И вот тогда посмотрим, кто тут низшая раса.
Глава 43
Прошли сутки. За это время ничего не изменилось, кроме того что нас стали лучше кормить – приносить фрукты и класть мясо в кашу. Впрочем, о хозяйском расположении это ничего не говорило. Шет достаточно четко дал понять, что разнообразие пищи обеспечил мне лишь по одной простой причине – ему нужен здоровый путевик, который не будет шататься на ходу и пытаться упасть в обморок.
Ну а я, разумеется, делилась едой с нянюшкой. Она мне тоже нужна была здоровая и крепкая. Для души, а не ради какой-то выгоды.
Я заикнулась о том, чтобы из тюремной камеры нас перевели в приличную комнату, потому что из караван-сарая, как эту крепость назвал наг, нам все равно деться некуда. Но Шет отказал. Это он обосновывать не стал, да причина и так была ясна – на зам о к закрывались только двери в темнице. Наг не хотел, чтобы мы шатались по зданию без пригляда, а помощников у него не хватало, чтобы приставить к нам надзирателя на весь день.
Слава Богу, он не назначил нашим вторым надзирателем Киру – и на том спасибо. Предательница больше не появлялась на горизонте, что не могло не радовать.
К Шету меня вызывали еще дважды. Я тщетно надеялась, что, если ему нужен путевик, он хотя бы покажет мне тессеракты издалека, а то и даст прямо в руки. Однако оба раза меня провели вдалеке от комнаты, из которой отчетливо слышался «зов» лжеобсидиана. Шет по-прежнему работал в зале с фресками, и ни намека на тессеракты там не было.
Создавалось впечатление, что он вообще оттуда не выходит, не спит и не ест. Когда надзиратель впервые привел нас с Даницей к Шету, наступал вечер. Затем меня растолкали поутру и вновь потащили к изумруднохвостому нагу, оставив нянюшку дремать в камере. Последний раз снова был под вечер. Шет всё так же суетился возле алхимических приборов, не сменив «наряд» из браслетов и ожерелий. Только тени под глазами становились гуще.
Выговорившись при знакомстве, наг свел общение со мной к минимуму. Иногда даже не желал отвечать на простые вопросы. Он только брал у меня кровь, не церемонясь, как и в первый раз, и потом я для него как будто исчезала.
Вот и сейчас встреча прошла точно так же, как и предыдущие: сухое требование вытянуть руку, прокол, мучительное ожидание, пока наполнится стеклянный сосуд, и несколько минут сидения на полу с кружащейся головой. Надзиратель уже поднял меня, чтобы отвести обратно в камеру, но я осталась стоять на месте.
– А когда мы начнем открывать порталы? – напрямую спросила я Шета. – Мне казалось, я здесь для этого, а не для того чтобы из меня кровь ведрами выдаивали.
– Успеется, – бросил он, зачем-то нагревая сосуд с моей кровью над маленькой горелкой. – Главное – питайся хорошо.
– Зачем?
Наг проигнорировал вопрос, при этом окинув меня таким взглядом, словно… Нет, не раздевал глазами. Примеривался к свиной туше, как ее лучше разделывать.
– Ты точно на три четверти человек и всего на одну – тролль?
– Да.
И вновь молчание в ответ – Шет опять склонился над записями и колбами. Надзиратель, не говорящий по-греладски, толкнул меня в плечо – шевелись. Я на пятках развернулась и вышла из зала.
Фьёрт его знает, что там наг обнаружил в моей крови, но, похоже, подпускать к тессерактам он меня на самом деле не собирался. А от его взгляда мерзкое ощущение держалось до сих пор. И еще это фразочка про еду…
Может, меня откармливали, чтобы в конце концов выкачать меня всю кровь? Церестин, помнится, расспрашивая меня в Волчьем замке о произошедшем на тролльих Путях, тоже удивился, что тессеракты так ярко реагируют на того, кто троллям уже почти и не родня. А других четвертьтроллей еще попробуй найди, чтобы проверить все предположения. Вот Шет и дорвался…
По коридору я шла не спеша. Дойдя до развилки, где «зов» лжеобсидиана начинал тянуть в другую сторону, я притворно охнула, схватилась за голову и тяжело привалилась к стене.
Надзиратель растерянно замер рядом, не рискуя приблизиться, но и явно занервничав. Я слабо помахала ему рукой: дескать, подожди, сейчас очухаюсь немного и продолжим идти.
А сама внимательно изучала коридор за поворотом.
Туда меня ни разу не водили, и там, по всей видимости, находились самые важные помещения. Возле одной из дверей возвышались сразу двое угрюмых краснохвостых нагов в доспехах. У спальни при нехватке стражников никого выставлять не будешь, значит, внутри хранится что-то действительно важное.
Вдруг дверь отворилась. Оттуда вышел крупный чистокровный тролль. Сердце екнуло – почудилось, что это Бодыга, но уже во второй миг стало ясно, что это кто-то совершенно другой. Он оказался чуть поменьше Бодыги, а кожа имела более темный серый оттенок. Один из выступающих над губой клыков был обломан, голову и правую руку крепко стягивали бинты. Незнакомец медленно, с трудом задвигался, зашагав в противоположную от меня сторону.
