Элисса взглянула на отца. Король все это время сидел молча, не притрагиваясь к еде, и буквально сверлил сына суровым взглядом. Теперь он слегка мотнул головой, запрещая Элиссе выполнить просьбу брата.
— Чашник! — громко сказал Хлодвиг. — Подай принцу яблочный сок. Вина его высочеству на сегодня достаточно.
— Сок? — Леон скривился. — А отчего столь осуждающий взгляд, отец?
— Тебе разумения не хватает понять? — строго проговорил король. — Неужто ко всем твоим порокам прибавилась еще и глупость?
— Ко всем моим порокам? Не очень ли громко сказано, всемилостивый государь? — Улыбка сползла с лица принца, хотя подобный упрек был ему не в новинку и уж точно не стал неожиданностью.
— Придержи язык! — Хлодвиг повысил голос. — Церемонию сватовства к твоей сестре ты пропустил! Это неуважение ко мне, к Элиссе, к лорду Хайдамару!
— К чему мне там надо было находиться, отец? — воскликнул принц. — Я ничуть не сомневался, что Элисса откажет ему и вся эта церемония пустая! К чему надо было, чтоб Хайдамар стерпел унижение не только в глазах твоих и матушки, но еще и будущего короля?
— Будущего короля? — Хлодвиг зло рассмеялся. — Однако, каков ты!
— Что смешного тут, отец? Так уж вышло, что мне твой трон из мамонтовой кости наследовать.
Нэйрос бросил на принца мимолетный взгляд. Когда Леону было восемь лет, он как-то спросил, правда ли, что трон сделан из бивней того белого мамонта, на котором ездил Артогно Эвер, прародитель Эверретов. Нэйрос тогда заверил, что это чистая правда, как и было принято считать. Тогда маленький Леон с сомнением заметил, что на трон ушло по меньшей мере четыре десятка бивней, а то и более полусотни. Что же это был за мамонт? Нэйрос еще тогда отметил, что наследник престола вырастет мудрым и прозорливым. Сейчас, глядя на этого полупьяного юношу, он чувствовал лишь разочарование и печаль.
— В том и беда, что ты единственный наследник, — продолжал король.
— Моя ли в том вина? — нагло усмехнулся Леон.
— Придержи язык! — послышался строгий голос королевы.
— Матушка! — С тяжелым вздохом Леон покачал головой. — Сколько лет лорду Хайдамару? Сорок? Отец, он даже старше тебя. Кому из вас, дорогие родители, пришло в голову выдать мою юную сестру за это древнее изваяние?
— Молодые и более знатные лорды уже давно кончились. — Королева Анриетта сурово взглянула на дочь.
— Матушка, ты так говоришь, будто я их всех с утеса сбросила, — тихо отозвалась принцесса, не поднимая глаз.
— Не дерзи мне, Элисса. Я тебе еще два года назад говорила: будешь привередничать, останешься без подходящей партии. А ведь в былые годы короли даже не думали спрашивать своих детей, хотят они вступать в брак или нет.
Последнюю фразу она сопроводила осуждающим взглядом, брошенным на Хлодвига. Ей было за что осуждать мужа. По ее мнению, он разбаловал не только подданных, но и собственных детей. И теперь приходилось расплачиваться.
— Ты мне сейчас упреки станешь высказывать? — Король нахмурился.
— Ну, будет вам, — насмешливо фыркнул Леон. — Есть еще в королевстве неженатые лорды помоложе Хайдамара.
И смеющийся принц взглянул на Вэйлорда.
— Болван, — беззлобно откликнулся Нэйрос.
— Сир Вэйлорд! — Королева резко повернулась в его сторону. — Уместно ли напомнить вам, что вы разговариваете с наследным принцем Гринвельда?
— Ни к чему напоминать, моя королева. Я это прекрасно помню и оттого сказал «болван», а не что-нибудь покрепче.
Леон расхохотался. Хлодвиг лишь покачал головой, ухмыляясь. Элисса посмотрела на Нэйроса: странное дело, говоря с королевой, он даже не взглянул на нее. Казалось, он избегал смотреть на Анриетту.
— Ничего, ничего, дружище, можешь даже всыпать ему для науки. — Король, похоже, шутил, но невесело. — Мне-то негоже бить собственного наследника.
— Берегись, старый волк! — вновь засмеялся Леон, жуя мясо. — Я уже владею мечом лучше тебя.
— Сильно сомневаюсь, ваше высочество.
— Может, проверим? — Принц не на шутку раззадорился.
— Брат, ну что ты такое говоришь? — вмешалась Элисса.
— Не волнуйтесь, моя принцесса, ваш брат шутит, как и я. Мы постоянно так делаем. Верно, принц?
— Это ведомо лишь нам двоим и самому Первобогу, — со смехом продолжал Леон.
— Не кощунствуй, принц! — Анриетта снова повысила голос.
Похоже, она была сердита на весь мир: очередной жених ушел обиженный, принц явился с опозданием и в подпитии, а король своими ухмылками поощряет дерзость Вэйлорда в адрес наследника престола.
— Довольно! — Хлодвиг вдруг хлопнул ладонью по столу. — Пошутили, и хватит. Теперь я буду говорить серьезно, и ты, Леон, будешь очень внимательно меня слушать.
