Лениво переговариваясь о чем-то, мужчины не спеша приближались к тому месту, где прятались десантники. Локис пропустил первую пару охранников, изготовившись к прыжку. И вдруг один из арабов – тот, которого Локис наметил своей жертвой, – не доходя до засады двух-трех метров, резко присел на корточки, вскидывая автомат к плечу. Реакция Володи была мгновенной, как у каждого профессионального снайпера. Отпустив нож, он схватился за винтовку и, не целясь, выстрелил в противника. Промахнуться с такого расстояния Локис не боялся. Даже если он не убьет противника с первого выстрела, тяжелое ранение тому гарантировано. Затвор «Винтореза» отскочил назад, раздался глуховатый хлопок. Сидевший на корточках боевик перевернулся через голову и замер, уткнувшись лицом в землю. Его товарищ, видимо не сразу сообразив, что произошло, окликнул убитого. Не получив от него ответа, он сделал несколько шагов назад, тут же оказавшись на линии огня. Теперь Володе не надо было делать лишних движений, чтобы подстрелить его. «Винторез» слабо вздрогнул в руках снайпера, приклад легко толкнул Володю в правое плечо. Боевик дернулся всем корпусом и удивленно посмотрел на расплывающееся на левой стороне груди кровавое пятно. Потом перевел все такой же растерянный взгляд на кусты вдоль просеки и без единого звука повалился неподалеку от своего напарника.
Двое оставшихся в живых бандитов испуганно завертели головами, силясь понять, что же случилось с их приятелями. Один из них, рванув затвор автомата, прижал к животу приклад, собираясь дать по кустам длинную слепую очередь. Медлить было нельзя. Володя, вскочив на одно колено, отвлекая таким нехитрым способом внимание охранников на себя, выстрелил. Мягкая пуля пробила голову бандита насквозь, вырвав на выходе кусок черепной кости размером с пятирублевую монету. Тот рухнул на спину. Но за доли секунды его мозг успел передать команду рукам. Падая на спину, сбитый силой выстрела, он все-таки нажал спусковой крючок своего «калаша». Раздались сухие хлопки, но все пули ушли в небо.
Увидев гибель своих товарищей и какого-то страшного человека, который так просто расправился со всеми троими, уцелевший бандит, истошно закричав и размахивая автоматом, как дубиной, побежал по просеке, стараясь держаться ближе к кустарнику, видимо наивно полагая, что так в него будет труднее попасть.
Поймав его в прицел, Володя дважды нажал спуск. Боевик на бегу споткнулся и, пробежав по инерции несколько шагов, повалился головой в колючие заросли.
Соблюдая осторожность, разведчики вышли на просеку.
– Ты охренел, Медведь?! – громким злым шепотом спросил Демидов. – Надо было хоть одного оставить, в качестве «языка»... Дорвался, называется, до сладкого! Вот уж, поистине, заставь дурака Богу молиться...
– Не кричи, – спокойно проговорил Локис, подходя к тому боевику, которого он подстрелил самым первым. – Никакие это не «языки», а чистой воды «пустышки». Много знает рядовой боевик?
Володя начал обшаривать карманы убитого. Но едва он стал поворачивать тело на спину, как услышал слабый стон. На губах у раненого запузырилась розовая пена. Как и предполагал Володя, первым, практически слепым выстрелом он не убил противника, а только ранил. Пуля, скорее всего, пробила арабу оба легких и застряла либо в позвоночнике, либо в ребре. Впрочем, для разведчиков это не имело никакого значения. Использовать араба в качестве «языка» они не смогли бы; к тому же по его стремительно заостряющемуся носу Локис понял, что тот не жилец.
Тяжело вздохнув, снайпер достал нож и добил хрипящего боевика, после чего торопливо оттащил тело в кусты. Демидов и Чернов сделали то же самое с остальными.
– Черт бы побрал этих балбесов! – выругался Демидов, когда они закончили обшаривать карманы убитых боевиков. – Ни фига полезного нет.
– А что ты рассчитывал у них найти? – равнодушно спросил у командира Локис. – Планы их баз, шифрованные коды? Я же тебе сразу сказал, что это «пустышки». К тому же, как ты понимаешь, нам его по-любому пришлось бы тащить к бэтээру.
Он быстро срубил несколько веток погуще и принялся прикрывать ими тела. Демидов, нахмурив брови, помогал ему. Чернов в это время следил за просекой. Автоматную очередь наверняка слышали за стенами форта. И скорее всего, на помощь выехала какая-нибудь тревожно-оперативная группа.
– Все, – проговорил Демидов, – теперь резко меняем позицию.
– Какую, на хрен, позицию? – попробовал протестовать Локис. – На что меняем? Уходить надо, к чертям собачьим!
– И я тебе про то же самое толкую, – ответил Демидов, углубляясь в чащу леса. – Только другими словами...
Последние слова донеслись уже из-за кустов, за которыми скрылся Купец. Догадываясь, что Демидов что-то задумал, и прекрасно понимая, что спорить теперь с ним совершенно бесполезно, Чернов и Локис, переглянувшись, пошли следом за командиром.
Глава 23
Джамили сидел на солдатской койке, прикрыв глаза и раскачиваясь из стороны в сторону. Несмотря на то что все пока шло согласно задуманному плану, настроение у него было паршивым. Джабраилю не давали покоя те люди из Ла Марсы. Интуиция, которая никогда его не подводила, подсказывала, что этих парней надо опасаться. Он чувствовал это всей кожей, каждым нервным окончанием, но объяснить, чем конкретно они могут ему навредить, не мог.
