Наши наземные войска стремительно продвигались вперед. Вскоре аэродромы оказались далеко позади, и истребителям стало очень трудно обеспечивать надежное прикрытие пехоты.
Однажды вечером мне позвонил командующий.
- Выручайте, - говорит. - Гвоздят нас с воздуха. Мы и сами отлично понимали, что необходимо как можно быстрее приблизить истребительную авиацию к наступающим войскам. Но аэродромов для нее впереди не было. Пригласил к себе Рабиновича. Развернули крупномасштабную карту и начали вдвоем изучать местность. Ни одной подходящей площадки - холмы да леса.
- Завтра утром вышлите самолет на разведку. На месте виднее, что и как, сказал я Рабиновичу.
- Полетит Щипин, - тут же отозвался он. Через сутки Щипин вернулся и обстоятельно доложил о своем полете.
- Сел я у деревушки, самолет сразу замаскировал. Подъезжает автомашина; из нее выходит молодой офицер и говорит, что генерал Колпакчи просит меня к себе. "Ну, думаю, значит, немецкие летчики действительно здорово досаждают нашей пехоте, если мной заинтересовался сам командарм".
Генерал встретил приветливо, - продолжал Щипин. - Узнав о моем задании, он решил сам поехать со мной. Ездим, ездим - никак не можем найти площадку всюду холмы и овраги. Возвращаемся в штаб. Генерал достает карту. Долго и пристально рассматриваем ее и, наконец находим что-то подходящее. Утром едем на облюбованное место. Предположения оказались верными: хотя площадка была и маленькой, опытный летчик вполне мог посадить на нее самолет.
- Вот и сажайте сюда истребители, - твердо заявил Колпакчи.
Выслушал я доклад Щипина и говорю:
- Возвращайтесь на ту площадку, развертывайте радиостанцию и принимайте самолеты.
Новая тактика действий нашей истребительной авиации обескуражила гитлеровцев. В самом деле, советские самолеты появлялись в воздухе всегда неожиданно, встречали немецких бомбардировщиков на дальних подступах к цели. От первых же внезапных ударов они понесли большие потери. Асы быстро отбили у фашистов охоту появляться над расположением наших войск.
- Всех летчиков, что здесь находятся, прошу представить к награде, попросил меня по телефону Колпакчи. - Пехота шлет им большущее спасибо. Крепко они нас выручили.
Советские войска вышли к Западному Бугу. Чтобы они снова не оказались без авиационного прикрытия, требовалось срочно разведать прифронтовую местность и отыскать посадочные площадки для истребителей. Главный инженер Е. Ананьев посылает на По-2 капитана Киселева с задачей определить, в каком состоянии находится аэродром под городом Холм. Через несколько часов летчик возвратился и доложил:
- Аэродром под горой. Снаряды и мины противника не долетают до него. Но в ряде мест взлетно-посадочная полоса перепахана.
На место вылетел Рабинович. Определив объем работ, он организовал немедленную переброску по воздуху саперов и строителей. Под сараем солдаты обнаружили исправный тягач, разыскали тяжелый каток и укатали взрыхленную полосу. Теперь можно было принимать самолеты.
Энергичные и смекалистые строители аэродромов отдавали все силы для победы над врагом. Они обеспечили маневренность авиации, помогали ей оперативно решать внезапно возникавшие задачи. Кроме тех специалистов, о которых я уже рассказывал, хочется добрым словом вспомнить старшего лейтенанта С. Н. Ляшкевича, капитана В. С. Киселева, инженер-капитана Д. А. Лобанова, командиров районов авиационного базирования полковника Адорова и подполковника Гутинтова, командиров инженерных аэродромных батальонов Ворону, Багновца, Чибизова и Иваненкова.
Огромную работу в период подготовки к наступлению проделали и воины тыловых подразделений. Они перевезли в части с баз снабжения огромное количество всевозможных грузов.
За месяц до начала операции у нас побывал начальник штаба ВВС Красной Армии генерал-полковник авиации С. Я. Худяков. Он побеседовал со многими командирами и летчиками, проверил, как мы обеспечили части продовольствием, горючим и боеприпасами. Неоднократно он связывался с Москвой, добиваясь своевременной отправки к нам эшелонов с необходимыми грузами.
15 июля, то есть за три дня до наступления, на армейский командный пункт, который находился в селе Череваха, прибыл командующий ВВС Красной Армии Главный маршал авиации А. А. Новиков. В тот же день он провел совещание. Кроме руководящего состава управления армии на нем присутствовали командиры, начальники штабов и политических отделов авиационных корпусов и отдельных авиадивизий. Генерал-майор авиации Котельников доложил о готовности нашей авиации к предстоящему наступлению. После этого я объявил приказ. Он был направлен на решение прежде всего тех задач, которые поставил перед воздушной армией командующий фронтом маршал К. К. Рокоссовский.
Назову основные из них.