— Я же всегда тебя слушал внимательно, отец…
— Я не велел тебе говорить. Я велел тебе слушать! — повысил голос король. — Твоя матушка тут сказала, что в былые времена короли не спрашивали своих чад, каким образом им желательно выполнять свой долг перед троном и королевством. Быть по сему. Ты достаточно развлекался, и молодость твоя проходит среди всех возможных радостей жизни. Теперь пора тебе вспомнить, что когда-нибудь, надеюсь, не очень скоро, ты займешь мой трон. Это значит, что твоей вольной жизни пришел конец. Через четыре дня тебе надлежит прибыть в Золотую Гавань. Там будет ждать галера, на которой ты пересечешь Срединное море.
— Что? — Беспечное выражение слетело с лица принца, словно осенний лист от сильного ветра.
Все, включая Нэйроса, с удивлением уставились на Хлодвига. Похоже, сие известие для каждого было полнейшей неожиданностью.
— Что это значит, муж? — тихо спросила Анриетта.
— Я еще не договорил! — строго и громко сказал государь. — Итак, Леон, с тобой надлежит отправиться твоему сквайру, Кристану Брекенриджу, а также двум охранителям. Ты поедешь в Тассирию в качестве королевского посланника от Гринвельда. Одним из охранителей пусть будет сир Харольд Нордвуд. Он немного умеет говорить и даже писать по-тассирийски.
— Ты отправляешь меня в ссылку?! — с обидой, горечью и гневом воскликнул Леон.
— В ссылку? — Король скривился. — В своем ли ты уме, сын? Я поручаю тебе дело государственной важности, достойное наследного принца. Возмужаешь, познаешь новый для себя мир. Уму-разуму научишься. Заодно и делам политическим. На пользу будет как тебе, так и королевству, которым тебе предстоит управлять.
— Не хочу я ни в какую Тассирию, — угрюмо проворчал принц, растерянно глядя на отца.
— А я разве спрашиваю, хочешь ты или нет? Когда-то я вместе со своим старшим братом, наследным принцем Гораном, отправился на войну. На Мамонтов остров. Ни я, ни брат даже не думали, хотим ли мы этого. Мы просто понимали: в этом состоит наш долг. И мы свой долг выполнили. Теперь настал твой черед. К тому же ты не едешь на войну, а станешь посланником мира. Будешь жить при дворе императора. Чем плоха такая доля? И уговаривать я тебя не собираюсь. Ты поедешь, и это моя королевская воля. И все двенадцать богов мне не помешают, даже если захотят.
— И как давно ты это решил? — тихо, но строго спросила Анриетта мужа.
— Достаточно давно. В переписке с Тассирией мы обсуждали обмен послами. Сегодня пришла весть, что их посол с дарами и обслугой направился в Артогно. Прочный мир с Тассирией нам нужен не менее, чем со Скифарией. Нужна и торговля, а не контрабанда, которой занимаются нынче наши негоцианты. А большая торговля даст стимул росту флота. И на том флоте будут морскую науку постигать моряки, мы начнем строить боевые корабли для борьбы со Странствующим королевством. Течение изменилось, война не за горами. И уже в следующем году Странствующее королевство может приблизиться к нам настолько, что войны избежать не удастся. Флот мы построить не успеем, морским наукам людей обучить — тоже. Но мы успеем наладить дружбу с двумя державами — на юге и востоке, а это уже немало.
— Отчего я узнаю об этом только сейчас, Хлодвиг? — Тон королевы выражал беспредельное изумление и недовольство.
— Не хотел долгих споров. Теперь на них есть всего четыре дня.
— Но так поступать неправильно!
— Я король. Делаю что хочу. — Хлодвиг усмехнулся. — И не спорь со мной, женщина. Пожалуйста.
— Ты отправляешь его в совершенно чужой мир…
— Это не Мамонтов остров и не Скифария, с которой мы не так давно воевали. Это древнейшая империя. И с их воинами в последний раз мы скрещивали мечи больше ста лет назад.
— Но иные нравы…
— Он уже не мальчик, и ему пора бы свой, — король сделал упор на последнем слове, — нрав обуздать.
— А тропические болезни, о них ты подумал?
— Подумал, но у блудниц в тупике Роз он может подцепить и чего похуже. И довольно. Я, кажется, сказал, чтобы ты более не спорила со мной. — Король взглянул на супругу. — Когда он вернется возмужавшим и поумневшим, ты только благодарить меня будешь.
— И на сколько? На какой срок ты меня отсылаешь туда, отец? — растерянно спросил Леон.
— Если ты оправдаешь мои чаяния, то уже через два года я пришлю тебе замену.
— Два года?! — воскликнул принц, поднявшись.
— Но если ты меня разочаруешь, то можешь там и состариться. — Хлодвиг строго взглянул на сына.
Тот некоторое время стоял молча, бросая растерянные взгляды на всех сотрапезников. Затем покачал головой:
— Благодарю за чудесный ужин. Но что-то аппетит у меня пропал совершенно.
Сказав это, он резко развернулся и пошел прочь.
— Ты доволен? — прошипела Анриетта, когда Леон удалился, хлопнув дверью.
— Задай мне этот вопрос через два года.
— Государь, могу я молвить слово? — спросил Вэйлорд.
— Попробуй. — Хлодвиг пожал плечами, возвращаясь к еде.
— Дозволь мне отправиться с ним вторым охранителем. Кристан Брекенридж молод и малоопытен. Сир Харольд Нордвуд хороший воин и достойный рыцарь, однако не из лучших бойцов. И тебе, и королеве будет спокойнее при мысли, что рядом с принцем я. Ведь ты же сказал, что сопровождающих должно быть трое.