– Слушай, возьми и на меня порцию, камрад.
– А сам-то чего?
– Пойду ополоснусь в реке. Проклятый крокодил обслюнявил меня с головы до пят. Еще и пыль. Разве не видишь, какое я чучело? Если сейчас не смыть всю грязь, то начнется чесотка, стригущие лишаи и дизентерия. Тебя же первого заражу.
– Почему это меня? – возмутился орк, на всякий случай отодвигаясь подальше. – В машине с тобой десятник Зийла сидит. Ее и заражай.
– Ты что думаешь, она во время ночевки будет спать со мной в одной хижине? Нет, со мной будешь спать ты. Не забывай, солдат, что у нас важное задание.
– Если чистюля Зак не согласен разделить с тобой ложе, возьми меня, – вылез откуда-то добросердечный гоблин Джадог. – Я буду спать с тобой в одной хижине, прекрасный Федор, и оберегать от злопамятного Кваквасы! – В доказательство он свирепо потряс над головой своим арбалетом, с которого тут же посыпалась ржавчина. – Совсем бесплатно, мой белокожий соратник, по любви.
– Ладно, – поспешно согласился Зак. – Можете пока любезничать, а я пошел за жратвой. Так и быть, прихвачу тебе что-нибудь. Только не отдавай метикалы кому попало, мужик.
Он недовольно взглянул на любвеобильного Джадога и двинулся к полевой кухне. Туда уже спешила большая часть воинства таха. К счастью, голод в организме Джадога пересилил страсть, и он также ринулся к припасам.
Расстегивая на ходу просоленный потом комбинезон, я зашагал в противоположную сторону, к реке. До нее было метров тридцать. На ровном песчаном берегу не лежало ни одного крокодила. Кажется, кровожадные рептилии вообще отсутствовали в этом месте. Иначе почему две флегматичные старухи так смело полоскали в мутноватых водах ветхое тряпье, забредя в реку почти по пояс? Их вислые груди наполовину погрузились в воду.
Я отошел от старух на десяток шагов вверх по течению. Не хватало еще, чтоб в мою сторону стекали мыльные струи, полные гоблинских вшей и блох! После чего я окончательно разделся, оставшись в одних трусах. Дряхлые прачки, одна другой страшнее, внимательно посмотрели на мое светлое тело, перебросились парой дикарских фраз и обидно захохотали. Я не стал обращать внимания на глупых ведьм и опасливо потрогал ногой воду. Вода была отличная, хоть и мутная. Я смело побрел вглубь.
Сперва решил постирать форму. Но стоило мне начать полоскаться, как грянул новый взрыв смеха. На сей раз веселились воины Черного Шамана. Большинство из них поедали бананы или консервы и показывали на меня пальцами.
– Смотрите, этот белый червяк занят старушечьим делом!
– Еще немного, и у него вырастут такие же мешки на груди!
Пуще всех веселился Квакваса:
– А может быть, он пришел на водопой и втягивает воду нижним ртом? Да, да, точно! Глядите, как быстро мелеет река! Эй ты, смотри не захлебнись!
Солдаты повалились на берег от хохота. Я медленно сатанел, но виду не показывал. Мне жутко хотелось выбраться на берег и поколотить подлого Кваквасу. А лучше утопить, как тот собирался утром утопить меня вместе с черепахой и Зийлой.
Однако меня останавливало незнание боевого Устава армии таха. Вдруг за драку военно-полевой суд приговорит зачинщика к страшной смерти? Например, в пасти гиппопотама. А то обвешают файерболами и заставят атаковать блокпост «небесных повязок». Или, того хуже, разжалуют из погонщика в пехоту, к вящей радости Кваквасы?
Я скрежетнул зубами и стал с удвоенной яростью тереть комбинезон песком. Унизительный смех не стихал. Вдруг за моей спиной послышались шлепающие шаги по воде. Я обернулся, опасаясь подвоха со стороны гоблинов. Но ко мне приближалась десятник Зийла. Ботинки она сняла, связала шнурками и перебросила через плечо. В руке гоблинша несла новенький брусок бурого мыла.
– Молодец, солдат, – одобрительно сказала Зийла. – Гигиена прежде всего, особенно в походе. Возьми, – она передала мне мыло, – и пошли со мной.
– Куда? – заинтересовался я.
– Вон там, за кустами, есть отличная заводь. Я буду купаться. Сперва ты намылишь мне спину, потом я тебе. Это приказ!
– Слушаюсь! – обрадовался я и с торжеством посмотрел на веселящихся гоблинов.
Те, вероятно, расслышали, о чем шла речь, потому что принялись бесстыдно жестикулировать. Кроме того, они, кажется, собирались последовать за нами к заводи. Однако Зийла погрозила им жезлом, и солдаты отстали, разочарованно ворча.
Довольный, я расправил грудь, а девушка поощрительно похлопала меня по плечу. Многие смотрели нам вслед с завистью и вскоре принялись раздеваться, – видимо, надеялись добиться тем самым расположения десятника. Наивные простаки!
Зайдя за кусты, Зийла без стеснения сбросила одежду. Фигура у нее была ладная, стройная и мускулистая, покрытая нежным пушком табачного цвета. Мощные ягодицы, такая же грудь с задорно торчащими сосками. Ноги, впрочем, на мой вкус были слегка полноваты в бедрах.
В темной пещере всех этих подробностей я разглядеть не сумел, хотя и мечтал. Да и вообще, до раздевания там не дошло, ведь надо было спешно составлять опись потерь. Видимо, поэтому Зийла полагала, что ничего как бы и не было, чем смертельно меня обижала.
