Через три дня в номере зазвонил телефон. Полознев со всей вежливостью спросил разрешения забрать материалы. Для этого понадобилось двое: картонные ящики с книгами весили, наверное, больше центнера. Впрочем, подопечный капитана предоставил бойцам удобную двухколесную тележку, как раз и предназначенную для перевозки ящиков. На вопросительный взгляд сержанта Иванова инженер коротко пояснил:
— Не более ста килограммов и на ровной поверхности.
Разумеется, нарком НКВД пожелал лично ознакомиться с содержимым ящиков.
Странник обещал ценную информацию — и не обманул. Даже из просмотра списка представленной литературы сразу следовало, что материал являет собой огромную ценность.
Покончив с картонками, Полознев передал наркому небольшой чемоданчик.
— Тут всякая канцелярская мелочь, очень удобная.
И тут же капитан разъяснил, как этими предметами пользоваться.
Любознательный (а что делать — должность обязывает) нарком не поленился изучить, хотя бы вчерне, представленные печатные материалы. Разумеется, времени на это не хватило. Удалось просмотреть, да и то наскоро, лишь то, что относилось к авиации. Но и того оказалось достаточно, чтобы подтвердилось: потенциал Странника огромен, этот человек нисколько не преувеличивал свои возможности. Вывод оказался однозначен: надо идти к Сталину.
Полознев не терял времени. Разумеется, он выполнил распоряжение наркома: выяснил состояние дел с той самой квартирой. Прежних ее обитателей ежовские работнички уже освободили от всех земных хлопот. В этом смысле квартира была свободной для заселения. Но был еще один момент.
Полознев в сопровождении двоих подчиненных возник в конторке председателя жилтоварищества. Вид у капитана НКВД был неприступный и даже скорее торжественный, чем деловой.
— Прошу предъявить документы, граждане.
Число граждан (пока что не товарищей) равнялось двум. Это были сам председатель и секретарь жилтоварищества Пантелеймон Петрович Полосочкин, личность нужная, но совершенно безвластная, а потому бесцветная и незаметная. Стоит отметить, что реакция на грозное явление сотрудников НКВД у вышеупомянутых лиц была различной. Секретарь мелко трясся, бесцельно шарил руками по столу и беспорядочно водил взглядом по комнате. Председатель, наоборот, застыл в неподвижности, но своим видом напоминал не мраморный памятник, а скорее мороженого судака. Во всяком случае, выражение глаз было схожим.
— Ознакомьтесь, — и на стол председателю лег ордер на обыск квартиры по адресу такому-то. С подобными бумагами Никанор Иванович сталкивался довольно часто. Он мгновенно сообразил, что ордер не выглядит таким уж опасным, поскольку относилась эта бумага к квартире пятнадцать по дому семнадцать, строение шесть.
— У меня приказ произвести обыск, не оставляя следов, — продолжил капитан стальным голосом. — У вас, конечно, ключи имеются?
Председатель отыскал нужные ключи с потрясающей воображение быстротой, вызванной, надо полагать, необыкновенно высоким авторитетом органов внутренних дел.
— Как не быть, — бормотал он, выхватывая из беспорядочной кучи нужные ключи, — еще бы не быть, если порядок блюдён…
— А вы, граждане, исполните обязанности понятых.
Предметы поиска были обговорены заранее в инструкциях подчиненным Полознева.
— Ребята, ищем не золото или брильянты. Их тут нет. Так что ломать и вскрывать ничего не надо. Нужно отыскать следы пребывания. Мусор. Окурки. Табачный пепел. Крошки еды. И самим следов оставлять как можно меньше. Все понятно?
Подчиненные были понятливыми. Сержант Иванов после пятнадцатиминутного труда подошел к командиру и очень тихим голосом (понятые ничего не услышали) сказал:
— Пыль стерта на подоконниках и на дверных ручках. А на плите сохранилась.
Не прошло и часа, как старшина подошел строевым шагом к командиру и уставным голосом произнес:
— Товарищ капитан, разрешите доложить.
— Докладывайте.
— При обыске никаких подозрительных или посторонних предметов не обнаружено.
Старший лишь кивнул с одобрительным видом и повернулся к понятым:
— Товарищи, я сейчас оформлю протокол, а вы его подпишете.
Повышение ранга с граждан до товарищей было воспринято последними с большим одобрением. Никанор Иванович даже рискнул высказаться:
— Товарищ капитан, у меня, значит, горячий сургуч найдется, чтоб печать, стал-быть, заново… того…
— Это хорошо, товарищ Сапожников, — одобрил инициативу капитан, — вы нам сэкономите время.
— И еще, товарищ… тут интересовался один подозрительный этой же вот самой квартирой… инженером он назвался…
— Вот как? — поднял левую бровь командир. — Вы с ним лично говорили?
Председатель торопливо пересказал свой давешний разговор с загадочным гражданином.
— Как он выглядел?
В последовавшем подробном, хотя и чуть путаном описании трудно было бы не узнать Странника. В результате председателя уведомили, что именно этот товарищ, возможно, и будет жить в данной квартире. Разумеется, Никанора Ивановича похвалили за бдительность.
