— Нет! — закричала Эвви, вставая. — Я не хочу ещё кошек! Я не хочу никого, кто может погибнуть! Посмотри на Браяра, он был ранен, он мог умереть… — Она опустила взгляд, и осознала, что стоит голая. Выбравшись из бадьи, она натянула на себя халат, и проскользнула в промежуток между дверным проёмом и прислоненной к нему дверью.
Она услышали, как одна из стоявших снаружи послушниц спросила, может ли она помочь. Эвви закричала:
— Отстань от меня!
Луво повернул свой головной нарос к остальным:
— Она желает покинуть эту землю.
— Она боится остаться, — тихо сказал Браяр. — Она боится, что император схватит её, и будет пытать её — или нас. Ты замечательно поработал, приведя её в порядок после того, что с ней сотворили эти чудовища, Луво. — Тут ему пришлось замолчать. Он боялся, что расплачется.
— Такие глубокие раны лечит только время, — продолжила Розторн. — Браяр, возможно, тебе следует отвезти Эвви домой. Первый Храм Круга — дом моей религии. Обязательства — только мои.
— Почему бы тебе не отвезти Эвви домой, а мне — остаться? — резко спросил Браяр, поскольку мысль о том, чтобы оставить здесь Розторн, резала его сердце подобно кинжалу. — У тебя холодная голова, необходимая в пути, и тебя там ждёт Ларк.
— Мы все устали, и всё ещё голодны — и я правда не собирался начинать ссору, когда вы нам уже так сильно помогли, — сказал Парахан. — Идёмте. Отложим это на потом. Нам с Судой нужно проверить воинов.
Браяр и Розторн переглянулись:
— Нам следует проведать лекарей, — сказала Розторн.
— Нет, — прямо заявила Суда. — Если враг вернётся, пока вы ещё здесь, то вы — боевые маги. Делайте всё, что можете, чтобы восстановить свои силы, но не лечите никого, пожалуйста.
— Я поговорю с Эвви, и спою ей, — сказал Луво. — Если так будет лучше, то конечно же она должна уехать домой. Я лишь надеялся показать ей всю мою гору.
Парахан выбрался из бадьи, и спустил кристаллическое существо на пол:
— Добро пожаловать в мир людей, друг мой, — тихо сказал он. — У нас у всех есть те, кому мы хотели бы показать свои любимые сокровища, только времени не хватает.
Глава 22
Одевшись, Эвви не осталась у себя в комнате. Люди будут задавать ей вопросы и пытаться понять её, когда она и сама-то себя не понимала. Вместо этого она сбежала из храма Живого Круга, чтобы бродить по Гармашинг.
На улицах были люди, и все — при деле. Большинство из них выносили обломки из дворов домов и храмов. Имперская армия не один день поливала город дождём из камней и бомб с зайао, прежде чем Генерал Сэруго явилась, чтобы отвлечь солдат. Теперь даже самые малые дети помогали в уборке, вываливая корзинки мусора в тачки и телеги. Эвви чувствовала себя виноватой за тунеядство, но её сила всё ещё была не такой, как неделю назад. Даже её тело было утомлено: когда она попыталась что-то поднять, ощущение было такое, будто её руки и плечи были как переваренная лапша.
Она не приняла во внимание, что людям теперь может быть не безразлично её янджингское происхождение. Трудно было держать себя в руках, когда кто-то плюет тебе под ноги. К счастью, это случалось нечасто. Когда Эвви видела других людей родом из Янджинга, она кивала, и они кивали в ответ. Они знали, каково это — носить лицо врага, пусть они и провели всю жизнь здесь. Эвви видела здесь пару храмов ба́йта, ещё когда они зимовали в городе. Они строились для поклонения Канзан, богине милосердия и исцеления, и Ту́ян, богу, который был небесами. То, что в Гармашинг были янджингцы, имело смысл, поскольку в этой стране было много чужестранных храмов. За ними наблюдали, или держали их под замком во время осады?
С минуту она рассматривала возможность зайти в байта, но передумала. Она не знала, сколько она ещё будет бродить, пока не устанет окончательно, и не будет вынуждена ехать на попутной повозке обратно в храм Живого Круга. Она собиралась пройти так далеко, как только могла, хотя было грустно видеть весь ущерб, нанесённый ярко раскрашенным домам и храмам. По крайней мере это они остановили — она и её друзья.
Эвви остановилась поглядеть на нетронутую стену храма. Та была расписана несколькими гьонг-шийскими фигурами. С тех пор, как она побывала с Луво под землёй, ей казалось, что все изображения двигались. Эти решили порадоваться дню без осады. Ледяной лев танцевал с ибрисом, потом перепрыгнул на другую сторону стены, чтобы гоняться за большим яком. Ибрис предпочёл танцевать дальше с большим пауком, не уступавшем ему размерами, в то время как несколько голов нага читали свиток, а остальные головы выглядели скучающими.
— Иногда я бросаю кедровые орешки над их головами, — сказал Бог-Король, — и они злятся, потому что не могут поймать их.
Эвви, вздрогнув от неожиданности, посмотрела на него:
— А тебе можно бродить вот так, одному? — спросила она. — Что если в городе есть шпионы, и они тебя схватят, или… — Она моргнула, осознав ход своих мыслей, и её голос дрогнул. Мысль в её голове была слишком ужасной: Бог-Король, привязанный к столу, как была привязана она, и подвергаемый тем же пыткам, что и она. — В мире есть нехорошие люди.
