Эмоциональная реактивность в первой группе на фоне боевой ситуации возросла относительно фонового обследования на 41 %. После окончания дежурства имело место снижение этого показателя примерно до прежнего уровня. Во второй группе на протяжении всего периода наблюдения происходило прогрессирующее повышение уровня эмоциональной реактивности: на фоне боевой ситуации – на 18 %, после окончания дежурства – на 24 % относительно фона.
Динамика показателей простой сенсомоторной реакции в обеих группах носила сходный характер: умеренные значения в фоне, повышение скорости реакции на фоне боевой ситуации, снижение скорости реакции после дежурства. Однако во второй группе на фоне боевой ситуации отмечается преобладание скорости реакции правой руки относительно левой (коэффициент асимметрии = -1 %). Такие же особенности этого показателя имели место и после дежурства. В сравнении с первой группой у лиц второй группы на завершающем этапе обследования скорость реакции была более замедленной, а время реакции левой руки было более продолжительным, чем справа.
Указанные изменения свидетельствовали о наличии отличий между группами с разной степенью психологической устойчивости. Они проявились как в интенсивности, так и в направленности изменений их нейрофизиологического статуса. Так, для лиц с более низкой устойчивостью к воздействию факторов боевой обстановки, была характерна тенденция повышения уровня активации правой гемисферы. В данной группе это проявилось:
• в увеличении числа лиц со смешанным типом зрительной асимметрии;
• преобладании величины тремора слева как на фоне боевой ситуации, так и после ее окончания;
• прогрессирующем повышении за время наблюдения уровня эмоциональной реактивности;
• большей скорости простой сенсомоторной реакции слева в фоне и после окончания боевой ситуации.
Указанные изменений анализируемых психологических и психофизиологических показателей, свидетельствующие о характерных нейрофизиологических сдвигах, позволяет заключить, что пониженная психологическая устойчивость связана функционально-динамическими особенностями межполушарных взаимоотношений.
4.3. Характер течения психических и психофизиологических процессов в условиях длительного воздействия боевого стресса
Характер течения психических и психофизиологических процессов в условиях длительного (более 6-ти месяцев) воздействия боевого стресса изучался нами на примере ведения боевых действий в Афганистане. Наблюдение велось за летным составом вертолетной, истребительно-бомбардировочной и военно-транспортной авиации.
Течение психических и психофизиологических процессов у летчиков, длительное время находящихся в зоне боевых действий, имеет ярко выраженные особенности в зависимости от воздействующих факторов боевой деятельности, условий пребывания, а также от продолжительности нахождения в боевой обстановке. В этой связи имеет смысл рассмотреть психологический и психофизиологический аспекты боевой деятельности летного состава в контексте вышеперечисленных факторов.
С 1983 по 1987 гг. было обследовано свыше 600 человек летного состава (летчики, штурманы, другие члены летных экипажей) вертолетной, истребительно-бомбардировочной и военно-транспортной авиации, участвовавших в боевых действиях. Обследование проводилось на этапах подготовки к убытию, в период пребывания и по возвращению из Афганистана.
4.3.1. Влияние особенностей боевой деятельности на течение психических и психофизиологических процессов у летного состава в Афганистане
Боевая деятельность летного состава в Афганистане проходила в условиях, характеризующихся высокой степенью психического напряжения, большой летной нагрузкой, отсутствием удовлетворительных социально-бытовых и санитарно-гигиенических условий в районах с непривычными климатогеографическими особенностями. Совокупность этих признаков позволяет говорить о комплексном воздействии на летчиков целой серии экстремальных факторов значительной степени выраженности. Характер боевых действий и их обеспечение требовали особой специфики в деятельности всех видов ВВС, однако наиболее сложные и разнообразные задача приходилось решать вертолетчикам. Выполнение ими большей части полетных заданий (десантирование, сопровождение колон, патрулирование, ПСО и т. д.) проходило в условиях более тесного соприкосновения с противником, чем это имело место у летчиков ИБА и ВТА (противодействие противника было менее значимым для самолетов ИБА и ВТА до начала массового применения отрядами оппозиции носимых установок «земля-воздух» типа «Стингер» – начиная с 1986 г.).
Так, у вертолетчиков, на которых падала основная нагрузка как по транспортировке личного состава и грузов, так и по боевому применению, налет за период пребывания в Афганистане в среднем составлял 450–500 часов (420–470 боевых вылетов). Это в 2,5–3 раза превышало налет мирного времени. Неудивительно, что среди основных факторов, влияющих на снижение работоспособности, летным составом отмечалось (в порядке убывания):
• большая летная нагрузка;
• длительное стартовое время;
• нервное напряжение, связанное с боевой обстановкой.
Преобладание указанных факторов отмечалось летчиками всех обследованных нами гарнизонов (Кундуз, Файзабад, Баграм, Кабул, Шиндант, Кандагар). В ряде случаев, в районах с интенсивным ведением боевых действий, на второе место после большой летной нагрузки летчики указывали на значимость фактора боевого стресса. Анонимное анкетирование показало, что 90 % летчиков вертолетной авиации и 64 % летчиков ИБА отмечали наличие в полетах ситуаций, связанных с угрозой для жизни.
Детальное изучение влияния факторов боевой обстановки на летный состав показало, что причины развития нарушений функционального состояния, снижающих боеспособность, зависят от категории летчика. Так, основными причинами нарушений функционального состояния для командного состава (от командира экипажа до командира АЭ) были:
• большая летная нагрузка;
• нервное напряжение, связанное с боевой обстановкой;
• длительное стартовое время.
