Браяр?
«Какая кровожадная девушка!» — восхищённо подумал он.
Янджингский посланник остановил своего скакуна, и помахал своим белым флагом перемирия на длинном шесте:
— Многоуважаемые жрецы великого Храма Тигров, я приношу вам приветствия от Генерала Джин Чуана из Имперской Армии Южного Гьонг-ши!
— Да снизойдут на его голову благословения наших тигров, — ответил командующий жрец.
— Я вот не знаю, хорошо или плохо получить такое благословение, — прошептала Браяру Суда.
— Наш великолепный генерал милосерден, и наш могучий император, шестой в своей династии, любимый всеми богами, Уэй-шу Мао-рин Гуан-гонг Жи-ан из Династии Лонг, держит это королевство Гьонг-ши близко к своей августейшей груди, — продолжил посланник.
— Так это какие-то посторонние убили вех тех людей в реке и в ущелье? — пробормотал Суде Браяр.
— Да снизойдут благословения наших богов-тигров также на голову вашего императора, — ответил командующий. — В Грядущую Небесную Пору они несомненно вознаградят его самым надлежащим образом.
Если посланник счёл этот, или другие ответы командующего, странными или неоднозначными, то виду не показал:
— Мой господин генерал наказал мне сообщить, что мы надеемся сделать наш визит в ваш великолепный храм коротким и мирным. Дайте нам ничтожнейшие символы вашего почтения по отношению к нашему великодушному и сильномогучему императору. Если вы это сделаете, то мы объявим наше желание мира между нашей великой империей и вашими богами, и удалимся.
— Интересно, — пробормотал командующий. — О каких именно ничтожных символах идёт речь? — крикнул он.
— О четырёх людях, — ответил посланник. — Беглый раб Парахан. Его сестра Судамини. Женщина Розторн. Мальчик Браяр Мосс. Ваш мир, и мир всех, кто находится за вашими стенами, и на ваших обширных землях, в обмен на этих четверых, нанёсших оскорбление имперскому величеству.
— Я не могу дать на это ответ, — сказал командующий. — Лишь глава нашего храма может это сделать. Тебе придётся подождать.
Он пошёл к ступеням. Но вместо того, чтобы спуститься по ним на землю, или послать за главой храма, он просто сел там. Послушник, ожидавший с большим чайником и целой корзинкой чашек, налил чашку чая, и передал ему. Командующий, похоже, совсем не спешил никому ничего передавать.
Остальная часть их группы на стене отвернулась от посланника, и уселась в галерее, где их не было видно.
— Как по-янджингски. — К удивлению Браяра, разбудившая его старая жрица каким-то образом сумела взобраться к ним. Теперь она сидела скрестив ноги перед ним, Судой и Параханом, и позволила Джимуту передать ей чашку. Рядом с ней был высокий, долговязый молодой тигрёнок на привязи. — Поскольку они торгуют людьми туда-сюда, как безделушками, то они полагают, что и другие будут делать так же. — Она похлопала Браяра по колену: — Что ты сделал, мальчик? Открутил имперский нос?
— Ничего подобного! — возразил он. — Я был совершенно обходительным! Мы с Розторн даже сделали ему собственную розу, уникальную, только для него!
Старая жрица тихо засмеялась:
— Несомненно, он хочет вас назад, чтобы вы сделали ещё одну. Эта Розторн, она сейчас не с тобой?
— Временно, — ответил Браяр. — У неё было одно поручение.
Женщина посмотрела на него так, будто знала, что поручение Розторн было тайной, весьма магической тайной. Затем она сказала Парахану и Судамини:
— А вы, двое смутьянов?
— Мы не рабы, — тихо сказал Парахан, сжимая лежавшие на коленях кулаки до побеления костяшек. — Мой дядя продал меня императору, но я сбежал.
