— Они вернутся? Вы говорили? Что он сказал?
— Он сказал, что солдаты пророка убили их детей и женщин, — я посмотрел на притихших ребят. — Поэтому они хотят убить вас. Отомстить. Хотят забрать Антуана.
— Они врут, — быстро сказал Андрая — Они — не люди, им нельзя верить.
— Разве солдаты Омуранги не убивают «диких»? Не забирают детей, не сжигают деревни?
— Да, но… они же язычники. Они порождения дьявола. Верно? — Андрая огляделся, он искал поддержки. Но все молчали.
— Они больны. Так же, как и вы. Их тоже поразила Порча.
— Но… — Андрая смешался.
Да, сержант, тебе уже не хватает слов, и остается только вера, слепая вера в правоту Великого Омуранги.
— Ложитесь спать. Здесь, все вместе, возле костра. Сегодня они не нападут. Я посторожу.
Мальчики еще долго не могли уснуть, все шепотом переговаривались. Андрая сидел поодаль. Я не трогал его, пусть побудет сам с собой. Ему тяжелее, чем остальным — он возложил на себя ответственность. Он командир, он взрослый. Но если Андрая сможет мне довериться, то поведет за собой весь отряд.
Наконец, уснул и он. Я сидел у затухающего костра, не подбрасывая веток — одежду ребята уже просушили, а мне огонь только сбивает сенсоры. Дневная жизнь в лесу переменилась на ночную: запорхали чудесные ночные бабочки, тонко запели лягушки. На небе проступил яркий рисунок южных созвездий. Небо — единственное, что не изменилось во времени Катастрофы. Оно такое же, что и сто лет назад. Звезды, мы, слава Богу, не запакостили.
Что случилось с азиатской и европейской лунными базами? Ведь это свыше трехсот человек. Продуктов у них было на полгода вперед. Энергии — море, под ногами развернуты заводы по добыче гелия—три. С кислородом проблем нет — при добыче гелия выделяется масса побочных газов. При том объеме энергии, которым они располагали, любой газ можно легко синтезировать. Остается открытым вопрос с едой. Если им удалось развернуть большие гидропонные теплицы на базе экспериментальной лаборатории, то все хорошо. Тогда у них есть еда, вода, воздух и они еще живы. Гидропоникой занимался мой давний знакомый, Карпинский. Надеюсь, что он на Луне и выжил. Сейчас, правда, ему уже лет девяносто должно быть.
Как же им было страшно, когда они поняли, что случилось.
Однако продолжить человеческий род на Луне им вряд ли удастся. Из трех сотен людей там наберется едва ли тридцать женщин. Луна находится за пределами магнитного поля Земли, ее поверхность открыта для космических излучений и солнечного ветра. А когда галактические космические лучи бомбардируют частицы лунной поверхности, они провоцируют микроядерные реакции, которые приводят к выделению еще большей радиации в виде нейтронов.
Была серьезная опасность, что женщины не смогут иметь детей после пребывания на Луне. Может ли развиваться человеческий эмбрион в условиях лунной гравитации, не знает никто.
Но я не думаю, что они вернулись на Землю. Скорее всего, доживают свой век на Луне.
А вот марсианская экспедиция, скорее всего, погибла. Без снабжения с Земли у десяти астронавтов первой экспериментальной лаборатории НАСА не было никаких шансов.
Яркая звезда перечертила небосвод. Очередной спутник или ступень ракеты сгорает в атмосфере. Они все чаще сходили с орбиты без корректировки. Наиболее современные еще болтались в космосе, тщетно ожидали команд с Земли, добросовестно вели наблюдения, но кому теперь нужны их данные?
Там, наверху, на разных орбитах, вертелась еще уйма военного железа, оснащенного реакторами. Спутники навигации, наблюдения, боевые спутники ПРО. Когда весь этот хлам начнет падать, он внесет свою лепту в радиоактивное заражение Земли. Впрочем, это уже не важно.
Тихий, едва слышный шорох раздался со стороны обрыва, за спиной. Я не пошевелился. Кто-то выпил слишком много воды и пошел в лес? Нет, все ребята спали: Андрая вытянулся возле костра, Симон свернулся калачиком рядом со мной, все остальные, как я и велел, сбились в кучу.
Шорох повторился. Никаких колебаний не было. Оставалось положиться на слух и данные эхолота.
Дрожащая картинка: светлые стволы деревьев, зыбь листвы, окаймляющий темный проем над обрывом. И в этом проеме — еле уловимое движение по краю. Извиваясь как змея, «дикий» буквально перетекал через край, стелился по земле к носилкам Антуана.
Я бесшумно перепрыгнул через Симона, и припечатал рукой «дикого» к земле. Тот распахнул рот, издавая беззвучный вой.
— Я сказал — они под моей защитой! — я вздернул его в воздух. — Скажи это остальным!
И швырнул его в темный проем, полный звезд. Рывком приблизился к обрыву. Так и есть — «дикие» как ящерицы уползали вниз, сливались с темнотой. Раз, два…пятеро. Я прислушался — нет, со стороны реки никто не поднимался. Там слишком круто даже для них. Выброшенный «дикий» извивался на камнях, удалялся по дальнему склону. Живой. Крепкие ребята — с пятнадцати метров упасть на землю. Но иначе действовать, не было времени.
Неужели я тоже понемногу становлюсь убийцей? И рано или поздно убью человека? Ведь они не отстанут, обязательно нападут еще. А что делать с Омуранги, когда мы придем в Эдеме?