Для штурманов (от летчика-штурмана вертолета до штурмана полка) причины функциональных нарушений располагались следующим образом:
• недостаточная продолжительность отдыха между полетами;
• длительное стартовое время;
• большая летная нагрузка.
Правые летчики основные причины нарушений связывали с:
• неудовлетворительными культурно-бытовыми условиями;
• большой летной нагрузкой;
• беспокойством о семье и недостаточным отдыхом между полетами.
Среди наименее значимых причин, влияющих на оптимальное функциональное состояние, все обследованные категории летного состава указали на фактор, связанный с конфликтами между командованием и сослуживцами.
Из приведенных данных видно, что наибольшее влияние боевой стресс оказывает на командный состав. Причем, очевидно, что влияние этого фактора связано с ответственностью командира за выполнение боевой задачи, жизнь и здоровье личного состава. По мере снижение степени ответственности за коллектив возрастает неудовлетворенность бытовыми условиями, житейскими проблемами. Сходные причины (но со свойственными виду боевой деятельности факторами), нарушающие функциональное состояние, отмечались и военнослужащими внутренних войск, участвующих в боевых действиях уже в современных условиях (Северная Осетия, Чечня). Здесь также отмечается тенденция повышения значимости боевого стресса в зависимости от служебного положения и степени ответственности за жизни подчиненных. В тоже время, рядовой и младший командный состав отмечали значимость конфликтных ситуаций в своей среде и с командованием. В этой связи возникает проблема дифференцированного подхода в разработке методов и выборе средств повышения боеготовности военнослужащих разных категорий.
В боевых условиях с особой актуальностью встает вопрос о факторах, определяющих профессиональную надежность военного специалиста. В этой связи были проанализированы компоненты профессиональной надежности у летчиков (по 7 человек в каждой группе) вертолетной авиации с налетом в боевых условиях более 400 часов (первая группа) и летчиков с налетом до 300 часов (вторая группа). Средний возраст в обеих группах был примерно одинаков: классность в первой группе оказалась незначительно выше (в первой группе: 1-й класс – 2 человека, 2-й – 1 человек, 3-й – 3 человека; во второй группе – 1-й класс – нет, 2-й – 3 человека, 3-й – 4 человека). Число боевых вылетов в первой группе составляло 429, во второй – 306. Общий налет в первой группе также был выше, чем во второй. Все это свидетельствовало о большем профессионализме летчиков первой группы.
Мотивация на работу в боевой обстановке была выше в первой группе (рис. 4.6).
Рис. 4.6. Показатели психического статуса (мотивация, эмоциональная реактивность, степень отклонения по Люшеру) у летчиков с боевым налетом более 400 часов () и менее 300 часов ()
* – различия между группами достоверны при р<0,05).
У летчиков второй группы отмечались более выраженные признаки невротизации, что проявилось в показателях тестов «Эмоциональная реактивность» и Люшера (различия достоверны, при р<0, 05 в обоих тестах).
Во второй группе отмечался более низкий уровень функционального состояния (рис. 4.7), что проявилось при выполнении шаговой пробы (различия между группами достоверны по углу отклонения, при р<0,01).
Рис. 4.7. Значения показателей шаговой пробы (смещение по горизонтали (в см) и отклонение по углу (в градусах) у летчиков с боевым налетом более 400 () и менее 300 часов ().
* – различия между группами достоверны при р<0,01.
Свое субъективное состояние (самочувствие, активность, настроение по тесту САН) летчики второй группы оценили выше, чем летчики первой. Учитывая выраженность отклонений показателей психического статуса, а также менее благополучное функциональное состояние летчиков второй группы, можно предположить, что подобная завышенная самооценка своего состояния играет компенсаторную роль, не отражающую реального состояния летчиков. Более того, такое расхождение объективных показателей и субъективной оценки является признаком декомпенсации адаптационно-приспособительных реакций субъекта, находящегося в экстремальных условиях деятельности [1, 7].
Таким образом, полученные результаты свидетельствуют о том, что в боевых условиях лица с высоким уровнем профессиональной подготовкой более устойчивы к воздействию экстремальных факторов, несмотря на более высокий, по сравнению с менее профессионально подготовленными летчиками, уровень нагрузок.
Помимо индивидуального профессионального мастерства в боевых условиях особое значение приобретает степень готовности к деятельности в этих условиях, формирующаяся на этапах предшествующих началу боевых действий.
Был проведен сравнительный анализ психологического и психофизиологического состояния летного состава двух вертолетных эскадрилий (ВЭ) МИ-8МТ, находившихся в сходных боевых и климато-бытовых условиях, с одинаковым сроком пребывания в Афганистане. Различия между ними заключались в том, что летный состав первой ВЭ не прошел общепринятой трехуровневой подготовки перед отправлением в зону боевых действий, тогда как вторая эскадрилья получила всестороннюю подготовку перед убытием в Афганистан. Подготовка летчиков перед отправкой в зону боевых действий включала: отработку боевого применения на полигоне, освоение навыков выживания в горно-пустынной местности и акклиматизацию в климатических условиях, сходных с условиями Афганистана.
Так, у летчиков первой ВЭ по сравнению с летчиками из второй эскадрильи на момент обследования (9-й месяц пребывания в зоне боевых действий) отмечалось снижение мотивации, падение уровня эмоциональной реактивности, возрастание ситуационной и личностной тревожности (рис. 4.8).
