– Каким образом? – поперхнулся Боксугр. – Десятник, какого рожна вы шатаетесь ночью по лагерю? Да еще без личного оружия?
Девушка ступила в круг света и принялась загибать пальцы:
– Во-первых, от выстрела проснется наш командарм, который сейчас наверняка общается с богами и душами предков. Предки и Хуру-Гезонс будут недовольны. Во-вторых, Федор единственный человек в армии. Он может сослужить нам службу в Ксакбурре, разведывая эльфийские позиции. В-третьих, судить военного преступника полагается публично, с соблюдением требований Устава ОАТ. В-четвертых…
– Не учите меня Уставу, десятник Зийла, – осадил ее Боксугр. Файербол он все же вернул в подсумок, правда, с великой неохотой. – Ладно, отложим жестокую казнь на будущее. А ты, рядовой Стволлут, оштрафован на пять дневных окладов!
– Есть на пять окладов! – выкрикнул я счастливо.
– Всем спать, – зло бросил тысячник и удалился с фонарем под мышкой. Кажется, он бормотал себе под нос: «Наср, на десять надо было… Или на двадцать… Или вообще навсегда… Убить его надо было».
Вслед за ним во мраке растворился побитый Зак. А может, он с самого начала слинял, под шумок. Я сел в траву – ноги почти отказывались держать. Такая бурная ночь могла доконать даже самого стойкого диверсанта.
Однако ее события, как скоро выяснилось, еще не закончились. Не успел я толком растянуться на земле, как под мою рубаху залезла теплая и крепкая женская рука.
– Кажется, я подоспела очень вовремя, человек, – прошептала Зийла мне на ухо. – Еще секунда, и твои внутренности полетели бы на корм жукам-могильщикам. Спасение жизни требует достойной платы.
– Так ты не знала, что меня собираются расстрелять?
– Нет, конечно. Я за другим шла и теперь это получу…
– А вдруг нас застукают?..
Я собрался продолжить расспросы, но Зийла приложила палец к моим губам, а потом и у меня самого пропало всякое желание трепаться о пустяках.
Как только тысячник Боксугр принялся снаряжать оружие, Люсьен тихо приблизился к нему и расположился в двух метрах за спиной. Это позволяло, во-первых, предотвратить убийство соратника с вероятностью, близкой к абсолютной. А во-вторых, завладеть «глазом дракона» – удобным и отлично знакомым оружием дальнего боя. Да и ликвидировать враждебного гоблина так, чтоб об этом не узнали повстанцы – Стволов и Маггут не в счет, они соратники, – будет легко. Впереди целая ночь, и времени для того, чтоб обставить гибель тысячника как несчастный случай, должно хватить. О таком благоприятном стечении обстоятельств можно было только мечтать. Гомункулус на всякий случай пригасил сияние органов зрения.
Внезапно планы Люсьена по овладению оружием оказались грубо сорваны. Появился лишний свидетель, десятник Зийла. Гоблинша высказала несколько веских аргументов против убийства Стволова, чем полностью сбила боевой настрой тысячника. Если бы Люсьен обладал привычкой сержанта, он мог бы скрипнуть керамическими зубами от досады. Вместо этого гомункулус понизил уровень боевой готовности и отступил в джунгли.
Уже второй раз за последние сутки возможность уничтожить опасного тысячника Боксугра срывается появлением постороннего лица. В первом случае, на берегу реки, Люсьен готов был действовать даже на глазах Зийлы. Другого выбора не было. Потом, конечно, пришлось бы утопить женщину, но на войне жертвы неизбежны. Однако тогда вмешался Квакваса и помешал операции. И вот опять сбой. Ситуация в очередной раз разрешилась без явного участия гомункулуса. Вновь Люсьену придется обходиться без точных инструкций. Таиться, наблюдать и слушать, пытаясь расшифровать неявные послания командира диверсионной группы.
Глава 13
Утром я очухался в одиночестве. Даже десятник Зийла не рисковала гневить вспыльчивого Боксугра, уж на что была смелая и воинственная амазонка. Не подкинь она мне под бок ворох фруктов, я так и двинулся бы в поход на голодный желудок. Побудку, как и раздачу пищи, я благополучно проспал. Лишь вежливый пинок какого-то сердечного гоблина, который пришел помочиться под куст, разбудил меня.
Едва я успел затолкать бананы под рубаху, Черный Шаман разрядил полкристалла в небо Нового Шагорана.
Воины-освободители на этот раз встретили мое появление не только с радостью, но также и с некоторым недоумением. Очевидно, их начинало удивлять животное упорство, с каким я цеплялся за жизнь. «Может, боги помогают этой белой обезьяне? – читалось на безыскусных физиономиях гоблинов. – Не пора ли прекратить травлю этого достойного человека? Как бы не прогневить богов».
– Я счастлив, белый брат, что ты прогнал этого вонючего Маггута от своего благоуханного ложа, – с придыханием прошептал мне Джадог. – Да еще и поколотил его, изменника.
Я содрогнулся и бегом кинулся к спасительной черепахе, чуть не растеряв продукты.
Доброй Зийлы подле животного не оказалось, так же как и пронырливого Кваквасы. Очевидно, враг уже понял бессмысленность притязаний на кресло погонщика, или же его спугнул сотник Рож. Тот с мрачным видом восседал на панцире и поигрывал поясным жезлом.