— Это не имеет значения, — сказала старая жрица. — Император Уэй-шу полагает, что угрозы заставят нас раскрошиться подобно засохшей грязи. В прошлом году он послал мне прекрасную коробку, на которой были вырезаны змеи. Это был отличный подарок. — Она покачала головой: — Только благодаря моему другу я выжила после того, как открыла её. — Старуха погладила тигрёнка по спине. Он ткнулся ей в плечо своей большой головой. Она сохранила равновесие с выработавшейся от долгой практики лёгкостью. — Он съел маленькую гадюку, которую император спрятал в моей прекрасной коробке. Мы всю ночь не спали из-за его больного живота, но теперь он знает, что гадюк есть не стоит.
— Но зачем? — спросила Суда. Она с тоской посмотрела на тигрёнка. — Зачем император послал вам гадюку?
— Полагаю, он думал, что мой преемник будет более расположен забыть о благодарности, которой мы обязаны Богам-Королям за то, что они позволили нашему храму здесь находиться. Он думал, что если он убьёт сварливую старуху, то у него будет в Гьонг-ши друг. Вместо этого у него тут по-прежнему сварливая старуха, которая теперь ещё и имеет на него зуб. Мы ему послали моего несостоявшегося преемника в нашей собственной коробке. — Она встала, и подошла к краю стены. Тигрёнок встал рядом с ней, положив передние лапы на гребень. — Посланник! Твой имперский господин знает, кто я такая — он пытался убить меня в прошлом году. Он потерпел неудачу. — Хотя она говорила нормальным тоном, её голос разносился по воздуху. Он ошарашил не только скакуна посланника, но также и лошадей всадников у него за спиной. — Сообщи ему от меня следующее: Скорее его дворец будет кишеть разгневанными кошками, чем я кому-нибудь сдамся. У Гьонг-ши для вас много сюрпризов. Уходите, пока можете! — Она отошла от края стены, и поманила к себе командующего: — Вы готовы? — тихо спросила она. Её голос достигал лишь тех, кто был рядом. Браяр встал на ноги. Суда и Парахан уже стояли.
— Готов, если вы готовы, — ответил гьонг-шийский солдат.
Браяр выглянул наружу. Посланник галопом скакал к своим. Стрелки, должно быть, взвели арбалеты и наложили болты заблаговременно, потому что сейчас их оружие было поднято и готово к стрельбе.
Один янджингский солдат, крепкий малый в покрашенной золотой краской броне, поднял алое знамя. Несколько человек выкрикнули приказы, когда стрелки нацелились на стену храма. Солдаты пустили своих лошадей рысью.
Тогда жрица — глава храма, как уже понял Браяр — и командующий начали распевать.
Огромная оранжевая статуя тигра, сидевшая у ворот, встряхнулась, и зарычала на скачущих в атаку всадников. Белый тигр, уже находившийся в прыжке, завершил его, приземлившись посреди атакующих.
Лошади сошли с ума от ужаса. Они вставали на дыбы и били копытами об землю, крича, и скидывая своих хозяев на землю. Тигры крутились, и махали своими огромными лапами, разбрасывая в стороны лошадей и людей.
Воины Парахана и Суды замерли, увидел раскрывшуюся перед ними картину, но храмовые стрелки не медлили. Они прицелились, и выстрелили. Когда их болты отправились в полёт, Браяр посмотрел на Джимута. Тот уже нацеливал свой арбалет. Браяр повернулся обратно к тиграм, и увидел их уязвимость. Они были каким-то образом привязаны к воротам. Достигнув своего предела, который, похоже, составлял около трёхсот ярдов, тигры могли сдерживать врагов, но не могли преследовать их дальше. Янджингские солдаты тоже об этом догадались. Они выстроились вне пределов досягаемости тигров, и подождали, пока их собственные маги сделают свой ход. Эти важные шишки всё время держались позади. Хотя Браяр не мог видеть их вблизи, или слышать, он догадался, что они взяли в руки свои бусы, и распевали слова, которые пробудят хранящиеся в них заклинания.