Рис. 4.8. Показатели психологического состояния (мотивация – 1, эмоциональная реактивность – 2, ситуационная – 3 и личностная – 4 тревожность) у летчиков не прошедших () и прошедших () предварительную подготовку.
* – различия между группами достоверны при р<0,05.
Летчики первой эскадрильи оказались и психологически, и профессионально недостаточно готовы к решению возложенных боевых задач. Это было подтверждено не только в беседах с летным составом и командованием, но и результатами анонимного анкетирования. Так, если у большинства обследованных летчиков других подразделений основным мотивом пребывания в Афганистане явился приказ командования, то у летчиков рассматриваемой эскадрильи преобладающим мотивом явилось желание проверить свои силы и способности. Таким образом, преобладающей тенденцией у них является стремление к самоутверждению, свидетельствующее о дисбалансе механизмов социальной адаптации [8]. Возможно, что данный мотив связан с подсознательным стремлением к самооправданию того, что в первые месяцы пребывания потери эскадрильи составили 12,7 % – наибольшие потери того периода среди всех ВЭ. Неадекватные психологические установки, отсутствие требуемого уровня подготовки к боевой работе в сложных и непривычных климато-географических условиях, психические травмы в связи с потерей сослуживцев негативно отразились на состоянии здоровья летного состава эскадрильи.
На рисунке 4.9 представлены показатели заболеваемости летного состава трех ВЭ данного авиагарнизона в период с декабря по июнь.
Рис. 4.9
Заболеваемость летного состава авиагарнизона в период с декабря до июнь (1 – степень выраженности заболеваемости л/с ВЭ, не прошедшей предварительную подготовку; 2 – и 3 – степень выраженности заболеваемости л/с других эскадрилий.
– уровень заболеваемости (в % от всего л/с),
– количество списанных с летной работы по мед. показаниям (в % от всего л/с),
– уровень психоневрологических заболеваний (в % от количест ва списанных с летной работы)
Из рисунка видно, что наибольшая заболеваемость имела место в данной ВЭ. Характерно, что психоневрологические заболевания составили более 70 % причин, связанных со списанием летного состава по медицинским показаниям.
Таким образом, этап предварительной подготовки к деятельности в условиях боевого стресса является необходимым элементом для формирования требуемых профессиональных навыков, а также адекватных психических и психофизиологических реакций военных специалистов любого уровня подготовки.
4.3.2. Динамика течения психических и психофизиологических процессов в зависимости от периодов боевой деятельности
Время пребывания летного состава в зоне ведения боевых действий (общая продолжительность – 10–12 месяцев) условно можно разделить на три периода: начальный – до 1,5–2-х месяцев; основной – от 1,5–2-х до 8–10 месяцев; завершающий от 8 месяцев до отъезда.
Начальный период пребывания характеризовался выраженностью адаптационно-приспособительных реакций летчиков. Это проявлялось в повышенной эмоциональной неустойчивости, тревожности, чрезмерной возбудимости, нарушении сна, снижении работоспособности, росте заболеваемости. В этот период происходило изменение сложившегося «мирного» стереотипа поведения и формирование нового, «боевого» жизненного стереотипа.
Во втором, основном, периоде отмечалась стабилизация поведенческих, психологических и физиологических реакций. У большинства летчиков наступала адаптация к условиям жизни и боевой деятельности. Отмечалось снижение эмоциональной напряженности, улучшение настроения, сна, аппетита, повышалась работоспособность, профессиональная надежность и качество летно-боевой деятельности.
Третий период характеризовался психологическими и психофизиологическими реакциями, сходными с реакциями первого, начального периода. Однако, если в первом периоде эти реакции протекали по гиперэргическому типу (с преобладанием процессов возбуждения), то в третьем, завершающем периоде они шли по гипоэргическому варианту развития (с преобладанием тормозных процессов). Для этого периода было характерно развитие у большинства летчиков явлений хронического утомления и переутомления. Это проявлялось в повышенной раздражительности, тревожности, ощущении подавленности, апатии, безразличия к выполнению полетных заданий.
Помимо трех указанных периодов, связанных с непосредственным ведением боевых действий, необходимо выделить период, предшествующий убытию в Афганистан, и период после возвращения из района ведения боев. В предшествующий период, как правило, проводится подготовка к началу боевых действий, в зависимости от качества которой у летчика формируется состояние готовности к профессиональной деятельности в экстремальных условиях. Период после возвращения важен с позиций реадаптации человека к реалиям мирной жизни. Печальный опыт «афганцев» и «чеченцев», не сумевших адаптироваться после возвращения с войны, является яркой иллюстрацией особой значимости этого периода для психического и соматического здоровья человека.
Динамика функционального состояния летного состава в течение описанных периодов хорошо объясняется с позиций адаптивно-креативного цикла Общей теории психотерапии [6]. Согласно этой теории адаптивно-креативный цикл субъекта, находящегося в экстремальных условиях, состоит из следующих этапов и фаз [5].
Этап адаптационной стабильности – напряжения. На данном этапе происходит переход субъекта из зоны относительной адаптационной стабильности и комфорта к состоянию адаптационного напряжения. Он, в свою очередь, включает следующие фазы:
Фаза тестовой активности среды. В этой фазе субъект тестирует окружающую его действительность в системе значимых дуальных критериев: понятно – непонятно; опасно – безопасно; интересно-неинтересно; комфортно – некомфортно; срочно – не срочно и проч. Вероятно, что у большинства летчиков такого рода тестирование оценивает новую обстановку с позиций: непонятно, опасно, интересно, некомфортно, срочно.