— Что там? — Симон сонно приподнялся.
— Ничего, летучая мышь пролетела. Спи, — я вернулся на место и замер, охраняя неровный, чуткий сон детей.
Глава двадцать четвертая
Ветви разомкнулись, пропуская воина. «Видящий все тропы» сидел, неторопливо, тонкими полосками, срезал мясо с обрубка человеческой руки, и отправлял в рот. Веки его были прикрыты, казалось, он дремлет. Но на тихий шорох шагов вождь развернулся, распахнул большие черные глаза.
— Что?
— Он ждал нас, — «Крадущий птиц» упал на колено, оперся на копье. — Чуть не убил «Сторожащего сон».
— Но не убил, — пожевал вождь задумчиво.
— Он выбросил его с обрыва. «Сторожащий» руку сломал.
— Ничего, зарастет, — усмехнулся «Видящий», отрезал еще полоску.
— Вождь, — «Крадущий» облизнулся, ему хотелось сладкого мяса. — Его нельзя убить. Очень большой, очень быстрый. Это сильная дава.
— Значит, нам нужен шаман сильнее, — вождь потянулся, убрал мясо в наплечный мешок. — Позови «Говорящего с друзьями». Скажи, что нам нужны «малые». Много.
— Но что они смогут сделать с Неживым?
— С ним — ничего. А вот с его спутниками…
— Но гнезда «малых» далеко. Успеем ли? — возразил «Крадущий» и склонился ниже, увидев, как гримаса раздражения передернула лицо «Видящего». — Я скажу. Но…
— Что еще?
— Вождь, позволь мне… кусочек, — «Крадущий» заискивающе изогнулся. — Я так давно не ел мяса черных людей.
— Поймаешь этих солдат, будет тебе мясо, — взмахнул ножом «Видящий». — Иди, ты мне надоел.
Никто из мальчиков не заметил ночного происшествия. Просыпались они быстро, и все разом — как по команде. Потягивались, умывались, гремели банками. У них хороший аппетит — гора пустых банок росла на глазах. С таким аппетитом через два дня еда закончится.
— Андрая, сколько нам идти до Эдеме? — Я присел рядом с капитаном, тот увлеченно выковыривал пальцем из банки последние куски свинины.
— Три, нет, четыре дня — он быстро взглянул на меня. — Нас Антуан задерживает.
Я мог бы понести его, но не буду. Это их товарищ.
— Скажи ребятам, пусть экономят еду. Вряд ли мы сможем поохотиться.
Капитан кивнул.
— Кстати, Антуану легче. Яд выходит из крови.
— Хорошо, — Андрая с непроницаемым лицом поднялся.
Этим утром, еще до подъема остальных, Антуан, наконец, пошевелил руками и что-то сказал.
Я прислушался. Кажется, он просит пить.
Вода из фляги попала в дыхательное горло, он закашлялся, открыл глаза и обмер, уставился на меня.
— Все хорошо, — тихо сказал. — Ты в лагере.
— Дикие… — он попытался приподняться на локтях.
— Лежи, лежи, я их прогнал, — успокоил я мальчика.
— Что со мной? — язык не слушался его, он тянул и коверкал слова. Паралич еще не прошел окончательно. Сегодня он идти не сможет.
— «Дикие». Тебя задела их стрела. Это яд. Не волнуйся, лежи, — успокоил я, увидев, как заметались в ужасе его глаза. — Скоро яд выйдет из тела, и ты встанешь на ноги.
Антуан выпил еще воды и в изнеможении опустился на носилки.
— Симон — я потряс мальчика за плечо. Он мгновенно сел, смотрел на меня внимательными черными глазами. — Антуану лучше.
— Правда? — мальчик просиял.
— Да, побудь с ним. Может, он еще захочет пить.
— Хорошо, — Симон переместился к носилкам, перелезая через спящих товарищей.
Я встал на краю обрыва, впитывал солнечные лучи. День обещал быть ясным.
Отряд продвигался медленно. Антуана пришлось нести, он был слишком слаб, хотя уже разговаривал.
Я шел впереди колонны. Пока никаких признаков противника.
— Что за ерунда! — воскликнул сзади Андрая, которому уже полчаса что-то настойчиво втолковывал Питер. — Какой еще Спаситель, есть только один пророк — Омуранги!
Назревает разговор о божественных материях. Не хотелось бы говорить на ходу.
— Джу, — Питер нагнал меня, глянул умоляюще. — Расскажи ему, он мне не верит.
Но, похоже, придется.
— Ты мне не веришь, капитан, — я поравнялся с Андраей.
Тот косо глянул на меня, ушел вперед, ожесточенно рубя ветки. Он явно не расположен к диалогу. Ладно, не стоит неволить.
— Как мы можем тебе верить. Ты — чудовище! — сказал он, наконец, со звенящей яростью. — Ты Лесной Ужас. Доверившийся дьяволу шагает в ад.
— А прежде, куда вы шагали? Пока верили Омуранги?
— В царствие Небесное! — Андрая на миг обернулся, взмахнул мачете.
— И ради этого вы убивали «диких» и они вас убивали?
— Они язычники, порождения дьявола. Так как и ты. Ты знаешь их язык!
— Но я вас им не отдал.
— Значит, задумал, что-то еще хуже.
Железная логика у него, ничего не скажешь. Омуранги прав и точка. Он отлично их выдрессировал. Как же мне переубедить сержанта?
— Джу… — рядом стоял Симон, — Джу, погляди, что—то с Антуаном неладное.