95. Таким образом, октоюги, хотя и не были распространены, но все же существовали. Однако мы ничего не слышали о боевом употреблении таких упряжек.
Управлять колесницей с большим числом коней отнюдь не просто96, а падение хотя бы одного коня, приводило бы к тому, что вся упряжка становилась бы небоеспособной (ср.: Curt., IV,15,16; Veget., 111,24). Более того, при ширине коня по фронту около 75 см, общая ширина животных составила бы более 6,5 м (учитывая расстояния между ними). Следовательно, чтобы серпы, торчащие от оси колес, функционировали, нужно было бы либо вытянуть на несколько метров ширину кузова колесницы, что не рационально утяжелило бы ее вес, либо сделать ось длиной около 5 м, что сделало бы колесницу громоздким тарантасом, либо сами серпы должны были бы иметь длину несколько метров, что создало бы большие трудности для их закреплении на утончающемся конце оси. Понимая эти конструктивные сложности, а так же учитывая еще и то, что «Киропедия» не является строго историческим произведением, исследователи по-разному оценивают реальность существования октоюги Абрадата. Так, немецкий филолог Фридрих Август Борнеман (1788–1848) и Дж. Андерсон полагают, что данное сооружение чистая фантазия автора, тогда как И. Шнайдер, напротив, считает, что Абрадат мог сделать такую колесницу в качестве пробного экземпляра97.
Таким образом, учитывая вышеизложенное, можно предположить, что Ксенофонт, описывая романтическую историю любви Абрадата и Панфеи, дает своему герою парадную, а возможно даже и культовую, колесницу, которую он мог видеть, будучи на территории Персидской империи. Датский иранист Артур Кристенсен (1875–1945) полагал, что Ксенофонт опирался в этой лирической новелле на персидский эпос, обработав его в греческом стиле98. Абрадат – один из центральных героев «Киропедии» должен был выделяться от остальных колесничих не только своим золотым оружием (Xen. Cyr., VI,1,51; 4,2), но и величиной своей упряжки. Для этого Ксенофонт и придал своему герою персидскую парадную колесницу, приставив к ней еще и серпы".
6. Гигантомания по-селевкидски – серпоносные сэюги Антиоха IV?
Полибий, рассказывая о параде, устроенном селевкидским царем Антиохом IV Эпифаном в Дафне, в 165 г. до н. э.100 по случаю победы над Египтом, говорит, что, наряду с различными отрядами пехоты, конницы и слонами, в процессии участвовали 40 квадриг и 100 сеюг, колесниц запряженных шестью конями (Polyb., ΧΧΧΙ,3,11: εξιππα). Однако, греческий историк не называет эти колесницы серпоносными, как он это делает в другом месте своей истории (Polyb., V,53,9). Впрочем, очевидно, серпы в процессиях могли сниматься101. В связи с этой неясностью возникли две противоположные трактовки данной информации Полибия. Израильский историк Безалель Бар-Кохва полагает, что эти колесницы не что иное, как парадное оружие, участвующее в праздничной процессии, тогда как Н. Секунда, напротив, утверждает, что эти сеюги боевые102. Остановимся на этом немного подробнее.
Сначала следует указать, что ничего необычного в колеснице с шестью конями нет103. Так, я уже говорил, что такая упряжка известна уже Эсхилу (Pers., 47; Schol. ad hinc locum). Такое же число коней было стандартным у императоров и в Циньском Китае в последней четверти III в. до н. э.104. Исидор Севильский (Orig., XVIII,36,1–2), например, приписывает сеюгу Юпитеру, как величайшему из богов, и, следовательно, обладающему самой большой упряжкой105. Римский император Элагабал (218–222) же возил статую бога солнца на сеюге белых, посвященных этому божеству, коней (Hdn., V,6,7). В 242 г. римский сенат назначил полководцу-побе-дителю триумфальную колесницу, запряженную шестью конями (SHA, XX,27,9). Кроме того, еще Цезарь и Август выводили в цирк сеюги (Plin. NH, XXXIV,5,10), а со времени Адриана даже семптемюги стали участвовать в цирковых представлениях106. Если у Эсхила, колесница, хотя и боевая, но все же не серпоносная, в остальных случаях речь идет просто о парадной или транспортной упряжке. Следовательно, такие сеюги с конями, запряженными по фронту, вполне могли существовать.
В шествии, описанном Полибием, за колесницами следует квадрига и бига слонов. Также следует обратить внимание на странное соотношение колесниц с большим и меньшим количеством коней. Обычно все-таки, в настоящих боевых действиях более простые упряжки преобладают по численности. Например, в войске карфагенского полководца Ганнона, при его высадке на Сицилию в 345 г. до н. э. насчитывало 300 квадриг и 2000 биг (Diod., XVI,67; ср.: XIV,49; XVI,77; 80; XIX,106). Мы вправе были бы ожидать, что количество биг у Селевкидов должно было бы превышать число биг, однако это не так.