– А где десятник Зийла, господин сотник? – спросил я. – Задерживается?
– Сегодня она не поедет с нами, – нехотя отозвался Рож.
И верно, амазонку принудили забраться в командирскую черепаху. Воинство между тем с шумом и песнями выстроилось в колонну, Шаман пальнул из жезла – и поход на столицу Даггоша возобновился.
Я был огорчен, что коварный Боксугр разлучил меня с горячей гоблиншей, однако такого рода печалям предавался недолго. Буквально через несколько минут после отбытия из лагеря надо мной возникла ушастая и носатая голова сотника. Жирными пальцами правой руки командир сжимал потрепанную книжицу, и я с ужасом опознал Устав ОАТ.
– Вот и дождались подходящего денька. Готовься отвечать на вопросы, человечек, – заявил Рож. – За каждый неверный ответ – штраф десять метикалов.
– Но это несправедливо! – возопил я и с горя утопил педаль хода, отчего сотника мотнуло назад и едва не скинуло с панциря. Последние гоблины в колонне не остались равнодушными к опасному скачку черепахи. Вопя, они прянули на спины впереди идущих соратников. Те поступили так же. Словом, армию едва не поразила безотчетная паника.
– Полегче за рычагами! – взвизгнул толстый сотник, колотя каблуком по панцирю. – Чуть не свалился из-за тебя!
Не без труда я угомонил сердце и нервы и хмуро уставился перед собою. Я уже готов был смириться с тем, что участие в боевых действиях на стороне армии таха не принесет мне дивидендов, однако все равно было обидно. За что, за что такие невзгоды? Вон Зак пожинает финансовые плоды и доволен жизнью! Метикалы лопатой гребет! Даже кусок бесполезной оболочки от гомункулуса ухитрился выгодно продать!
Тут я вспомнил о тридцати монетах, которые выручил нынешней ночью, и мне немного полегчало. Да еще девять осталось после раздачи в Чикулеле. Чтобы ощутить их металлическое тепло, я потрогал карман… Там было пусто!
«Зийла, – обожгла чудовищная мысль. – Воровка! Проститутка гоблинская! А впрочем, ладно, пусть. Она их заслужила». Я расплылся в улыбке, когда припомнил ночные приключения.
– Что, заранее смешно? – заорал сверху сотник Рож. – Ничего, сейчас грустно станет. Заплачешь у меня, нерадивый солдат! Слушай первый вопрос! По какой команде командира наступает светлое время суток? Отвечай!
– Подъем! – нашелся я.
– Незачет! Трехсекундный разряд из среднего жезла – вот эта команда!
Рож злорадно заухал, а я от досады топнул по педали тормоза, а затем и набора хода, отчего проклятый сотник снова чуть не скатился на землю. Это принудило его заткнуться. Я виновато взглянул на идущих впереди соратников. Повторно чуть не отдавил им пятки из-за этого пузана.
– Слушай следующий вопрос! – заорал Рож. Так грозно, что даже ближайшие воины таха вжали плечи, хотя им-то не грозил пристрастный экзамен. – На какое расстояние высылается дозорная черепаха во время боевого похода?
– Десять миль, – ляпнул я наугад.
– Незачет! На расстояние зрительной памяти, ясно тебе?
Я впал в уныние. Зрительная память! Это ж надо было выдумать.
– Слушай третий вопрос, солдат! Как подается сигнал к атаке на противника в редколесной местности?
– Разряд из жезла? Трехсекундый?
– Насчет цифры «три» ты прав, солдат. Но все равно незачет! Три зеленых свистка, чтобы ты знал.
– Да вы издеваетесь, господин сотник, – взвыл я. – Не бывает таких свистков! Громкие, тихие, сиплые, какие угодно – только не зеленые.
– Споришь с командиром? – зловеще склонился над его макушкой Рож.
– Никак нет!
– То-то же. Каким способом наступают черепахи в безлесной местности?
Тут уж я не стал отвечать наобум, а призадумался. Логика Устава ОАТ была не так сложна, как представлялось, и вытекала из вековых традиций местного населения. А туземцы, как правило, мыслят категориями потусторонними, в чем-то даже духовными, и чужды земной прямолинейности. Гены гоблинских предков… А то и великие Номмо замешаны.
– Не знаешь?! – приготовился вынести приговор злобный Рож.
– Черепахи наступают группами по два-четыре воина, – ухватив озарение за хвост, сказал я.
На лоснящейся физиономии гоблина отобразилось немалое удивление. Словно не веря себе, он открыл засаленный Устав и перечитал статью, шевеля губами. Потом с обидой уставился на человека и выдавил:
– Ты подглядывал в эту книжку!
– Это обязанность каждого воина таха, господин сотник.
Удачный ответ настолько обескуражил толстого гоблина, что тот в ярости разодрал банан и слопал его, а потом не по делу наорал на плетущихся перед черепахой воинов. Это помогло ему совладать с досадой и даже расслабиться.
Вслед за тем сотника принялась одолевать сонливость.
– Все твои неприятности оттого, солдат, что верхняя пуговица не застегнута, – зевнув, сообщил Рож и устало прикрыл заплывшие жиром глазки. – Ну, ты рули пока, а я вздремну… А после обеда продолжим. Тридцать метикалов ты уже, считай, потерял. То ли еще будет…