Я поджала губы. Сложный вопрос.
– Не думаю, что имею право судить.
Сатоцци засмеялся.
– Да, вы же деларийка. Профессиональная этика, строгие правила… Я проходил стажировку при Дорнохе, знаю, что у вас относятся к таким вопросам немного иначе. У нас проще. Если решат, что ты не прав, то без затей закидают гнилыми помидорами. Так… Вот тут, сеньора, обратите внимание. Ага, отлично! И еще небольшое затемнение ощущаете? Его бы тоже прибрать.
И вот так, между разговорами, мы дочиста вытянули все последствия некротического удара из короля. С живыми людьми мне работать сложнее, слишком много наслоений, слишком подвижна энергетика. Но вдвоем – выходит куда лучше.
Я видела, Айва задышал ровнее, даже щеки чуть порозовели. Значит, восстанавливается.
– А если у нас получится проклятие снять, вы же сможете их рассоединить? Чтобы каждый дальше жил своей жизнью?
– Вы думаете, что сможете снять?
– Не я, конечно. Луиса… сестра Энрико Эворы.
Сатоцци дернул бровью.
– Даже так? Она здесь? Что ж… Но не знаю. Впрочем, даже если проклятия не будет, то разделять их – очень опасно. Это как разделять сросшихся близнецов. Эти двое слишком долго были вместе. Есть вероятность, что один из них умрет. Или оба. А мы никак не можем допустить того, что бы умер Альберто. Есть вероятность, что кто-то из них, или оба, потеряют дар. Циркуляция энергии нарушится, и это будет иметь последствия в любом случае. Поэтому, думаю, лучше оставить как есть. Без проклятия будет не страшно, если его не станет, то и постоянного перетока энергии не будет, так что со временем связь может ослабнуть сама собой.
Да, в теории я понимала это, но как-то не очень хотелось принимать. На всю жизнь оказаться связанным с другим человеком…
– Они вместе с четырех лет?
– Да, – Сатоцци кивнул. – Рею было четыре, Альберто пять. Но если бы вы видели их тогда, решили бы, что Раймундо старше, он был выше на полголовы, заметно крепче. И если бы мы не сделали этого, Альберто не дожил бы совершеннолетия. Вряд ли он вообще бы хоть пару лет бы еще прожил. Но жизненная силы Рея смогла поддержать его.
– Он сирота? Раймундо?
– Почему сирота? – удивился Сатоцци. – Или вы хотите знать, как родители Рея позволили сделать такое с ребенком? Им хорошо заплатили. Не то, чтобы они так сильно нуждались в деньгах, но заплатили хорошо. К тому же, сестру Рея потом удачно пристроили замуж по протекции короны, его брата взяли учиться в Карагону на стипендию, хотя он немного не дотягивал. Так что, сделка была выгодной.
Цинично, да. Буквально пожертвовать одним сыном, чтобы обеспечить будущее другим детям. Понятно, что согласие четырехлетнего ребенка ничего не значило.
– А вам говорили, как мы проклятие собираемся снимать? – спросила я. Вот тут, думаю, помощь хорошего энергетика будет весьма кстати. А я уже успела посмотреть на его работу.
– В общих чертах. Но буду признателен, если вы расскажете мне подробно, сеньора. А вы… Вы кого-то ждете? Вы постоянно оглядываетесь на дверь.
Ох… Это так заметно?
– Мой муж отправился арестовывать Энрико Эвору. Я переживаю, да… Боюсь, что что-то пойдет не так.
Сатоции нахмурился, долго смотрел на меня.
– Да, – согласился он. – Понимаю вас. Я бы не рискнул. Ну, то есть, если бы был такой приказ и выбора не было, то я бы пошел… Но с проклятийниками, тем более такими… Ваш муж – храбрый человек.
– Иногда слишком, – невольно вздохнула я. – Честно сказать, то, что мы делаем сейчас – очень помогает отвлечься.