Фаза уточнения проблемного поля. Исходя из оценки, осуществлённой на предыдущей фазе, у субъекта возникает адаптационное напряжение, которое может носить характер парциального либо тотального дискомфорта, признаков синдрома деморализации по Дж. Франку [3].
Фаза попыток решения проблемной ситуации с использованием имеющихся ресурсов. На этой фазе субъект пытается выйти из возникшего проблемного поля, предпринимая действия с учетом накопленного объема знаний, умений, навыков. Как правило это приводит к неудачам, что вызывает дальнейший рост адаптационного напряжения с максимальной выраженностью признаков синдрома деморализации.
Большинство летчиков проходят этот этап по конструктивному варианту. Такой вариант прохождения, во-первых, занимает меньше времени, во-вторых, проявляется минимальной выраженностью признаков адаптационного напряжения и состояния деморализации на второй-третьей фазах. Этому способствует как личностные и профессиональные особенности представителей ВВС, так и подготовка летного состава на предварительной этапе.
Этап мобилизации креативно-пластических ресурсов. Данный этап создает условия для генерации альтернативных форм поведения субъекта в кризисной ситуации. Он включает следующие фазы адаптивно-креативного цикла.
Фаза трансформации базисных адаптационных стратегий. В конструктивном варианте такая трансформация идет от стереотипной к синергетической (креативной). То есть, субъект движется к ресурсному полюсу активности психических процессов, что сопровождается изменением границ и степеней свободы основных структурных компонентов реальности, имеющих отношение в том числе и к проблемной ситуации;
Фаза актуализации креативного потенциала субъекта с формированием первичного ресурсного состояния. Конструктивный вариант этой фазы предусматривает:
• существенное повышение поисковой активности;
• гиперпластика в проявлении основных форм психической активности;
• спонтанная актуализация ресурсных личностных статусов, ответственных за генерацию новой адаптивной информации и соответствующих форм поведения;
• комплекс специфических переживаний, которые можно обозначить как «творческий подъем» или «вдохновение».
Фаза генерации альтернативных идей и гипотез в тестовом варианте. В этой фазе, в случае ее конструктивного прохождения, формируются множественные идеи конструктивного решения кризисной ситуации, каждая из которых тем не менее обнаруживает свои ситуационные и перспективные преимущества, и недостатки.
Фаза поиска обновлённого адаптивного инструментария (информационного, интеллектуального, технологического, поведенческого и прочего). В ходе прохождения данной фазы субъект соотносит альтернативные способы решения проблемных ситуаций и осуществляет подбор наиболее благоприятного и перспективного варианта адаптивного поведения. Здесь, как и на начальном этапе происходит тестирование найденных новых форм поведенческий (и прочей) активности в системе дуальных критериев: понятно – непонятно; опасно – безопасно; комфортно – некомфортно; интересно – неинтересно. Спонтанная реализация вышеприведенных фаз рассматриваемого этапа в относительно короткие временные периоды с актуализацией креативного потенциала в полном объеме обычно имеет место при конструктивном варианте прохождения адаптивно-креативного цикла. Относительно благополучно данный этап может быть преодолен и в случае кризисного варианта прохождения адаптивно-креативного цикла, например, при условии использования включенного потенциала соответствующих помогающих и развивающих практик.
Этап креативного синтеза. Данный этап предполагает полноценное формирование, апробацию и становление обновленной адаптационной стратегии и соответствующих моделей поведения в актуальной проблемной ситуации. Он содержит следующие фазы.
Фаза становление и апробации новых адаптивных подходов и инструментария. В ходе прохождения данной фазы субъект определяется с наиболее перспективными вариантами альтернативного адаптивного поведения, реализует подготовленные варианты и обращает повышенное внимание на внешние сигналы, свидетельствующие о степени адекватности используемых альтернатив. В данном случае речь идёт о более глубоком, осознанном анализе вариантов адаптивного поведения, в этом смысле отличном от процедуры первичного тестирования.
Фаза реструктуризации адаптивных норм. В данной фазе завершается процесс формирования и утверждения нового свода правил адаптивного поведения субъекта. Таким образом у человека формируется новая система правил функционирования в новой для него обстановке. У него складывается стабилизирующий процесс развития в сложной системе: среда – человек – эффективная самоорганизация – человек – среда.
Конструктивный вариант прохождения настоящего этапа и соответствующих фаз адаптивно-креативного цикла обычно воспринимается субъектом через призму «эффекта новизны», с ощущением ресурсного подъема и появления новых перспектив в жизни, в то время как кризисный вариант при отсутствии профессиональной помощи чаще всего представляет собой «бесконечное» метание субъекта от состояния безнадежности – в связи с крахом очередной заимствованной и будто бы беспроигрышной версии решения проблемной ситуации. При этом субъект, как и прежде, пребывает в базисном антиресурсном состоянии, препятствующем генерации и эффективному усвоению новой адаптивной информации.
Этап реализации обновленных адаптивных норм. На данном этапе осуществляется оценка нового опыта функционирования с учетом обновленного свода адаптивных правил. В то же время, происходит подготовка следующей стимульной волны, генерирующей новые импульсы к развитию сложной системы: среда – человек – эффективная самоорганизация – человек – среда. Этот этап содержит следующие фазы.