Нам известна страсть эллинистических правителей и к громадным техническим сооружениям (будь то корабли или гелеполы) и к пышным празднествам. В этих празднествах участвовали и различные рода войск107. Видимо, в этом русле и следует рассматривать данные квадриги и сеюги Антиоха. В середине II в. до н. э. серпоносные квадриги еще вполне могли применяться. Но уже веками выработался оптимальный тип для колесницы с серпами, этим типом была именно квадрига, а не сеюга. При античной же системе запряжки, громоздкость конструкции и трудность управления шестью конями вряд ли могли быть приравненными к пользе, приносимой сеюгой в бою. Ведь при античной системе запряжки сила ее тяги, а, следовательно, и скорость увеличилась бы не намного, но в тоже время возросла бы возможность поражения коней и сложность в управлении колесницей. Видимо, по тем же причинам и римляне выводили свои сеюги именно в цирк, а не на ипподром.
Итак, вероятно, подобные сеюги изготовлялись Селевкидами специально для празднеств и выездов. Таким же образом, и Аппиан упоминает среди прочего боевого оружия Птолемея II еще и 1200 колесниц (Арр. Prooem., 10), однако в сражениях Лагиды упряжки не использовали108.
7. Колесничные кони
Обычно для упряжки выбирали лошадей несколько худших, чем для верховой езды. Так, на памятниках ахеменидского времени подчас можно различить изображения верховых нисейских жеребцов и упряжных менее крупных горбоносых животных109. К тому же, по документам Ассирийской империи известно, что для колесницы могла использоваться определенная порода коней из Нубии (kusaya), тогда как верховыми животными служили маннейские кони – mesaya, т. е. месайские кони, из северо-западного Ирана110. Ритуальные колесницы и ездовые двуколки высшей знати могли иметь самую ценную из древних лошадиных пород – нисейскую111. Это особенно ясно видно на ассирийских рельефах, где выделяется рослая порода коней, которые запряжены в царскую колесницу, тогда как у простых воинов были небольшие кони112.
Парадная колесница, которую ведет возница в парадном придворном одеянии эламского покроя. Фрагмент рельефа Ападаны в Персеполе (начало V в. до н. э.). Показано лишь два коня и соответствующее количество вожжей. Возможно, это и есть бига, но, так же вероятно, данная упряжка представляла собой квадригу, у которой не показана еще пара коней. Отметим точность передачи деталей. Периметр кузова украшен обкладками с идущими друг за другом львами. Поперечные полосы на кузове, вероятно, представляют собой или просто узор, или ремни, укрепляющие конструкцию. Колчан висит на борту кузова. Двенадцатиспичное колесо удерживается на месте антропоморфной чекой.
Воспроизведено по изданию: Littauer М. A., Crouwel J. Я. Wheeled Vehicles and Ridden Animals in the Ancient Near East. Leiden; Kòln, 1979. Fig. 80
Фрагмент цилиндрической печати, представляющая охоту царя Дария I (рубеж VI–V вв. до н. э.). British Museum 89132, London. Имя царя указано в надписи. Сам монарх представлен в типичном дворцовом платье и короне. Хотя на печати показан один конь, но, очевидно, колесница была квадригой. К заднему краю кузова колесницы прикреплена петля для удобства восхождения на колесницу. На бортах кузова видим крестовидные узоры, которые, возможно, происходят от обычая прикреплять на борту крест-накрест колчаны.
Воспроизведено по изданию: Littauer М. A., Crouwel J. Н. Wheeled Vehicles and Ridden Animals in the Ancient Near East. Leiden; Kòln, 1979. Fig. 81
Колесничных коней, видимо, специально обучали для боя с гоплитами, ведь лошадь животное довольно пугливое (Hdt., VII,88; Plut. Marc., 6; Procop. Bel. Pers., 1,18,48). Элиан сохранил нам элементы тренинга персами своих коней, видимо, верховых, хотя, вероятно, похожим же образом обучались и колесничные лошади (Ael. Nat. an., XVI,25): «Персы, чтобы не были у них кони пугливыми, приучают их шумом и медным бряцанием, и еще они звонят в колокольчики, чтобы никогда они не боялись в битве шума паноплий и стука мечей о щиты. И чучела мертвецов, наполненные соломой, они им подкладывают, чтобы они стали приученными мертвых в битве топтать и чтобы не боялись этого, словно чего-то страшного, однако, потом в гоплитских делах они не будут бесполезными». Известно, что конь очень восприимчив к шуму и, следовательно, очень пуглив113. Поэтому животных приучали именно не бояться шума. Так, в «Махабхарате» (VII,137,2), как особое достоинство лошадей, упоминается их безразличие к шуму. Мавретанские кони отличались тем, что их не пугали копий и труб (Hipp. Cantab., 1,14)114. Вместе с тем, верховых коней обучали специально бросаться на противника или его лошадь115. Кроме того, поскольку конь обычно перескакивает через предпятствие, в данном случае – через лежащего человека, который мог быть как мертвым, так и притворившимся, то животное обучали топтать это тело, чтобы лежащий не вскочил и не напал на верхового с тыла. Впрочем, очевидно, данный элемент тренинга был характерным для верховых, а для упряжных коней.