Язычников. Лэн позаботится о Килле — он его терпеть не может после всей этой истории с Глин. Я присмотрю за бешеным псом Николаем. Почти уверен, что Брэн и Реми смогут удержать Гарета. А у тебя будет свой ублюдок Джереми.
Я выпускаю длинный вдох, не желая соглашаться с ним, но зная, что это самое мудрое и логичное решение.
Илай опирается головой на скрещенные руки.
— Я никогда не думал, что наш малыш Крей будет так околдован девушкой.
— Я не околдован.
— Ты не можешь спать из-за нее, привозил ее сюда больше раз, чем я могу сосчитать, мимолетно упоминал ее в разговоре с мамой — она, кстати, не перестает спрашивать меня о ней, так что компенсируй мне все хлопоты — и ты даже рассказал ей о своем детстве, хотя раньше никогда не считал нужным упоминать об этом. О, и ты ведешь себя как невменяемый пещерный человек с наклонностями серийного убийцы, когда кто-либо, включая нас, приближается к ней. Околдован — это я мягко выразился.
Ну, блядь.
Неужели я настолько очевиден?
— Мне нравится проводить с ней время. Она — свет, в котором я никогда не думал, что нуждаюсь, и единственный человек, который может заполнить пустоту.
— Ай, я ранен. Я думал, что заполнять пустоту — моя роль.
— Ты сам пустой. Как, блядь, ты сможешь заполнить кого-то другого?
— Иллюзией? — он усмехается.
— Шутки в сторону, ты не пустота. Просто у меня были дерьмовые биологические родители, которые, я уверен, сейчас гниют в логове дьявола.
Я хмыкаю.
— Я так понимаю, ты наконец-то оставил это в прошлом, раз говоришь об этом со своей девушкой?
Своей девушкой.
Мне нравится, как это звучит. На самом деле, мне настолько это нравится, что я бы хотел, чтобы он сказал это снова и записал на диктофон.
— Я никогда не переживу этого. — Говорю я ему. — Я отомщу.
— Что?
— Ты слышал меня.
— Ты мстишь за тех бесполезных родителей?
— Я мщу за трехлетнюю версию себя, которую довели до ворот ада.
— И как, блядь, ты собираешься это сделать, гений? Совершив путешествие в прошлое? Ты не можешь спросить маму и папу. Они не только не ответят, но в последний раз, когда ты спрашивал, мама целый месяц была в депрессии, думая, что делает что-то не так. По ее мнению, то, что ты интересуешься своим прошлым, находится в прямой зависимости от твоих биологических родителей, и если ты хочешь узнать о них, значит, она не справилась с ролью матери.
— Я не буду впутывать маму и папу, да и тебя тоже. У меня есть другие методы.
— Такие как... Погоди-ка, блядь, секунду, ты что, из-за этого общаешься с Лэном? — он нахмурил брови. — Ты не можешь доверять этой змее. Любой его поступок преследует исключительно корыстные цели.
— А ты другой, потому что...
— Я твой брат. Я бы не причинил тебе вреда.
Я испустил вздох.
— Я знаю. Но дай мне сделать это, Илай. Если я этого не сделаю, то никогда не найду конец, который мне нужен. Я никогда не стану... цельным.
— Черт возьми. Мама, несомненно, заплачет, если услышит это.
— Никогда не говори ей об этом. — Я смотрю на стену. — Я ненавижу эту часть меня, которая не может двигаться дальше из-за прошлого, несмотря на то, что у меня есть мама, папа и вся наша семья. Я пытался оставить это позади, но демоны никогда не исчезают.
Мой брат молчит, вероятно, потому что не понимает, о чем я говорю, но он все еще рядом со мной, слушает и предлагает часть себя, которую он никогда никому не отдает.
И я благодарен ему за это.
Через некоторое время он продолжает.
— Какую информацию ты собрал от этого мерзкого ублюдка Лэна?
— Он сказал, что я родился в Соединенных Штатах, в Нью-Йорке, если быть более точным. Сейчас он ищет мою фамилию при рождении и обстоятельства, которые окружали весь этот ад.
— Мы могли бы нанять частного детектива вместо того, чтобы полагаться на эту змею.
— Я так и сделал, но вся информация о моем прошлом была стерта. Возможно, папой и нашими дедушками.
— Я не удивлюсь. Они никогда не любили говорить о твоем прошлом. В таком случае, как Лэн мог получить информацию о твоем прошлом?
— Он сказал, что у него есть зацепка, которую он пока не хочет раскрывать, и он придумал другой способ получить информацию.
— Звучит подозрительно.
— Лэн почти всегда прав.
— И всегда вовлекает тех, кто замешан в глубокое дерьмо.
— Я зашел так далеко. Само собой разумеется, что я готов пойти на некоторые жертвы.
— Некоторые из них больше, чем ты можешь заплатить.
— Я разберусь с этим, когда это произойдет.
Он покачал головой, выглядя абсолютно недовольным. Илай всегда ненавидел когда я ставил себя в невыгодное положение.
Всегда.
— Не волнуйся. Со мной все будет в порядке. — Говорю я.
— Кто волнуется, ты, маленький засранец? Если у тебя хватит наглости пострадать, я не позволю тебе это пережить.
На моих губах появляется небольшая улыбка.
Он косо смотрит на меня:
— Почему ты улыбаешься как гад?