Через десять минут новенькая печать повисла на все тех же петлях, а незваные посетители удалились по своим очень важным делам.
Теперь Полозневу было почти все ясно. Почти — потому что так и не прояснился способ проникновения в запертую квартиру с неповрежденной печатью. Капитан не поверил в наличие у Странника навыков искусного взломщика.
Но были и другие дела. В Гохран на экспертизу были отданы два бруска золота. А Госбанк получил для тех же целей две рублевые бумажки. Именно последняя экспертиза выдала результат первой: обе купюры являются подлинными. Начальник отдела Госбанка вслух выразил озабоченность таким качеством работы неизвестного фальшивомонетчика. Ефрейтор госбезопасности Сидоров ответил именно так, как ему приказал командир группы:
— Не беспокойтесь, товарищ. Тот, кто сделал эту купюру, сейчас работает под нашим контролем.
Протоколы экспертизы Гохрана были скучными, какими обычно и являются документы подобного рода. Представленный материал представляет собой золото… содержание… примеси в количестве… вес… Эту скуку слегка развеивала необычная фраза в сопроводительном письме к протоколам: "Представленные слитки являются идентичными по весу и по химическому составу в пределах точности лабораторных методов."
Разумеется, добытая информация вскорости попала к наркому. Прохождение сквозь закрытые и опечатанные двери ему тоже показалось странным и достойным внимания, но Берия счел, что доклад Самому — куда более неотложное дело, чем разбирательство с этой странностью.
Первый отдел ГУГБ (он занимался охраной высших должностных лиц, в том числе Сталина) встал на уши.
Начальник указанного отдела Николай Сидорович Власик такого еще не видывал. В кабинет к Хозяину собирались внести разом сотню килограмм груза, если не больше. Лучше было сказать "ввезти", поскольку тяжелые картонные коробки именно везли на невиданных (но явно удобных) двухколесных тележках. И все это надо было проверить. Даже уверения наркома НКВД, что груз безопасен, было недостаточно.
Большей частью в картонках были книги самого разного размера и степени сохранности. Проверка проходила в присутствии самого Власика и ничего опасного не выявила.
— Это что? — удивился Николай Сидорович, когда сержант госбезопасности раскрыл небольшой чемоданчик с непонятным содержимым.
Нарком, как оказалось, был готов ответить.
— Вот эти стопки бумажек — закладки; их можно без труда приклеить, они легко отклеиваются. Вот так. Что разноцветные — это для удобства. Эта штука — чтоб скреплять небольшую стопку бумаги вот такими стальными скобками, а этот инструмент — если понадобится их разогнуть. Самописки разных цветов, но пишут не чернилами, а специальной пастой, она сохнет почти мгновенно. Очень легко писать, сам пробовал. Иначе говоря, мелкие канцпринадлежности. Тот, кто прислал, не гражданин СССР, — уточнил Лаврентий Павлович.
— С этим понятно. Тут что?
— Золото, девяносто килограммов.
— Ого! — не сдержался Власик. И решительно раскрыл один из этих трех чемоданчиков. Ошибиться было нельзя: других таких тяжелых металлов Николай Сидорович не знал, да и цвет был самым настоящим. Нарком также предъявил протокол экспертизы, подтверждавший, что это чистое золото и что слитки идентичны как по химическому составу, так и по весу (в пределах точности измерений).
И по разрешающему знаку Власика бойцы НКВД покатили тележки с грузом в сторону кабинета Сталина. Туда же направился сержант с чемоданчиком и сам Берия.
Став наркомом сравнительно недавно, Лаврентий Павлович еще не имел достаточного опыта общения с вождем. Наверное, поэтому он не смог предвидеть все вопросы Сталина.
Докладчик всеми силами постарался быть кратким и все же с трудом уложился в час. Хозяин слушал, не перебивая. Но потом началось самое трудное для докладчика.
— Ты, Лаврентий, дал себя убедить, что это Странник из будущего. Вполне допускаю, очень уж убедительны доказательства. Но я не услышал доводов к тому, что он полностью на стороне Советской власти.
Берия умел думать быстро.
— Информация, которую он принес, уже представляет собой огромную ценность для страны. Я проверил: справочник по полезным ископаемым содержит сведения, где на территории СССР имеются алмазные месторождения, их несколько. Также на европейской части имеются обширные запасы нефти, которые превышают бакинские. А еще указаны месторождения урана.
— Он нам зачем?
— Это источник сырья для получения атомного оружия. О нем я уже рассказал. Странник убежден, что СССР должен разработать это оружие, а также средства его доставки как можно скорее. К сожалению, конструкторы Лангемак и Клейменов расстреляны при Ежове, но остались другие. В пояснительной записке Странник настаивает на как можно более быстром начале работ над ракетным проектом, поскольку (так он полагает) ракеты как средство доставки атомного оружия труднее всего перехватить. Во всяком случае, труднее, чем бомбардировщики. Однако, по его мнению, расставить приоритеты имеет право только высшее руководство страны.