– Тогда тем более, сеньора, – он потер руки. – Давайте, расскажите мне подробно о вашем плане. А я обещаю задать столько вопросов, что у вас совсем не останется времени на посторонние переживания.
И улыбнулся.
Что ж, интересный подход. Я, пожалуй, за такое благодарна.
Тем более, что слушал Сатоции очень внимательно и с пониманием, в деле разбирался.
Потом, когда проклятие короля обсудили вдоль и поперек, перешли к обсуждению моей жизни и моей карьеры в целом, военного опыта, изгнания лича в Кнепольском овраге. Удивительно, но этот незнакомый энергетик оказался едва ли самым внимательным слушателем за всю мою жизнь. И это притом, что о себе он почти не говорил. Но очень скоро мне начало казаться, что я знаю его всю жизнь.
– Вы ведь не эмпат? – спросила я.
Сатоцци засмеялся.
– Нет. В плане рабочего активного дара – нет. Но поскольку у моей матери сильный дар эмпата, то и мне чуть-чуть перепало тоже. Я просто чуть лучше ощущаю людей. Эмоции, переживания… Но использовать это на уровне магии, дергать за ниточки – не могу, мне это недоступно. Зато помогает в личной жизни, всегда отлично понимаешь, когда жена злится, а когда только хочет показать, что злится.
– Вы часто даете ей поводы злиться? – я тоже улыбнулась, это было как-то… очень непосредственно.
– Никто не идеален, сеньора. И слава богам за это! Я бы не хотел идеальную жену, я люблю ее за то, что она такая, какая есть. Настоящая, живая. Уверен, она тоже не хотела бы другого мужа. Мы больше пятнадцати лет женаты, у нас двое детей. Я стараюсь радовать ее каждый день, как могу. А она меня. Наверно, это главное.
Идея о том, что надо радовать друг друга – это где-то, видимо, в эстелийской культуре глубоко сидит, я от Леса не раз это слышала. И вот – снова. Да и в целом идея, что жизнь дана для радости.
– Не всегда получается радовать…
– Не всегда, – согласился Сатоцци и как-то так на меня посмотрел… странно так. – Мир не идеален в любом случае. Вопрос лишь в том, когда мы счастливее? Когда чувствуем себя увереннее, комфортнее? Когда держимся за руки, или когда идем в одиночку. Это всегда наш выбор. Но правильного ответа нет, каждый решает для себя.
Это сложно… Наверно и не очень вовремя сейчас, у нас так много дел.
И все же, как бы там ни было, но по-настоящему счастливой я чувствовала себя только после встречи с Лесом. Свободнее и увереннее с ним, какую бы дурь он ни творил. Это может быть странно, парадоксально, но это так. С ним я больше не прячусь от жизни…
И вот где-то тут… Я сначала не поняла, что происходит. Но Альберто вдруг вздрогнул, не открывая глаз, задрожал. Потом вдруг его выгнуло…
– Ох ты! – Сатоции тут же бросился к королю. – Если Луиса Эвора рядом, лучше позвать ее, пусть посмотрит. Но похоже, что Энрико Эвора мертв.
– Луиса Морейра, – тихо сказала я. – Ей не нравится, когда ее называют так.
Сатоцци кивнул. Конечно. И уже успел сам схватить короля за руки, перевернуть на бок, подержать. Альберто бился в судорогах. Но Сатоцци наблюдал с таким искренним интересом, что казалось – все по плану.
По плану ведь? Так и должно?
Что происходит с проклятием со смертью проклятийника? Если проклятие статично, то возможно, что ничего. Но динамическое проклятие, которое может тянуть силы… Очень надеюсь, это не убьет Альберто прямо сейчас… Он почти задыхается и кровь из носа… Его выгибает так, что кости трещат. Долго так…
Сатоцци крепко держит короля.
Стазу суета вокруг.
