Эльф прижал меня к себе и поцеловал прямо через фату. Зал разорвало восторженными криками и смехом. Элент откинул ткань и поцеловал меня еще раз, так страстно, что кто-то сзади заулюлюкал и понеслись шутки насчет нетерпеливых новобрачных. Мы тоже смеялись так, что даже прервали поцелуй. Ведь не первый и не последний!
– Давайте погадаем на сына или дочку! – потребовал кто-то из деревенских зрителей.
– Да! – стало раздаваться со всех сторон.
– На сына!
– На дочку!
Священник с напускной сердитостью покачал головой – церковь официально не одобряла подобные гадания, но потом опять заулыбался и подобрел. Вокруг все свои!
– Я взмахну рукой, а вы хором должны сказать, кто у вас родится первым: мальчик или девочка. Называйте, разумеется, кого сами больше хотите, – пояснил он нам. – Если слова совпадут, значит, того пола первенец и будет. Готовы?
И рубанул ладонью по воздуху.
– Девочка! – выпалила я.
– Мальчик! – выдал Элент.
Мы сразу же засмеялись. Эльф прижал меня к себе и крепко обнял.
– Надеюсь, это будут мальчик и девочка вместе! – подвел он итог.
– Согласна, – поддакнула я под рукоплескания гостей.
Кто бы ни родился, эльфотролли или троллеэльфы, мы их будем любить всей душой.
Глава 48 (вместо эпилога)
Некоторое время спустя
Совет королей было решено проводить в эльфийском королевстве Эльвамар. Эльфы не только были одной из самых развитых рас на континенте, но еще и самой мирной – они веками удерживались от столкновений с соседями, предпочитая сотрудничать, а не воевать. Все участники сошлись на том, что если кто-то не даст другим передраться между собой, то это будут именно эльфы.
То место, где мы оказались, сложно было назвать дворцом в том понимании слова, к которому мы привыкли. Я стояла в просторном деревянном зале, чьи стены образовывались десятками сросшихся деревьев. Здание не было выстроено , оно росло . Под потолком покачивались крупные светящиеся шары, сотканные из волшебства. Хотя зима еще не закончилась и снаружи лежал снег, здесь было тепло, но не благодаря огню или каминам – эльфы не жгли дров даже ради дорогих гостей, а благодаря всё той же магии и хитрой конструкции помещений. Кажется, во дворце сам воздух был пропитан чарами.
Всё казалось ненастоящим. Наверное, только поэтому мне и удавалось сохранять спокойствие. Ведь я сидела, сцепив руки, за огромным круглым столом, а на меня смотрели десятки глаз.
Золотохвостый ашу-Лаашкар, король Ханассы, отец Каны, устроился не в кресле, а в гнезде из мягких подушек. Мы раньше уже встречались – я выступала свидетелем на суде против Шета. Хотя я по-прежнему недолюбливала нагов, их седой король мне понравился. У него были умные и немного грустные глаза, а людей он вовсе не ненавидел и, кажется, наоборот, пытался сломать вековые предубеждения между нашими расами.
Рядом на кресле развалился Баво. Хотя его поза была несколько фамильярной, смотрел он строго. Принц сегодня заменял приболевшего отца, который остался в своих покоях. Король Грелада уже давно тяжело болел, и все понимали, что Баво со дня на день станет новым монархом, поэтому никто не возражал против его присутствия.
За ним – один из союзников, уже немолодой король Долары. Поморский король – скорее главный торговец и пират из Кенары, чем действительно правитель архипелага. Конунг, то есть военный вождь, Талланского союза – мужчина средних лет с жестоким лицом, в самом деле очень суровый и неуживчивый. Королева кицунэ – вернее, ее титул звучал иначе, но значил примерно то же самое. Раскосые глаза лисы постоянно хитро щурились, и она оказалась еще более несговорчивой, чем резкий талланец. Государство лис-оборотней лежало так далеко на западе, что им без Путей приходилось едва ли не тяжелее, чем Греладу, который, наоборот, лежал на восточных границах континента. За кицунэ сидели несколько представителей маленьких королевств, раскинувшихся за Доларой и возле Ханассы.
И последним, замыкая круг, – король эльфов. Он одевался просто, без излишеств, всегда говорил тихо и двигался царственно, не спеша, а выглядел молодо, хотя ему исполнилось около ста пятидесяти лет. Его невольно хотелось уважать.
– Леди Галантил, мы с радостью готовы выслушать мнение хранителей о судьбе Путей, – мягко произнес он по-эльфийски, а стоявший рядом толмач тут же перевел на греладский.
Официальным языком Совета королей был эльфийский, поскольку мероприятие проводилось в Эльвамаре. Однако большинство участников на нем не говорили – некоторые, как кицунэ, вообще знали только свой родной. Поэтому зал наполнился шепотом переводчиков, которые объясняли своим королям, что происходит.
Вынужденная подождать, пока шорохи стихнут, я воспользовалась этой возможностью, чтобы оглянуться.
Каждый вызванный говорить на Совете мог привести с собой двух спутников. Хотя им не разрешалось выступать, их выбор мог сыграть в твою пользу, если ты хотел чего-то добиться.