Он положил руку ей на плечи, когда она заплакала.
— Иди сюда, — сказал он, и подвёл её к скамейке, стоявшей у неокрашенной части стены. Он усадил её там, положив её голову себе на плечо, позволяя ей выплакать затопившие её напряжение и страх. — Я под защитой, — сказал он. — Ты будешь удивлена, насколько хорошо я защищён. — Он посмотрел на настенные росписи, которые вышли, чтобы посмотреть на Эвви, и похлопать её по голове и по спине. — Эвви, ты их беспокоишь.
— Прости, — сказала она, вытирая лицо рукавом. Розторн никак не могла отучить её от этой привычки. — Я просто устала. — Она хмуро посмотрела на Бога-Короля: — И это не кажется особо достойным бога, или короля — дразнить изображения кедровыми орешками, — строго сказала она ему. Изображения бросили свои занятия, чтобы строить Богу-Королю рожи.
— Они дразнятся в отместку, — сказал он Эвви, кивая на гримасничавших существ. — Они приходят в мой тронный зал, когда я выслушиваю жалобы, и делают грубые жесты, пока люди со мной говорят. Они знают, что я не смею смеяться, иначе люди решат, что я не воспринимают их проблемы серьёзно. — Он выглядел как деревенский мальчишка, каким и был раньше, за исключением его серьг и колец на косе.
— Эти изображения приходят в твой тронный зал?
— Не совсем. В тронном зале есть другие изображения, похожие, — ответил он. — По всему городу такие изображения, если уж на то пошло. Я думаю, они дразнят меня по очереди. — Он предложил ей взять у него кедровых орешков. — Твоё общение с Луво, наверное, позволило тебе видеть их сейчас в движении. Когда ты была здесь раньше, ты не говорила, что видишь их.
— Ты говорил с Луво? — Орешки были вкусными и сладкими. Она и забыла, что в мире были хорошие вещи, вроде кедровых орешков.
— Какое-то время ты спала, — сказал Бог-Король. — Именно Луво рассказал мне, что с тобой произошло. — Он отвёл взгляд, помрачнев лицом: — Мне так жаль, Эвви. Ты всего лишь приехала сюда учиться и делиться своей чудесной магией.
В голове Эвви внезапно всплыл ещё один ужасный образ: Бог-Король, скованный цепями, как был скован Парахан, у подножия трона Уэй-шу. Он сказал, что она всего лишь посетила Гьонг-ши, но сам он всего лишь проводил долгие дни на неудобно выглядевшем троне, слушая жалобы людей, или на совещаниях со взрослыми, который говорили в его сторону, а не с ним самим, или читая послания. Он когда-нибудь бегал и играл, как другие мальчишки? Она почувствовала, как сжалось её сердце.
— Император уехал домой?
Бог-Король покачал головой:
— Он лишь отступил, и недалеко. Он отдыхает, и созывает свои северные войска. Мы лишь можем быть рады, что он также даёт и нам время отдохнуть, и подождать прибытия наших союзников.
— А их хватит? — Война была почти что более комфортной темой для разговора, по сравнению со всем, что случилось с ней в Гьонг-ши.
— Это — наша земля. В Гьонг-ши случается такое, что больше не случается нигде, — ответил он. — Мы должны молиться, что этого хватит.
Какой-то мужчина подошёл поговорить с ним. Эвви наблюдала, думая: «Я не могу забрать у него Розторн и Браяра. Если я уеду, то готова поспорить, что Луво вернётся в свою гору, поэтому я не могу и Луво забрать — если он вообще ради меня останется. Но я не могу уехать, и отдать всю страну Уэй-шу. Я должна сначала попытаться помочь».
«Я просто не могу позволить им снова меня схватить, вот и всё».
Когда они вернулись из бани, Розторн пошла искать Первого Посвящённого Докьи. Браяр завидовал её энергичности, но всё ещё был слишком уставшим, и нога его беспокоила. Он попросил у Луво прощения за то, что был ему неважным собеседником, и снова лёг спать.
Река Снежного Змея блестела на солнце. Он сидел на берегу, удя рыбу. Во сне он знал, что редко рыбачил, но здесь он этим занимался, и в прозрачных водах клевало. Он потянул рыбу на берег реки. Но вытянул он тело, тело старой женщины. Он посмотрел на реку. По ней плыли тела умерших: мужчины, женщины, дети, животные. Они ощетинивались стрелами, или показывали зияющие раны, когда река снова и снова переворачивала их на порогах.
По какой-то сонной причине он снова закинул удочку в воду. Следующим телом, которое он вытащил на берег, была Эвви. Её ступни истекали кровью.
Браяр сел, втягивая ртом воздух.
«Хватит с меня этого», — сказал он себе. «Хватит всего этого». Он нашёл полотенце, полил его водой из кувшина у своей кровати, затем вытер им пот у себя с лица и шеи. Вместо того, чтобы снова попытаться заснуть, он решил заняться чем-нибудь полезным, несмотря на усталость. Он взял сумку с его снадобьями, и нашёл один из лазаретов, где держали раненных.