Я почти успела запаниковать, глядя на это, но тут, наконец, судороги пошли на убыль, Альберто глубоко вдохнул, дернулся еще и затих. Живой? Вроде дышит. Лоб мокрый от пота.
Вот где-то тут и бабуля успела как раз.
Глава 15. О цепких проклятиях и тьме
Луиса долго стояла рядом с королем, очень сосредоточенно закрыв глаза, изучая невидимые связи.
– Да, – сказала она, наконец. – Энрико мертв, – и, кажется, вздохнула с облегчением. – Но для Альберто это мало что меняет, проклятие слишком старое и глубоко вросло. Дальше будем действовать так, как планировали, тянуть не стоит. Хорошо в этом то, что теперь уже внезапных всплесков не будет.
Это хорошо да… должно быть хорошо.
Вот только думаю я совсем не о проклятие.
Если Энрико мертв, то он, скорее всего, пытался убить Леса. Но это убило его самого.
Запоздало подумала, что нужно было на Леса сигналку прицепить, тогда бы я почувствовала, если бы с ним что-то случилось. Но так оставалось только ждать.
И надеяться, что обошлось.
Луиса еще раз внимательно осмотрела короля и еще какие-то манипуляции, я в этом мало понимала. Потом что-то обсуждала с Сатоцци…
Я немного отошла в сторону, села на стул в углу.
Поняла, что трясет. Я не знаю, что там с Лесом, но все определенно уже произошло.
И ни о чем другом не могу думать.
Потом Луиса молча подошла ко мне, обняла за плечи. Долго стояла так.
– Мне страшно, – тихо сказала я, поняла, что голос сел, горло царапает.
Луиса кивнула.
– Я отлично понимаю тебя, милая. Нужно просто верить, что все хорошо.
– А если нет? – я подняла на нее глаза.
И в глазах Луисы вдруг сверкнула давняя боль. Да, она точно знает, как это бывает. Губы чуть дрогнули.
– Если нет, милая, ты все равно будешь жить дальше. И помнить его. Люди, которых мы любим – остаются навсегда в нашем сердце.
– Нет!
Я не могла сейчас думать так. Слишком… жестоко. Нет, это просто слова сейчас.
Луиса вздохнула, села рядом.
– Лес очень сильный мальчик, он справится, – сказала она.
Лицо такое осунувшееся, она словно постарела еще больше. Я вдруг подумала – она только что потеряла брата. Да, родственных отношений и любви там точно не было. Скорее наоборот. Но все равно… это потеря все равно.
– А ваш брат? – спросила я. – Каким он был?
– Мой брат? – удивилась Луиса.
– Простите… вы…
– Ничего, – Луиса улыбнулась, погладила меня по плечу. – Когда-то он был хорошим братом. Пока мы были детьми, он всегда заботился обо мне, во всем помогал. Хорошим человеком он уже тогда не был, и я часто спорила с ним, видела, как часто он не прав. Но братом был хорошим. Вот только мой выбор так и не смог принять. И это разрушило все.
Вздохнула тяжело.
– Но вы ведь не пожалели, да… – я сказала и запнулась, может и не стоило. Сколько можно?
Луиса улыбнулась.
– Сомневаться нормально, девочка моя. Не сомневаются только наивные дурочки, которые не видят последствий своих действий и не понимают, что мир не всегда такой, как они нафантазировали. Отсутствие сомнений говорит лишь о недостатке ума. По-настоящему важны не сомнения, важны поступки и принятые решения. Герой не тот, кто не боится, а тот, кто несмотря на весь свой страх находит силы поступать правильно. Я невероятное количество раз приходила в ужас от того, как изменилась моя жизнь после того, как я сбежала с Гильермо. Временами я его ненавидела. Но оглядываясь назад… Нет, я ни о чем не жалею. Если бы все вернулось назад, я поступила бы так же. Не хотела бы другой жизни. Но это было мое решение. У тебя свое.