Проклятье! Тролль, издевавшийся над Брантом, вполне себе жив, хоть и взаправду болен, как и сказал Шет. Осознание простой истины, которое вообще-то должно было посетить меня еще вчера, окатило холодным душем.
Почему-то я вбила себе в голову, что путевик Шета чуть ли не при смерти. Но кто-то же впустил нагов в Волчий замок, и именно через тролльи Пути. Этот тролль дееспособен и будет дальше создавать порталы для врагов, а меня убедили в собственной ценности лишь затем, чтобы я не вредничала и охотнее играла роль лабораторной крысы.
Я расходный материал. У меня выдоят кровь до последней капли, а оболочку выбросят. И никаких тессерактов даже издалека увидеть не позволят.
Теперь уже дурно стало по-настоящему. Я несколько мгновений смотрела в пол, наблюдая, как он качается перед глазами, затем выпрямилась и нетвердой походкой направилась в камеру, к нянюшке.
Пора начать обсуждать план побега. Причем срочного.
Глава 44
У камеры я застала неожиданную сцену. Дверь была распахнута, изнутри слышались оханья и аханья нянюшки, а у входа мялся испуганный серохвостый наг из прислуги. При виде нас он что-то залепетал по-ханасски надзирателю. Тот, резко заспешив, схватил меня за руку, потащил за собой и втолкнул в комнату.
Я и сама уже почти бежала. Сердце прыгнуло в пятки при мысли о том, что с Даницей в мое отсутствие могли что-то сделать. Отпихнув надзирателя, склонившегося над ней, я первой вцепилась в нянюшку и принялась выискивать на ее лице и теле признаки ударов, болезни, да чего угодно. Ну не могло же ей ни с того ни с сего стать настолько плохо, что она громко стонала, лежа на подстилке и хватаясь за сердце! Может, Кира подсыпала в еду яд и вместо меня отравила Даницу?
– Ох, Линни, ну наконец-то! – почти провыла она. – Отойди, сейчас мне полегчает! Ты же знаешь, как это у меня постоянно бывает по меньшей мере раз в неделю!
– Чего? – озадаченно переспросила я.
Да нянюшка здоровее меня будет! Какие еще приступы раз в неделю?
– Подушку мне скатай из циновки, балда! И этих оболтусов прогони, – прохрипела она, подозрительно сердито для такого ужасного самочувствия сверкая на меня глазами.
Я послушно бросилась к своей циновке, скатала ее, подложила под голову Данице, которой с каждым мигом становилось заметно лучше, и жестами выгнала обоих нагов. Когда они, вконец растерянные, выползли в коридор, нянюшка уже дышала ровно и перестала подвывать. Я на всякий случай показала им, что надо принести воды. Когда дверь закрылась и снаружи раздался удаляющийся шорох хвостов, скользящих по каменному полу, я вновь склонилась над Даницей.
Та еще похрипела для приличия, следя за дверью, а потом замолчала и с бодростью, которая категорически не соответствовала ее внезапной «болезни», села на циновке.
– Так с тобой всё в порядке? – опешила я.
– Святые угодники, Линн! – она закатила глаза. – Ясное дело, со мной всё в порядке! Спасибо и на том, что хоть сообразила мне подыграть.
– Могла бы и предупредить, что собираешься устроить спектакль, – огрызнулась я. – У меня чуть у самой сердце не остановилось! Знаешь, как я за тебя испугалась?! Я уже подумала, что ты съела подсыпанную Кирой отраву!
– Ну прости, – не очень искренне ответила нянюшка. – Мне пришлось импровизировать. Гениальная идея пришла внезапно, но она полностью оправдалась. Смотри, что мне удалось достать!
И она с невероятной гордостью продемонстрировала мне гвоздь. Я приподняла брови.
– Эм… Ты точно головой не ударилась, когда изображала приступ?
Даница фыркнула.
– Не знай я всю твою родню, была бы уверена, что тролля в тебе не одна четверть, а все четыре. Как ты собираешься ошейник свой снимать?
Я пожала плечами.
– Ну, я бы достала какой-нибудь напильник…
– Ага, тут же напильники на каждом шагу валяются! Смотри… Ну, вернее, ты-то ничего, конечно, не увидишь… Ладно, вот, можешь пощупать.
Она покрутила железное кольцо на моей шее. Я невольно поморщилась. Ошейник был достаточно свободным, но все равно ощущался неприятно и мешал спать ночью. Разумеется, я еще вчера попыталась его сломать или хотя бы согнуть. Увы, как и предупредил Шет, это оказалось бессмысленно. Обладая силой обыкновенной человеческой девушки, я не могла вообще ничего, а уж у нянюшки тем более не получилось снять с меня эту дрянь.
– Чувствуешь? – Даница взяла мою ладонь и заставила пощупать какой-то выступ на ошейнике.
– Что это?
– Замок. Там есть отверстие, как для ключа. Только у надзирателя никаких ключей не видно.
– У Шета тоже, – припомнила я. – Можно было бы поискать…
Я сама себя прервала, обреченно махнув рукой. Еще одна идея наподобие той, что меня подпустят к тессерактам. Ничему такому не бывать.
– Ключи мы до скончания веков можем искать и не найдем, – резонно возразила нянюшка. – Но замки не только ключами открываются.
Она опять показала мне гвоздь, подмигнув.
А ведь и правда, он был достаточно тонким, чтобы пролезть в маленькую замочную скважину.