Фаза реализации субъектом потребностного цикла с использованием обновленного свода адаптивных норм. В данной фазе осуществляется оценка дивидендов, получаемых при использовании обновлённой схемы адаптивной активности субъекта как по внешнему вектору, т. е. направленной на соответствующее изменение среды, так и по внутреннему вектору, связанному с необходимой ресурсной трансформацией субъективного опыта. Это отражается на динамике его адаптации и показателях качества его жизни. Последние обычно и являются основными критериями эффективности используемых инновационных схем и подходов.
Фаза стабилизации (либо постепенного накопления) потенциала десинхроноза. По мнению автора Общей теории психотерапии, здесь следует иметь в виду, что разноуровневые по скорости процессы развития отдельных фрагментов и узлов сложноорганизованных систем и накопления так называемого десинхроноза являются постоянными спутниками таких сложных, открытых, динамических систем, к которым относится рассматриваемая система: среда – человек – эффективная самоорганизация – человек – среда. В случае, если субъект обладает должным уровнем психического здоровья, возникнет вариант стабилизации (и даже редукции) потенциала десинхроноза [4], что и обеспечивает требуемый результат – безопасность и устойчивое развитие человека в агрессивной среде.
Фаза тестовой активности. Это завершающе-промежуточная фаза адаптивно-креативного цикла, поскольку она предусматривает продолжение тестирования процессов адаптивного взаимодействия человека со средой, и, при необходимости, возобновление прохождения субъекта по описанным выше этапам адаптивно-креативного цикла.
Учитывая выраженные особенности психического и психофизиологического статуса летчиков в каждый из указанных периодов, представляется целесообразным рассмотреть динамику некоторых составляющих их функционального состояния на важнейших этапах адаптивно-креативного цикла.
Изменения функционального состояния у обследованных военнослужащих наиболее ярко проявлялись в изменениях психического статуса. Об этом свидетельствуют результаты исследования личностных особенностей летного состава, участвовавшего в боевых действиях в Афганистане.
Различия между усредненными профилями СМИЛ у летчиков, на этапе, предшествующем убытию в Афганистан, и после 9 месяцев боевых действий, проявляются как в форме профилей, так и по абсолютным значениям шкал. Усредненный профиль летчиков в Афганистане расположен значительно выше нормативного уровня (60 Т). Достоверные различия между анализируемыми профилями отмечаются по 1, 2, 3, 4, 5 и 7 шкалам, а также по оценочным шкалам L и F, что свидетельствует о наличии выраженных эмоциональных изменений у боевых летчиков. На это, в первую очередь, указывает повышение показателей по шкалам 1, 2, 3 (так называемая «невротическая триада»). Конфигурация усредненного профиля личности летчиков данной группы типично для лиц, обеспокоенных своей оторванностью от внешнего мира и испытывающих трудности социальной адаптации к окружающей действительности. Это приводит к появлению продолжительно существующих негативных эмоций, состоянию выраженной тревожности и эмоционального напряжения (пик на шкалах 2 и F, при относительно низком значении шкалы 3). Кроме того, летчики данной группы характеризуются большой откровенностью и раскрепощенностью в описании своих переживаний. Они требуют сочувствия и сопереживания со стороны других лиц (снижение по шкале L и повышение по шкале F). Повышение показателей 4-й шкалы на фоне описанных изменений профиля в группе летчиков, принимавших участие в боях, указывает на потребность реализовать своё эмоциональное напряжение в поведении. Это может проявляться в появлении агрессивности, пренебрежении к общепринятым общественным моральным и этическим нормам. В анализируемой группе, летчики, имеющие описанные ярко выраженные изменения психического статуса, составляли 44,1 %.
Помимо изменения личностных особенностей у летного состава, находящегося в Афганистане по сравнению с периодом, предшествующим убытию, на 13,2 % увеличивается ситуационная тревожность (различия достоверны при р<0,05), повышается уровень эмоциональной реактивности, изменяется реакция на цветовой тест Люшера. Указанные изменения свидетельствуют о повышении психического напряжения при переходе с режима функционирования в спокойной обстановке в режим мобилизационной готовности.
Рис. 4.10. Динамика показателей ситуационной тревожности и степени отклонения по тесту Люшера у летного состава перед убытием в зону б/д и в зоне б/д
Наряду с изменениями психологического статуса у летчиков, участвовавших в боевых действиях, происходит изменение ряда физиологических и психофизиологических показателей[2].
Так, у летного состава отмечалось уменьшение адаптационной способности сердечно-сосудистой системы к физическим нагрузкам. Если в фоне (до убытия в Афганистан) при дозированной физической нагрузке частота пульса увеличивалась на 35 %, то после 10-ти месяцев боевой деятельности – на 60 %. Если в норме ортостатический индекс был равен 1–1,6 ед., то у 58 % летчиков за этот же период пребывания в Афганистане он повысился до 1,97–2,0 ед. Отмечаемые физиологические изменения являются проявлениями таких нарушений функционального состояния как утомление и переутомление. В таблице 4.7 приведены сдвиги ряда показателей физиологических и психофизиологических функций, возникшие у летного состава после 10-ти месяцев пребывания в Афганистане.
Компенсируемые признаки утомления впервые начинают появляться у летчиков уже в начальном периоде пребывания в зоне боевых действий. Однако они возникают на фоне значительной летной нагрузки, сочетающейся с интенсивным воздействием эмоционального стресса, то есть в период ведения активных боевых действий (например, при проведении крупной войсковой операции).
Таблица 4.7
Сдвиг физиологических и психофизиологических показателей функционального состояния летчиков после 10-ти месяцев пребывания в зоне боевых действий
Широта распространенности данного вида нарушений небольшая – около 18–23 % от всего личного состава эскадрильи. Восстановление нарушенных функций происходит, как правило, самостоятельно – после предоставления недельного отдыха при части.