Я глотал слюну и остервенело выжимал комбинезон, чтобы хоть как-то отвлечься. Помогало плохо.
Обнажившись, Зийла посмотрела на меня и спросила:
– А ты почему в этих нелепых трусах? Разве твой белый банан из породы карликовых, что ты скрываешь его? Помнится, когда мы составляли рапорт для тысячника Рожа, нареканий у меня не возникло.
– Я слыхал, в местных реках могут жить сомики кандиру. Они проникают в нижние отверстия человеческого тела, сосут изнутри кровь и даже откладывают икру. Вот я и берегусь.
– Ерунда, – заявила гоблинша. – Глупости какие! Может, в Агуххе, откуда ты сбежал, и живут эти опасные рыбы, а в Даггоше их отродясь не бывало. Да и как мокрая тряпка может защитить от тварей, которые способны проникнуть даже в задницу? Ладно, дело твое. Ну-ка, намыль мне спину.
Я растянул отжатую форму на ближайшем кусте и поспешил к командиру. Когда, дрожа и потея, я начал водить мылом по девичьей спине, Зийла вдруг подала бедра назад и ткнулась ягодицами в мой пах.
– Эй, солдат, – захохотала она, довольная своей проделкой, – кажется, кровожадный сомик уже забрался тебе в трусы!
Не в силах больше сдерживать желание, я попытался обнять девушку, но та очень ловко выскользнула. «Зачем только намыливал ее!» – с досадой подумал я и вновь сделал попытку заключить Зийлу в объятия.
– Но-но! – грозно свела она брови и бросила мне в лицо пригоршню мыльной пены с волос. – Не нарушай субординацию, рядовой. Меня могут лапать только равные по званию. Или старшие.
– В Эльфийском легионе я был сержантом! Это поглавней десятника.
– Врешь небось. Знаю я вас, грязных мужиков!
– Грязных?..
– Не спорь, ведь я еще не мылила тебя. Чего только не выдумаете, чтобы соблазнить беззащитную девушку. Вон, тысячник Боксугр вообще заявил, что пленный киафу научил его говорить с демонами Номмо, и те поведали ему секреты самой страстной любви. А что оказалось? Страстной любви хватило ровно на три секунды. К тому же у него противное рыхлое брюхо и из пасти дохлыми лягушками воняет. Лучше бы попросил у Номмо здоровые зубы. Или хотя бы лоскут «живой» кожи, как у снайпера Джадога. О живых трусах уж и не говорю!
– Я на самом деле сержант! И «живая» кожа с трусами мне нужны не больше, чем магический шар тувлюху. Живот мой плоский и рельефный, точно плитка шоколада. А дыхание свежо, будто ветер с вершины Альп! – не сдавался я. Поэтические эпитеты, которые в другое время мне бы и не вспомнились, сами собой срывались с языка. – Ты знаешь, что такое Альпы?
– Не знаю. Но знаю, что сейчас ты скажешь, будто твой банан столь же высок и могуч, как вон та пальма.
– Ну да! Фигурально выражаясь.
Зийла отрицательно покачала головой:
– Нет, Федор! Заслужи хотя бы звание десятника геройским поступком, тогда видно будет. Например, свергни врага народа, верховного правителя Волосебугу. А сейчас бери мыло и займись своими волосами! Твоя голова похожа на больного дикобраза.
С этими словами она нырнула в воду. Поплавав десять минут, Зийла выбралась на берег. Кое-как согнала ладошками с тела воду и неторопливо, явно рисуясь, оделась. Перепоясалась ремнем и ушла, откровенно покачивая бедрами.
Из кустов тут же вылез Зак. На лице у него было написано сочувствие пополам со злорадством. Второго обнаруживалось явно больше.
– Да, не повезло тебе, мужик! Такой облом не скоро забудешь. Того и гляди психологическая импотенция возникнет, придется кожу Люсьена обратно выкупать. Вот я бы на твоем месте точно не оплошал.
– Хватит скалиться, – вспылил я. – Еще и подглядывал за голым командиром! Возьму и расскажу всем, как тебя в Хенде испытывали. Первые два испытания пропущу, а третье обрисую во всей неприглядности. И пусть все знают, кто тут оплошал и какой ты таха.
– Ладно, ладно, – занервничал Зак. – Ты это брось, командир. На вот лучше, поешь. Самые свежие продукты для тебя принес, почти не просроченные. Смотри, вяленая индюшатина, какие-то консервы и лимонад. Уже обеззараженный, но без газа.
– Давно бы так! – сказал я, наскоро завершил купание и со всем энтузиазмом настоящего диверсанта взялся за ужин.
Отсутствие хоть сколько-нибудь серьезного оружия по-прежнему беспокоило Люсьена. Снайперская наука однозначно рекомендовала поражать цель с как можно более дальнего расстояния. Идею похищения жезла у повстанцев он отверг как опасную. Пропавшего оружия наверняка хватятся, что вызовет переполох и усиление бдительности.
К счастью, в подводной битве выяснилось, что он может пользоваться и метательными снарядами. Однако точность дальнего броска требовала иметь у оружия достаточно длинный черенок. Узнав, что войско гоблинов останется в Чикулеле на ночь, Люсьен отцепился от брюха черепахи и ползком направился в джунгли. Два железных наконечника для копий, изготовленные еще на дне реки и бережно сохраненные в складках плаща, должны были ка