Я долго не думала. Первым стал Элент – мой муж, связующее звено между эльфами, греладцами, а теперь и троллями. Он тоже выступал перед королями в предыдущие дни, но сегодня он был моим стражем и официально присутствовал в зале именно под этим статусом.
Элент мне ободряюще улыбнулся, и на сердце сразу потеплело. За последние месяцы наши отношения стали только крепче, а любовь – сильнее.
Вторым был Лур. Я долго и старательно отбивалась от роли главы хранителей. Ну куда мне, троллю, соплячке девятнадцатилетней, этим заниматься? Я вообще ребенка жду! А может, и двойню. Вот есть старый мудрый фомор, который всю жизнь копил и сохранял древние знания, пусть он и выступает перед королями. Честно заслужил, в конце концов. Мой-то дед сбежал, не оставив мне и крохи важных сведений, а Лур не поддался соблазнам!
Увы, безродный фомор, всю жизнь не покидавший деревушки на краю света, не имел веса в глазах большинства монархов. В то время как я была баронессой, женой будущего графа Галантила, наследником троллей-хранителей, дочерью героя войны, вдобавок участвовала в охоте на Шета и собственнолично истоптала ногами многие тролльи Пути. Да, я молода, но статус и опыт важнее.
Мы сошлись на том, что Лур будет участвовать в принятии решений, а я – озвучивать их перед Советом. Это, конечно, не значило, что я не впитывала все те знания, которые старик охотно мне передавал.
Да и не только мне. Бодыга неожиданно для себя сделал важное открытие – его родичи сотнями лет не хотели покидать свои скалы не просто потому, что тупы и не готовы воспринимать новое, а потому что защищали опасные секреты предков, включая залежи лжеобсидиана. Получив из рук греладского короля награду за поимку Шета, счастливый Бодыга отправился навстречу новым приключениям – теперь он служил греладским послом и налаживал отношения людей с тролльими родами.
Лжеобсидиан, кстати, получил официальное название – троллинит. Вот так-то.
Шепотки наконец стихли. Я прочистила горло. Но не успела я и слова произнести, как светловолосый талланец презрительно бросил:
– Эта «хранительница» – греладка, замужем за греладцем, дружна с греладским архимагом и греладским принцем. Здесь хоть кто-то верит, что она будет говорить беспристрастно?
Интересно, что сам он при этом говорил не на родном языке, а на греладском. Наверное, чтобы я уж точно поняла степень его пренебрежения.
В зале снова поднялось шуршание, создаваемое толмачами. На сей раз я предусмотрительно не стала дожидаться, когда они переведут всё, а их хозяева успеют обдумать язвительные ответы талланцу. Совет и так сначала несколько раз откладывался, а когда наконец начался, то вместо предполагаемых семи длился уже десять дней, и конца-края ему видно не было. Каждый правитель тянул на себя одеяло и не хотел уступать другим.
– Всё намного сложнее, чем вы пытаетесь представить, – смело сказала я. Те, кто понимал по-греладски, оценивающе приподняли брови. Даже среди королей не все были готовы спорить с талланцем. – Вам прекрасно известно, что мой муж и архимаг имеют тесную связь с эльфами, а я сама носитель не только крови троллей, но и их культуры. Мы с мужем, разгадывая тайну Путей, побывали во многих государствах и завели множество друзей среди других рас. В том числе ханасский принц, фоморы и их соседи поморы, даже кицунэ.
Это было, разумеется, преувеличение. Вряд ли Ицинь, в разгроме лавки которой мы поучаствовали не меньше нагов, вспоминала нас добрым словом. Но ее здесь и не было, чтобы возразить, а король нагов важно покивал – да, в самом деле, он видел меня рядом с принцем Каной и его взбалмошной человеческой женой.
– То, о чем я хочу сказать, имеет прямую связь с упомянутыми мной широкими отношениями, охватившими большую часть континента, – продолжала я, хотя заметила, что кое-кто из правителей уже подался вперед, чтобы меня прервать. Пусть ждут своей очереди говорить. – В древних книгах, сохраненным старшим хранителем Луром с Асхевна, мы нашли записи, которые подтверждаются экспериментами небезызвестного вам всем ханасского мага по имени ас-Сехшет.
Раздались аханья. Шета осудили и казнили еще до начала Совета – и греладский король, и его союзник-ханассец понимали, что затягивать с решением судьбы нага слишком опасно. Либо он опять сбежит и устроит какую-нибудь пакость, либо другие монархи настоят на его освобождении. Ведь, как ни крути, Шет многого добился в исследовании Путей. Наверняка тот же конунг Талланского союза хотел бы присвоить его записи или плотно побеседовать с самим нагом. Поэтому любое упоминание о нем вызывало среди королей целую бурю эмоций – от негодования, что не всем перепало ознакомиться с результатами его опытов, до возмущения его злодействами.
Все приспешники Шета, включая Киру, получили по заслугам. Шпионке не подарили быструю смерть, а отправили на пожизненную каторгу, тяжелой работой в течение долгих лет заглаживать вред, принесенный ее предательством.
– А мне казалось, что все труды ас-Сехшета были преданы анафеме, как и он сам, – насмешливо вставил талланец. – Как же вы, сами пострадавшие от его руки, можете сейчас отсылаться к нему и его исследованиям?