Явления хронического утомления и переутомления более характерны для третьего периода пребывания в зоне боев. Тогда и распространенность их становится гораздо шире – от 32–40 % всех летчиков на 7–8-м месяце нахождения в Афганистане до 45–72 % – 10–11-й месяц пребывания. Для купирования подобных состояний требуется уже комплекс специальных реабилитационных мероприятий. Уменьшение почти на половину функциональных возможностей организма у 50 и более процентов летного состава, который за данный период пребывания приобрел неоценимый боевой опыт и полностью адаптировался к местным условиям, означает снижение в 2 раза боеспособности и профессиональной надежности летчиков.
Эффективность профессиональной деятельности в боевых условиях в значительной мере определяется состоянием морального дух личного состава, в формировании которого, наряду с другими составляющими, значительную роль играет мотивация. Последняя, являясь мощным регулятором поведенческих реакций, оказывает мобилизующее влияние на ресурсные состояния человека. Еще до убытия в Афганистан положительная мотивация к летной работе в боевых условиях была выявлена у 40–60 % обследованного летного состава. Большой разброс этого показателя был связан с разной степенью информированности летчиков о характере предстоящей деятельности в Афганистане и текущих условиях службы.
В процессе участия в боевых действиях происходит снижение мотивации. Так, по результатам анонимного анкетирования установлено, что у 90–100 % летного состава вертолетной и у 80–85 % летчиков истребительно-бомбардировочной авиации в конце годичного срока пребывания в Афганистане отсутствовала мотивация к участию в боях, а у 5–8 % лиц от общего числа опрошенных, снижение мотивации отмечалось не только к выполнению данной деятельности в Афганистане, но и летной работе в целом. Отрицательная или недостаточно выраженная мотивация у летного состава сочеталась с пониманием необходимости выполнения своего воинского долга. Такое раздвоение, наряду с другими причинами, способствовало нарушению привычной системы отношений и являлось серьезной предпосылкой для нарушений функционального состояния, вплоть до развития психосоматических заболеваний.
В этой связи представляет интерес динамика показателей мотивации и социальной адаптации (реадаптации) у летного состава в период пребывания в районе ведения боевых действий и по возвращению в места постоянной дислокации (табл. 4.8).
Таблица 4.8
Оценка степени удовлетворенности летчиков своей деятельностью и положением (служебным, семейным, состоянием здоровья) в период пребывания и по возвращению из Афганистана (в % от общего числа обследованных)
* – ответ не получен.
Как видно из таблицы, в первые месяцы пребывания в Афганистане большинство летчиков достаточно критически оценивает свою деятельность. По мере врабатывания и формирования нового поведенческого стереотипа (этапы креативного синтеза и реализации обновленных адаптивных норм) оценка своей деятельности повышается. Аналогичная ситуация прослеживается и в отношении приобретенного опыта: его негативная оценка в начале периода пребывания сменяется на позитивную оценку в конце периода нахождения в зоне боевых действий.
В последующем, при реадаптации, самооценка постепенно повышается и через 6 месяцев успешно оценивают результаты своего труда уже 80 % летчиков. Приобретенный боевой опыт, оцениваемый, в целом, положительно, входит в противоречие с удовлетворением своим положением в социуме. Так, неудовлетворенность своим положением максимальна в первые 2 месяца пребывания в Афганистане, через 9 месяцев она незначительно снижается, а максимальной она становится на 6-й месяц реадаптационного периода. Очевидно, что встреча с повседневными трудностями обыденной жизни, желание быть «понятыми» после длительного пребывания в напряженных условиях, ощущение превосходства (часто вполне заслуженного) перед теми, кто не «нюхал пороха», наталкивается на безразличие и непонимание со стороны социально значимых лиц (командования, члены семьи и т. д.). Это, в свою очередь, вызывает у части летного состава повторную волну невротизации.
Обычно признаки повторной невротизации начинают манифестировать через 2–2,5 месяца после возвращения из зоны боев. Пик их отмечается спустя 6 месяцев после возвращения, а затем они идут на спад. Наиболее характерные изменения психоэмоционального состояния проявляются в нарушениях сна (рис. 4.11). Указанные нарушения сна встречаются в среднем у 20–25 % вернувшихся летчиков.
Рис. 4.11. Структура показателей качества ночного сна у летчиков через 1, б и 12 месяцев после возвращения из Афганистана: 1 – медленное засыпание, 2 – чуткий сон, 3 – беспокойный сон, 4 – беспокойные сновидения, 5 – частые пробуждения, б – неполное восстановление сил после пробуждения, 7 – вялость после пробуждения, 8 – головные боли после пробуждения.
Помимо нарушений сна, имеют место и другие психоэмоциональные нарушения (рис. 4.12).
Рис. 4.12. Динамика показателей психоэмоционального состояния летчиков через 1 (+), 6 (х) и 12 (*) месяцев после возвращения из Афганистана: 1 – состояние после выхода из сложной ситуации (связанной с профессиональной деятельностью или социально-бытовым конфликтом), а – неконтролируемое возбуждение, б – спокойствие; 2 – повышенная раздражительность; 3 – быстрая утомляемость.