Когда Мчарек сообщил ему, что по его просьбе начальник городского комиссариата Мамбрук Нан поймал каких-то европейцев в пригороде Туниса, Джамили радостно потер руки. В том, что это именно те люди, которые ему нужны, он нисколько не сомневался. Как только в стране начались беспорядки, туристы не показывались в общественных местах, предпочитая отсиживаться в номерах гостиниц или в аэропорту. Почему-то им казалось, что там они находятся в относительной безопасности. Впрочем, Джамили не было никакого дела до тех, кто приезжал в его страну на работу или отдых. Он сам, по большому счету, был для многих своих соотечественников иностранцем. В любом случае Джабраиль предполагал использовать к своей выгоде эту всеобщую неприязнь к чужеземцам. Правда, пока не знал как, но старался держать эту народную силу на коротком поводке.
– Когда их доставят к нам? – спросил он у Мчарека, когда первый прилив радости у него немного улегся. – Я заставлю их рассказать, кто они и зачем сюда приехали!
– Хоть завтра, – равнодушно пожал плечами Хусейн и пояснил: – Сегодня просто не успеем, скоро стемнеет...
– С каких это пор ты начал бояться темноты? – насмешливо спросил Джамили.
– Я ничего не боюсь, в отличие от тебя, – в тон ему ответил Мчарек. – Но если, как ты меня уверяешь, это профессионалы, то для них ночная темь – самое рабочее время. По дороге они могут с легкостью уйти от охраны, предварительно уничтожив ее.
– Дай для сопровождения самых лучших людей! – приказал Джабраиль.
– Когда они у меня появятся, – холодно проговорил Хусейн, поднимаясь со стула и потягиваясь, – я непременно так и сделаю, а пока мне приходится работать с тем дерьмом, которое ты умудрился набрать.
– С каким таким дерьмом?! – зловеще прошипел Джамили, хватая американца за грудки. – Следи за своим поганым языком, вонючий кафир, пока он у тебя еще болтается на месте!
Мчарек продолжал смотреть на «командира» пустыми, ничего не выражающими глазами. Потом не спеша перехватил запястье Джамили и резко нажал на какую-то точку. Джабраиль вскрикнул и присел от дикой боли в руке, от которой она вся, до самого плеча, словно онемела. Он не мог пошевелить даже пальцем.
– В таком тоне, грязная свинья, – бесцветным голосом тихо проговорил Мчарек, продолжая выкручивать онемевшую руку Джамили, – ты будешь разговаривать со своими недоумками. А я тебе подчиняюсь только до тех пор, пока ты верно служишь нашей организации. И запомни: как только ты надумаешь соскочить, я уничтожу тебя.
Пихнув Джабраиля на кровать, он брезгливо вытер свою руку о полотенце и вышел из бункера, не слушая, как араб материт его на всех известных ему языках.
На следующее утро Мчарек разбудил Джамили, едва начало всходить солнце. «Американский мусульманин» вошел в его комнатенку, заложив руки за спину и пыхтя сигарой. Джабраиль недовольно поморщился: в бункере не курил даже он сам. Однако, взглянув на каменное лицо раннего визитера, сдержался и не стал ничего говорить по этому поводу. Подойдя к шкафу, Мчарек достал виски и налил себе сразу половину стакана. Выпив залпом, с громким стуком поставил посуду на стол, вытер губы тыльной стороной ладони и злорадно проговорил:
– Вчера ты собирался отрезать мне язык, если я буду неуважительно отзываться о твоих людях. Так вот. Сегодня могу повторить то же, что сказал вчера: ты набрал кучу вонючего дерьма, которое ни на что не способно.
Джамили продолжал лежать, накрытый одеялом, глядя в серый потолок и никак не реагируя на слова американца.
– Твоим раздолбаям нельзя ничего поручить, – продолжал Мчарек все в том же тоне. – Они способны испоганить любое дело. Им нельзя доверить даже пасти баранов, потому что они сами бараны!
– Послушай, Хусейн, – не отвечая на оскорбления, заговорил Джамили, – если у тебя плохое настроение, то это не значит...
– Да! – свирепо выкрикнул Мчарек, не дав Джабраилю договорить до конца. – Да, черт бы вас всех побрал, у меня плохое настроение. Могу добавить, что оно не просто плохое, а поганое!!! Учти, что когда эти русские коммандос доберутся до тебя, я пальцем не шевельну, чтобы прикрывать, а уж тем более спасать твою паршивую смуглую задницу. Понял?!
– Что ты несешь? – растерянно спросил Джамили, садясь на кровати и чувствуя, как в животе у него становится пусто и холодно. – Что ты несешь? – повторил он, повышая голос. – Откуда здесь могут взяться русские коммандос?
– Вчера вечером, – опять берясь за виски, проговорил Мчарек, – они вдребезги разнесли полицейский комиссариат Нана, а через несколько часов прорвались через засаду в Аль-Хураши. Так могут воевать только русские рейнджеры, которым абсолютно наплевать, кто перед ними и сколько их! Я сталкивался с ними дважды... – Мчарек внезапно успокоился и сел на стул. – В Анголе и Афганистане. И смею тебя уверить, эти парни умеют воевать. Они привыкли всегда добиваться своего, не считаясь ни с какими потерями. И, будь уверен, они обязательно придут сюда. Даже если для этого им придется перепахать весь ваш паршивый Тунис. Как ты пола