— Странно, что ты всех ненавидишь, но всегда отказывался оставить меня в покое.
— У меня не было выбора. Когда мама с папой сунули тебя мне в лицо, у меня было два варианта: понравиться тебе или убить. Я бы выбрал второе, но понял, что это не понравится нашим родителям, поэтому у меня не было выбора.
— Должно быть, было сложно.
— Я знаю, правда? Худшее из всего. Ты счастливый сукин сын.
— Спасибо, Илай.
Он берет меня за плечо и проводит пальцами по подбородку.
— Брятьям не нужно благодарить друг друга, панк. Теперь давай используем свободное время, которое у тебя есть, для чего-то продуктивного.
— Например?
Волчья ухмылка растягивает его губы.
— Лэндон тянет время и, вероятно, выуживает информацию, чтобы держать тебя на привязи. У меня есть идеальная идея, которая заставит его...
Глава 24
Анника
— Аннике запрещено покидать периметр участка до дальнейших распоряжений.
— Да, сэр.
Джереми кивает своим охранникам и направляется в дом.
Я спрыгиваю с его байка, на котором он никогда никому не разрешает кататься, но я исключение из правил, но теперь мне приходится бежать за ним. Его шаги настолько широки, что мне требуется некоторое время, чтобы догнать его и схватить за руку, заставляя его остановиться — или я думаю, что он остановился — в прихожей.
Он смотрит на меня с нахмуренными бровями, мрачным выражением лица и напряженными мышцами. В таком состоянии он находится с тех пор, как мы вышли из продуктового магазина.
Я люблю своего брата, правда, люблю, но иногда я его не узнаю. Или, скорее, я не узнаю тьму, которая течет внутри него, едва скрываясь под поверхностью.
— У тебя есть возражения, Аннушка?
— Конечно, есть. Ты не можешь просто запирать меня каждый раз, когда тебе вздумается, Джер. — Мой голос смягчается. — Я не собака.
— Мне бы не пришлось этого делать, если бы ты не бродила вокруг ублюдков из Элиты.
— Крейтон не является членом клуба.
— Его кузен - да.
— Это ничего не значит. Вы соперничаете с Элитой, а не со всеми в КЭУ. Крейтон никогда не принимал участия в их деятельности.
— Ты уверена в этом? Потому что, сколько бы я ни перебирал в голове, его внезапное появление во время пожара подозрительно.
— Я же говорила тебе. Это не...
— Избавь меня от этой ерунды. Думаешь, я не догадался, что ты его прикрываешь?
Мой позвоночник резко выпрямился.
— Ты знал?
— Конечно, знал.
— Тогда... Почему ты позволил ему уйти?
— Потому что он спас тебя и меня. Не говоря уже о том, что Гарет нашел доказательства того, что за пожаром стоят Змеи. — Он подходит ближе. — Но это не значит, что он не знал об этом. Возможно, он замышлял это вместе со своим ненормальным кузеном, а затем появился в нужный момент, чтобы его сочли спасителем.
— Это неправда.
Джереми хватает меня за плечо и трясет.
— Проснись, мать твою, Анника. Ты действительно думаешь, что это совпадение, что он оказался там в нужный момент? Неужели ты действительно веришь, что под всем этим не было скрытых мотивов?
В горле пересохло, и я уставилась в его мертвые глаза своими жгучими.
— Я уверена, что этому есть объяснение...
— Вот почему отец никогда не хотел, чтобы ты уезжала из дома. Ты такая наивная, что мне чертовски стыдно. — Он отпускает меня, и я отшатываюсь назад, как будто кто-то ударил меня по лицу.
Нет.
Мне не было бы так больно, если бы кто-то ударил меня физически.
— Ты не будешь выходить на улицу, и тебя будут сопровождать при входе и выходе из КЭУ. — Он направляется к лестнице. — Это окончательное решение.
Обычно я пряталась в своей комнате, звонила маме, прося эмоциональной поддержки и, возможно, плакала там, где меня никто не видел.
Обычно я даже не пытаюсь идти против своего брата.
Однако на этот раз я врываюсь к нему, отводя плечи назад, и поднимаю подбородок, говоря спокойным, хотя и слегка дрожащим голосом.
— Ты называешь это наивностью, но я просто даю людям шансы, которые они заслуживают. Я отказываюсь видеть мир в черно-белых тонах, как ты, Джереми. Мне нужен серый, мне нужен фиолетовый, мне нужны все цвета. И я не позволю ни тебе, ни кому-либо другому запретить мне видеть их. Так я решила любить тебя, несмотря на твою темную сторону. Моя привязанность к тебе объясняется не твоей редкой теплотой или, не дай Бог, удушающим поведением, это мой выбор. Это также мой выбор — доверять Крейтону. Он не из тех, кто устраивает такой пожар только для того, чтобы поиграть в спасителя, и он ни при каких обстоятельствах не связан с Элитой. Я знаю это так же хорошо как и ты. Не оскорбляй меня, намекая, что я выбрала бы кого-то, кто хочет причинить тебе боль. Если бы ты доверял мне достаточно, ты бы понял, что я никогда бы этого не сделала.
Моя грудь раздувается от переполняющих эмоций, которые я только что распаковала одним махом. Этого давно следовало ожидать, учитывая его удушающую чрезмерную заботу. Клевета на Крейтона — это соломинка, сломавшая всю доску.