Такие, например, как повышенная раздражительность (более чем у 70 %) и быстрая утомляемость (20 %). Так же, как и расстройства сна частота указанных нарушений максимальна спустя полгода после возвращения. Через год у большей части летного состава практически полностью восстанавливается адекватность самооценки, значительно снижается острота психоэмоциональных нарушений. Вместе с тем у 40 % летчиков возрастает число конфликтных ситуаций, связанных с обострением такой черты как импульсивность. Очевидно, сказывается сознательное подавление (в целях социальной адаптации) возникшего после возвращения внутреннего конфликта, обусловленного недостаточным вниманием общества к людям, рисковавшим своими жизнями, ради защиты его интересов.
4.3.3. Динамика показателей межполушарных асимметрий в условиях боевого стресса
Как было показано выше, боевой стресс воздействует на все составляющие психофизиологического (в широком понимании этого слова) статуса человека. В этой связи, вполне закономерно, что данный воздействующий фактор оказывает влияние и на нейропсихологический уровень регуляции поведенческой активности. В этой связи нам представилось целесообразным изучить динамику показателей функциональной асимметрии у летчиков в условиях боевого стресса.
В качестве изучаемых показателей рассматривались фенотипические параметры асимметрии:
• уровень активации левого полушария мозга по вербальной функции (коэффициент правого уха – КПУ),
• уровень активации правого полушария мозга по невербальной функции (эмоциональная реактивность – ЭР).
Выбор указанных параметров асимметрии определялся результатами ранее проведенных исследований. Установлено, что данные показатели могут играть роль специфических маркеров функциональной активности соответствующих полушарий мозга [9, 10].
Обследование летного состава, проведенное на этапах подготовки к убытию в Афганистан, в процессе пребывания в зоне боевых действий и по возвращению обратно не выявили существенной динамики выбранных показателей асимметрии. Так, уровень активации левой гемисферы по вербальной функции на трех указанных этапах обследования в среднем составил: 52,6 +/– 12,5; 43,4 +/– 8,5 и 48,3 +/– 10,4 % на каждом этапе, соответственно. То есть, у обследованного летного состава, в основном, имело место преобладание активности по данной функции левой гемисферы. В боевых условиях отмечалась тенденция снижения активности данного полушария по вербальной функции. После возвращения из района боевых действий происходило частичное восстановление активности левого полушария по изучаемой функции.
На фоне боевого стресса отмечалось снижение эмоциональной реактивности с 410,3 +/– 65,9 ед. в фоне до 353,5 +/– 107,4 ед. В последующий период имело место повышение ЭР до 447,0 +/– 86,4 ед. Исходя из представленной динамики можно констатировать, что в условиях боевой деятельности у летного состава происходило снижение активности правой гемисферы по невербальной функции, тогда как в реадаптационном периоде отмечалось некоторое повышение ее активности.
Некоторая размытость и неопределенность изменений показателей асимметрии позволило предположить существование конституционально обусловленного (генотипического) фактора, изначально определяющего динамику происходящих нейропсихологических процессов. Таким фактором явился показатель уровня доминантности полушарий мозга по моторной функции (коэффициент правой руки – КПР). С учетом этого показателя обследуемый контингент был разделен на две группы. В первую группу (71 человек) вошли летчики с преобладанием левого полушария по моторной функции. Их КПР составил 42,0 +/– 1,6 %. У летчиков с отсутствием четкого доминирования какого-либо из полушарий по этой функции (2-я группа – 28 человек) КПР составил 4,8 +/– 3,7 %. Динамика изучаемых фенотипических показателей асимметрии у летного состава, разделенного по коэффициенту правой руки на две вышеуказанные группы, представлена на рис. 4.13.
Как видно из рисунка, у летчиков с преобладанием левой гемисферы по моторной функции (правши) ЭР, имея изначально более низкий уровень, в условиях боевой обстановки прогрессивно снижается (различия по сравнению с фоном достоверны при р<0,05). В реадаптационном периоде происходит повышение этого показателя, в результате чего его значения даже превышают исходный уровень. При этом, КПУ в условиях нахождения в боевой обстановке повышается (с 58,4 до 66,3 %) относительно его значений в мирное время.
Рис. 4.13. Динамика фенотипических показателей асимметрии (I – эмоциональная реактивность, II – коэффициент правого уха) у летного состава на этапах подготовки к убытию в Афганистан (1), во время пребывания в зоне боевых действий (2) и по возвращению оттуда (3).
*_____* – летчики с преобладание левого полушария по моторной
функции,
х – – – х – летчики с преобладанием правого полушария по моторной функции.
Такая динамика фенотипических показателей асимметрии свидетельствует о том, что в условиях боевого стресса у правшей снижается активность правого полушария и повышается активность левого.
Летчики с низким уровнем КПР в фоновом обследовании имели уровень эмоциональной реактивности 517,4 +/– 89,5 ед. В боевых условиях этот показатель в данной группе еще более вырос. При этом, значения КПУ в боевой обстановке у них снизился относительно фоновых показателей. Данная динамика свидетельствует о преобладающей в этой группе активности правой гемисферы. Ранее проведенные исследования показали, что повышенный уровень эмоциональной реактивности свойственен лицам с низкой эмоциональной устойчивостью [2].
Заслуживают внимания некоторые особенности в изменении динамических показателей асимметрии у лиц с исходно разным уровнем КПР. У обследуемых с преобладанием левого полушария по моторной функции на фоне боевого стресса отмечалось снижение активности правой гемисферы по специфической для нее невербально-образной функции (ЭР) и повышение активности левой гемисферы по специфической для нее вербальной функции (КПУ). У лиц с преобладанием правого полушария по моторной функции отмечалось все с точностью до наоборот. Другими словами – на фоне стресса происходит дифференциация характера межполушарных взаимоотношений в сторону повышения активности конституционально наиболее активной гемисферы.