Содействовать 47-й, 8-й гвардейской и 69-й армиям в прорыве оборонительной полосы противника. В течение первых трех часов с начала артподготовки нанести массированный удар штурмовой и бомбардировочной авиацией по огневым позициям врага.
Не допускать вражескую авиацию к нашим коммуникациям и передовым частям, прикрыть сосредоточение конно-механизированных и танковых соединений.
Прикрыть переправу войск через Западный Буг.
Наносить удары по промежуточным оборонительным рубежам противника, скоплениям его войск, резервам и отступающим колоннам.
Поддерживать действия наших подвижных частей в тылу врага.
Главный маршал авиации А. А. Новиков уточнил некоторые задачи, рассказал, как осуществлялась авиационная поддержка правого крыла 1-го Белорусского фронта и других фронтов. От командиров штурмовых авиасоединений он потребовал увеличить бомбовую нагрузку каждого самолета на 100-150 килограммов. Истребителям вменялось в обязанность кроме борьбы с воздушным противником и штурмовки вести воздушную разведку.
Особое внимание Новиков обратил на четкую организацию управления полетами, потребовал максимально использовать радиосвязь. Затем он устроил командирам небольшой экзамен по этим вопросам.
Личное участие командующего ВВС в Люблинско-Брестской операции во многом способствовало успеху нашей боевой работы.
17 июля, в канун наступления, мы пригласили командиров и начальников штабов авиасоединений, офицеров штаба армии и служб тыла для проигрыша плана авиационного наступления. Он проводился методом односторонней военной игры на картах. Предварительно было предложено составить: решение на первый день операции; план боевого использования частей; план организации взаимодействия с наземными войсками и видами авиации; схему организации связи и управления; план штурманского и материально-технического обеспечения на первые три операции; таблицы и расчеты на поражение целей и т. д.
Все эти документы в ходе проигрыша уточнялись, а если нужно, и изменялись. Такая же работа была проведена со штабами тех общевойсковых армий, которые нам предстояло поддерживать с воздуха.
Несколько раньше военные игры состоялись во всех частях и соединениях. Они преследовали более конкретные цели - отработать взаимодействие с пехотой и танками на всех этапах боя. Военные игры явились своеобразной репетицией намеченной операции.
Накануне боев заметно активизировалась и массово-политическая работа. Командиры, политработники разъясняли авиаторам интернациональную, освободительную миссию Красной Армии, цели и задачи наступления, подчеркивали особенности района, в котором предстоит действовать, укрепляли уверенность в вашу победу. Заместитель командующего армией по политической части Выволокин, начальник политотдела Драйчук и его помощники почти все время проводили на аэродромах и в тыловых подразделениях. Они поднимали моральный дух людей, помогали командирам и партийным организациям обеспечить операцию материально.
18 июля, в день наступления, в частях состоялись митинги. С большим вниманием воины слушали обращение Военного совета фронта. Перед строем развевались боевые внамена. Клятвой на верность Родине звучали выступления летчиков, штурманов, техников, механиков и других авиаспециалистов.
В первый день наступления планом предусматривалось централизованное управление боевыми действиями авиации, то есть сосредоточение ее в одних руках. А потом авиачасти, за исключением одного истребительного апиакор-пуса, должны были перейти в оперативное подчинение командующих наземными армиями, командиров кавалерийских и танковых соединений. Мой командный пункт находился на направлении главного удара вместе с КП командующего 8-й гвардейской армией генерал-полковника В. И. Чуйкова.
Накануне операции вся оборонительная полоса противника была сфотографирована с воздуха. Наши летчики охватили огромную территорию - 39 084 километра. Фо-топланты получили не только командиры стрелковых полков и батальонов, но даже рот.
- Вот за это спасибо, - поблагодарил В. И. Чуйков воздушных разведчиков.
Первый удар по врагу нанесли летчики 242-й ночной легкобомбардировочной авиадивизии, которой командовал полковник П. А. Калинин. 52 самолета По-2 всю ночь на 18 июля бомбили артиллерийские и минометные позиции врага в районе Мацеюв. Они снижались до 200 метров, и бомбы попадали точно в цель. Чуйков и за это поблагодарил наши экипажи.
18 июля в 7.00 началась мощная артиллерийская подготовка. Она продолжалась три часа. К сожалению, авиация не смогла подняться в воздух: под утро пошел сильный дождь. Но наша помощь практически и не потребовалась. Не выдержав мощного артиллерийского огня, противник начал отходить.
К полудню погода несколько улучшилась, хотя по-прежнему оставалась нелетной. Облачность поднялась всего на 200-400 метров. Но мы решили действовать.
В 13 часов я приказал командирам соединений приступить к боевой работе. Вскоре в воздух поднялись штурмовики. С наблюдательного пункта хорошо было видно, как шестерки и восьмерки "илов" через каждые 15- 20 минут выныривали из облаков и сбрасывали бомбы по колоннам отступающего противника. Они косили вражескую пехоту также из пулеметов и пушек.