Следует отметить, что в реадаптационном периоде у летного состава с более высоким уровнем КПР отмечается повышение ранее сниженной активности правой гемисферы и понижение ранее повышенной активности левой. У летчиков с более низким уровнем КПР в реадаптационном периоде еще больше повышается активность и без того повышенной активности правой гемисферы, и повышается активность снижавшейся в боевых условиях левой. Указанная динамика специфических показателей функциональной активности полушарий мозга вероятно отражает процесс гармонизирующего снижения тонуса гемисфер у лиц с более высоким уровнем КПР и увеличивающейся дестабилизирующей активности гемисфер у их коллег с более низким уровнем КРП.
Таким образом, результаты изучения параметров психологического и психофизиологического статуса лиц, в течение длительного времени подвергавшихся воздействию боевого стресса, свидетельствует о выраженных изменениях, затрагивающих практически все регуляторные уровни субъекта. Эти изменения проявляются в поведенческих и эмоциональных реакциях, сдвигах физиологических функций, характерных особенностях течения психических процессов. Имеет место выраженная динамика рассматриваемых процессов и функций в зависимости от длительности и интенсивности воздействия боевого стресса.
Помимо рассмотренных выше факторов, важная роль в формировании оптимального поведенческого стереотипа в боевых условиях принадлежит психофизиологическим и психологическим особенностям субъекта, в основе которых лежат нейропсихологические характеристики центральной нервной системы. Изучение психоэмоционального состояния летчиков с разным характером межполушарных асимметрий показало, что именно в этом нейропсихологическом феномене следует искать предпосылки психологической устойчивости и профессиональной надежности специалиста в боевой обстановке.
Изучение психофизиологических реакций у военных специалистов и пострадавших в кризисных ситуациях свидетельствует о выраженности воздействия на психическую сферу изучаемых экстремальных факторов. Отражением этих воздействий являются сдвиги психофизиологических функций и психических процессов, поведенческие и физиологические реакции. Разнообразие индивидуальных реакций обследуемых проявляется в многообразии изменений фиксируемых параметров, зачастую имеющих разнонаправленный характер. Только комплексная оценка многих составляющих психофизиологического (в широкой трактовке данного понятия) статуса субъекта позволяет вскрыть механизмы его психологической устойчивости и дать прогноз в отношении надежности функционирования в боевых и чрезвычайных ситуациях. В этой связи, характер межполушарных взаимоотношений является показателем, в наиболее интегрированном виде, отражающим направленность развития адаптационно-приспособительных процессов субъекта в ответ на воздействие конкретного стресс-фактора.
Исследование особенностей динамики межполушарных взаимоотношений, в изучаемых кризисных событиях, показывает, что для психологической устойчивости субъекта, как важнейшей детерминанты его общей резистентности к стрессу, имеют значение как исходный баланс асимметрии, так и динамика межполушарных взаимоотношений. Результаты исследования психофизиологических реакций в реальных боевых и чрезвычайных ситуациях подтверждают данные, полученные при моделировании воздействия экстремальных факторов, о роли гиперактивации правой гемисферы в снижении устойчивости субъекта в сложных условиях деятельности. Повышение активности правого полушария, возникающее в качестве компенсирующей адаптационной реакции центральной нервной системы на стресс, имеет связь с показателями психологической устойчивости и профессиональной надежности. В этой связи, представляется необходимым глубже изучить закономерности взаимосвязи данных составляющих общей резистентности субъекта с показателями асимметрии и установить роль функциональной активности каждой гемисферы в формирование психофизиологических механизмов психологической устойчивости к боевому стрессу.
1. Березин Ф. Б. Психическая и психофизиологическая адаптация человека. Л.: Наука, 1988. 269 с.
2. Гримак Л. П., Сорокина Н. Д. Выбор между цветом и формой в диагностике функциональных состояний // Методика и техника психофизиологического эксперимента. М.: Наука, 1987. С. 83–88.
3. Катков А. Л. Качество психического здоровья (системные характеристики феномена по результатам комплексного исследования)// Теория и практика охраны психического здоровья. – 2015. – № 1 (1). – С.2–88.
4. Катков А. Л. Качественные характеристики психического здоровья как универсальные мишени современной психотерапии // Интернет-ресурс https://innopsycon.kz. – 2020.
5. Катков А. Л. Концепция психопластичности в психотерапии // Интернет-ресурс https://innopsycon.kz. – 2020.
6. Катков А. Л. Общая теория психотерапии: Том 1 / Александр Лазаревич Катков. – [б. м. ]: Издательские решения, 2022. – 650 с.
7. Леонова А. Б. Психодиагностика функциональных состояний человека. М.: Изд. МГУ, 1984. 199 с.
8. Новиков М. А. Психофизиологические и экопсихологические аспекты межличностного взаимодействия в автономных условиях // Проблема общения в психологии. М.: Наука, 1981. С. 178–218.
9. Стрельченко А. Б., Звоников В. М. Особенности проявления функциональной асимметрии у летчиков в экстремальных условиях деятельности // Актуальные вопросы авиакосмической медицины: Тез. докл. XVI конф. молодых специалистов. М.: в/ч 64688, 1987. С. 59–60.
10. Стрельченко А. Б., Звоников В. М. Особенности межполушарных взаимоотношений в условиях психотравмирующих воздействий различной интенсивности // Тез. докл. междунар. конф. «Психология травматического стресса сегодня». Киев.1992. с. 42–43.